Что это странное слово могло сказать мне? Пятилетнему ребёнку?
Ни-че-го.
Не знаю, каким образом, но я всё это выбалтываю ГлавГаду.
Не жду жалости. Да её и нет. Он просто спокойно предлагает:
- Возьми не торт. Возьми мороженое. Или фрукты?
- Мороженое? Мороженое подойдёт, - бормочу под нос.
- Какое ты любишь?
Пожимаю плечами.
- Ванильное?
- Чисто женский ответ.
Кажется, кто-то пытается шутить.
Мы едим в молчании, а чуть позже Белоусов потягивается и смотрит за окно.
- Миллион раз ездил этой дорогой. Пейзаж не меняется. Меня это даже радует. Осталась половина пути. Скоро приедем. Но ты и сама, наверное, это видишь.
- Не вижу. Я ни разу не была на море. И дороги к нему не знаю.
- Не была? Ни разу? Серьёзно?
- Серьёзно.
- Мы с друзьями постоянно гоняли туда, когда были студентами.
Косо смотрю на ГлавГада. Ну и к чему мне эти весёлые истории из его студенческой жизни? После его рассказа мои семейные откровения выглядят ещё более трагично. Хотя ничего такого в них нет, так живёт большинство семей, полагаю.
Мне хочется сказать ему что-то колкое, но не решаюсь. Нарвусь ведь на что-то более резкое.
Родители меня на море не возили. А в студенчестве я вляпалась в Сашу и всё остальное. Этому вообще ничего не надо по жизни. Пиво, телек, жрачка, меня пошпынять. Вот такая у него основная программа.
Мороженое оказывается очень вкусным. Растягиваю, как могу, но шарики быстро тают, поэтому в конце в ложке просто сладкие сливки.
Обед закончен. Мы поднимаемся из-за стола. Думаю, когда там следующая остановка? Вероятно, не скоро.
- Я схожу в дамскую комнату?
Белоусов кивает коротко, я удаляюсь, а он идёт к администратору. Вероятно, хочет что-то уточнить.
Через несколько минут возвращаюсь, но его не вижу. Решаю, что могу и сама дойти до автомобиля. Распахиваю дверь, спускаюсь по ступенькам и делаю несколько шагов по направлению к стоянке.
Пока меня не останавливает грозное «эй».
Контракт. Глава 17
- Эй, Алина, ты куда пошла?
Столбенею. Оборачиваюсь. ГлавГад недоволен моей самодеятельностью.
- К машине, - говорю очевидные вещи.
- Разве я разрешал?
Взгляд Богдана темнеет, и я невольно сглатываю. Тёплый ветер уже не кажется мне таким ласковым. Внутри всё застывает.
- Возвращайся, - приказывает сухо.
Камешки и песок хрустят под моими подошвами, когда я разворачиваюсь и иду обратно. Поднимаюсь по ступенькам и смотрю на Белоусова вопросительно. Тот кивком приказывает мне зайти внутрь.
Администратор у стойки расплывается в улыбке, когда мы возвращаемся. Худой мужчина восточной наружности окидывает меня странным взглядом, а перед ГлавГадом крутится, как угорь на сковороде-вок, желая угодить.
- Я провожу, пойдёмте.
Куда? Короткий взгляд на Богдана, мать его, Сергеевича, ничего не проясняет. Он вообще на меня не смотрит, уверенный, что я не ослушаюсь.
По лестнице, которая расположена тут же, в зале, мы поднимаемся на второй этаж. Тёмное дерево перил ласкает пальцы. Весь интерьер ресторана выдержан в цвете венге, темнота которого подчёркнута белоснежными декоративными элементами и тканью занавесок.
Окна в основном распахнуты, по залам гуляет лёгкий свежий ветер, доносящий ароматы с частично открытой кухни.
Мы проходим мимо пустых столиков на внутреннем балконе, поворачиваем в коридор, а далее администратор открывает перед нами одну из дверей в тёмных нишах.
- Хорошего отдыха, - произносит он и удаляется.
- Давай, вперёд, - командует мой хозяин.
Мы заходим в номер… Это именно номер, тут есть кровать, две тумбы, столик у окна, телевизор, два кресла и дверь в санузел. Под высоким потолком перекрещиваются массивные балки. Этакий кантри стайл. Речь вроде шла о дне пути, учитывая, сколько мы уже проехали, есть ли смысл останавливаться здесь?
- Мы тут переночуем? – ничего не понимая, оборачиваюсь к Сероглазому.
Тот уже стягивает с себя пиджак и футболку, расстёгивает джинсы.
- Нет.
- Тогда? – кошусь на него, уже понимая, что сейчас будет.
- Раздевайся, - приказывает. – Захотелось потрахаться, Алина.
Втягиваю воздух сквозь плотно сжатые зубы. На языке вертятся ругательства, протест, несогласие, но с этим мужчиной реально лучше не спорить.
Говорю, как можно мягче:
- Захотелось? Что подумает администратор, а персонал?
- Ты считаешь, мы тут единственные такие мимо проезжаем? И гостиница при ресторане с почасовой оплатой тут для других дел? – Его забавляют мои возмущения. – И потом, тебе ли не всё равно, что они подумают? Ты их видишь в первый и последний раз в своей жизни. Всё… стягивай штаны и быстро на кровать на спину. Я дважды повторять не хочу.
Мой рот в шоке приоткрывается…
- Я… я… я…
- Алина! – повышает ГлавГад голос, потом хватает меня за джемпер на груди и тянет на себя. – Туго соображаешь, - шепчет возле губ. – Если сейчас не снимешь чёртовы штаны, я их порву, и к машине пойдёшь с голым задом. Такой вариант устроит?
Горячо мотаю головой. Нет, конечно!
Хватаюсь за пояс брюк и наклоняюсь, спуская их по ногам, чувствуя себя униженной его сухими приказами. Если начну возражать, он мне контрактом в морду тыкнет. Хочу снять верх, но Богдан бросает:
- Нет времени, просто ложись и ноги раздвинь. Нам ещё ехать. Времени мало.
Пошло, грязно, звучит так, будто ему нужно только отверстие, которое у меня между бёдер. Да так и есть, наверное.
Но когда ГлавГад накрывает меня сверху своим телом и без всяких прелюдий начинает трахать, его ладони, вопреки заявлениям, скользят под джемпер и стягивают его через голову. Бюстгальтера на мне нет, и рот Богдана прямо через ткань тонкой майки накрывает сосок, зубы сжимают горошину, ГлавГад рычит от удовольствия, а я вскрикиваю от смеси боли и наслаждения.
Ну вот как он так может, а?
Почему его пошлые унижающие заявления одновременно возбуждающие?
Я точно умом двинулась.
Меня радует лишь одно: мы наконец-то на нормальной кровати, а не на твёрдой деревянной столешнице или кожаном кресле, после которого у меня были красные воспалённые коленки.
Мы нос к носу, и Белоусов взгляда не отводит. Чёлка падает ему на глаза с каждым новым рывком. В глубине зрачков замечаю искорки безумства. Да… только человек без башни может так поступать: заехать и снять почасовой номер, если ему приспичило. Хотя… что я об этом знаю со своей скучной жизнью?
«Зато сейчас весело, да, Алин?» - язвит внутренний голос.
Движения становятся быстрее, член легко скользит во мне. Я возбудилась и потекла. Его пальцы зарываются в мои растрёпанные волосы, от силы рывков моё тело едет вверх по шёлковому покрывалу, пока макушкой я не утыкаюсь в изголовье.
Пытаюсь словно бы сдержать его, кладу ладони ему на талию, потом на бёдра. Пальцы касаются сеточки тонких шрамов, которые я уже заметила ранее. Не знаю, откуда они у него, мы это не обсуждали.
Белоусов сжимает меня так, что кости хрустят, прикусывает шею, вырывает вскрик и кончает с глухим рваным дыханием. А потом ещё долго лежит сверху, не разъединяя тела. Но возбуждение затухает, и это происходит само по себе.
Всё в том же молчании он встаёт и идёт в сторону ванной.
А я, повернув голову вправо, смотрю в окно. На колыхающиеся от лёгкого ветра белые занавески, в промежутках между которыми проглядывает голубое небо. Мне лень двигаться. Да и не хочется, если уж на то пошло.
Кажусь самой себе использованной. Хотя почему кажусь? Всё именно так и есть.
Хозяин пожелал. Хозяин сделал.
Контракт. Глава 18
Вечером Богдан даёт мне время на себя. Так и бросает:
- Займись чем хочешь.
Прям с барского плеча отвалил.
А сам куда-то уезжает.
Мы остановились в большом отеле со СПА-зоной и каскадом крытых и открытых бассейнов. Конечно, я взяла с собой купальник, хотя и мысленно покрутила пальцем у виска, зачем он мне на юге в мае, когда вода ещё ледяная? Неискушённая Алина даже и мысли не допустила, что можно поплескаться в бассейне или зависнуть в сауне.
