Здесь нет никаких проблем. Я поднимаюсь на ноги и выхожу из крошечного помещения, которое мой надзиратель по условно-досрочному освобождению называет кабинетом, не потрудившись попрощаться. Я ничего так не хочу, как покончить с этим дерьмом.
Как только я добираюсь до своего грузовика, я достаю салфетку и открываю дверцу. На этот раз все выглядело нормально, но я никогда не могу быть слишком уверен в том, что находится под ручкой, и у меня нет времени проверять.
Я запрыгиваю в машину и тащу задницу в направлении рыбного рынка. Я должен был остановиться там перед встречей, но одна из моих шин снова спустила.
После первых двух случаев, когда это произошло за последние пару месяцев, и после проверки камер, я понял, что я не просто купил кучу дерьмовых шин, а скорее приветственный комитет этого города все еще приветствовал меня, разрезая мои шины.
К счастью, в прошлом месяце я купил несколько дополнительных по дешевке и смог сразу же их поменять. Но задержка означала, что холодильнику с рыбой и льдом в кузове моего грузовика пришлось простоять дольше, чем я хотел. Рыба будет в порядке, но Тинг всегда раздражается, если я опаздываю.
Я надеваю кепку, а затем несу тяжелый холодильник по проходам туда, где обычно сидит мой парень. Если люди говорят и указывают на меня по пути, я не слышу этого на этом огромном рынке. Многие из этих людей даже не из того же города, что и я, но новости распространяются повсюду, особенно о таких людях, как я.
Быстро оглядевшись, я ставлю холодильник за его столиками и открываю его. Никаких приветствий, мы не друзья, он просто наклоняется и достает одного из полосатых лавраков, тщательно осматривая его.
— Я даю тебе четыре доллара за фунт.
— Четыре доллара? Ну же, Тинг. Ты меня убиваешь.
Большие коммерческие суда могут привозить тонны рыбы. Рыбак-одиночка, на самом деле, рыбак – это немного натянуто, не имея всего необходимого снаряжения, каждый раз приносит только пару рыб, и на этот раз это после нескольких дней рыбалки.
— Ты берешь или уходишь.
Расстроенный, я провожу рукой по лицу. — Прекрасно, хорошо.
Прямо сейчас у меня точно нет других вариантов. Тинг относит рыбу, которую я принес на весы, подсчитывает общее количество, затем выписывает мне чек.
— Спасибо, — бормочу я, поднимая холодильник, в котором теперь только лед и вода, готовый снова отправиться домой.
Когда он в хорошем настроении, он предлагает целых восемь долларов за фунт. Половина из этого мне не получить, но мне придется с этим смириться.
У меня прекрасный вид на причал и мою лодку, когда я подъезжаю к своему дому и паркуюсь на подъездной дорожке. И тут же я снова чувствую себя дерьмово. Хотя, по общему признанию, я чувствовал себя дерьмово с тех пор, как был мудаком и бросил Реми на причале, сбежав сразу после того, как она чуть не утонула.
Да, я помню ее имя с тех пор, как она впервые назвала его мне в магазине. Это был первый раз, когда кто-то был добр ко мне за многие годы. Очевидно, она еще не слышала обо мне. Но, конечно, я был придурком по отношению к ней. Это был только вопрос времени, когда все в городе расскажут ей обо мне, так что не было смысла быть милым в ответ.
В любом случае, нет смысла пытаться завести здесь друзей. Они все составили обо мне свое мнение. И даже если бы я действительно завел друзей, они бы все равно просто отвалились, когда я бы больше всего в них нуждался.
Находиться рядом с привлекательной женщиной – всё равно, что специально напрашиваться на неприятности, особенно с такой привлекательной женщиной, как Реми. Я помню, каково было вчера прижимать ее мокрое тело к своему. Я вспомнил, как прошлой ночью в душе взял свой член в руку, а потом снова сделал это лежа в постели. Очевидно, я больной ублюдок, если у меня встает при воспоминании о прикосновении ее кожи, когда я спасал ее. Это неправильное поведение.
Вскоре после всех этих мыслей я также вспоминаю тот факт, что она вторглась на мою территорию, и все те вопросы, которые она задавала мне, как будто у нее было на это какое-то гребаное право. А потом я снова злюсь.
Тем не менее, это не мешает мне чувствовать себя дерьмово из-за всего этого, тяжесть моих действий давит мне на грудь, и по какой-то причине я хотел бы знать, что с ней все в порядке. И это просто бесит меня еще больше.
Открывая дверь своего грузовика, я отталкиваю все эти мысли вместе с ней и крадусь в свой дом, чтобы найти немного обезболивающего. У меня раскалывается голова, и мне действительно стоит сегодня вечером снова отправиться рыбачить на лодке.
Я проглатываю пару таблеток и стою у кухонной стойки, оглядывая комнату. Моя квартира маленькая и обставлена в минималистичном стиле. Но это все, что мне нужно. Один диван, одно кресло, журнальный столик и маленький круглый стол с двумя стульями – все это находится в одной комнате рядом с кухней. А еще есть отдельная спальня и ванная комната.
Чувствуя голод, я решаю поискать в не слишком переполненном шкафу что-нибудь съестное, останавливаясь на хлопьях, когда больше ничего не вижу. Насыпав немного в миску, я направляюсь к холодильнику за молоком, но натыкаюсь на почти пустую упаковку. Недостаточно для моих хлопьев.
— Это просто здорово, — бормочу я.
Вчера я сказал себе, что съем их немного сегодня, и теперь я плачу за это. Звук, с которым я захлопываю дверцу холодильника, громко разносится по небольшому пространству.
— К черту это.
Я не собирался ехать в город сегодня после того, как уже был рынке, но, похоже, я все-таки узнаю, все ли в порядке с Реми.
Моя голова с глухим стуком ударяется о подголовник, и я громко ругаюсь, когда въезжаю на парковку и замечаю, насколько она заполнена. Как раз то, что мне нужно – магазин, полный людей. Я выбираю одно из единственных свободных парковочных мест у входа и выхожу.
На кассе длинная очередь, поэтому Реми не видит меня, когда я вхожу. Хотя все остальные замечают. Вся атмосфера здесь меняется в одно мгновение, как будто вакуум высосал все веселые разговоры и смех, оставив тихую пустоту. Болтовня заканчивается, и появляются взгляды, полные ненависти.
Реми, должно быть, заметила перемену вокруг себя, потому что она поднимает глаза, и наши взгляды на мгновение встречаются. Однако она выглядит не так, как все остальные, и это меня немного раздражает. Я бы предпочел, чтобы она ненавидела меня так же, как и они. С этим было бы легче иметь дело.
Я отвожу взгляд и продолжаю идти за своим молоком, игнорируя каждый приглушенный шепот, наполненный ядом по пути. Но, конечно, учитывая, как прошел сегодняшний день, я не удивляюсь, когда вижу, как Джолин, владелица магазина, пополняет запасы того самого молока, которое мне нужно. Она ни за что не облегчит мне задачу, вручив мне его. Я думаю, она предпочла бы видеть, как я умираю с голоду, чем помочь мне каким-либо образом.
Видя, что она почти закончила заполнять полку, я решаю отойти в сторону и подождать. Я уверен, что если бы она заметила, что я стою здесь раньше, она бы не торопилась, но через несколько минут она заканчивает и укладывает ящики на тележку.
Хмурый взгляд, которым она одаривает меня, проходя мимо, смертоносен, но я просто смотрю прямо в ответ, как будто смотрю сквозь нее. Вероятно, ее еще больше бесит мысль, что она не оказывает на меня никакого влияния.
Когда я подхожу к кассе со своим единственным пакетом молока, в очереди четыре человека, и я не пропускаю не такой уж и незаметный шаг в сторону от себя, когда становлюсь в очередь. Такое же дерьмо происходит с тех пор, как здешние люди узнали обо мне.
Отключившись, я игнорирую все вокруг, пока не оказываюсь следующим в очереди к кассе. Судя по быстрому взгляду из-под моей кепки, с Реми все в порядке. Как бы сильно я ни хотел просто оставить все как есть, гребаное чувство вины, гноящееся внутри меня, не позволит этого.
Мое горло почти горит, когда я прочищаю горло и выдавливаю слова. — Ты в порядке?
