Адель коротко посматривала на Джереми, как будто убеждаясь, что он все еще рядом. И каждый раз Джереми делал вид, что ничего не замечает, а когда взгляд Адели возвращался на дорогу, он с нетерпением ждал момента, когда она снова на него посмотрит.
Через полчаса они выехали на большую равнину. Оливковые деревья виднелись насколько хватает глаз. Воздух был напоен ароматом ракитника. Джереми вдруг начало тяготить молчание. Неслыханное дело, ведь он всегда посмеивался над теми, кто боится тишины и болтает о всякой ерунде, просто чтобы не молчать. Он украдкой наблюдал за Аделью. Почему она улыбается? Уж точно не потому, что едет на похороны. Может быть, она просто в хорошем настроении; а может, это он что-нибудь сморозил? Джереми показал пальцем на холм без кипарисов, пока тот не успел скрыться из виду.
– Смотрите, лысый холм! – постарался он перекричать орущую во все горло певицу на записи. – Наверняка был пожар, а деревья так и не выросли.
Он хотел просто поболтать ни о чем, но Адель задумалась и, казалось, не слышала его.
– А как это – играть в церкви на похоронах? – вдруг спросила она.
– Очень прибыльно! На похоронах люди дают намного больше чаевых, чем на свадьбах, и не ругают за фальшивые ноты. Удивительно, правда?
– Удивительно, что это все, что ты можешь сказать по этому поводу!
Джереми расхохотался.
– Простите, но видели бы вы свое лицо, когда я об этом говорил, это было забавно.
– Ты надо мной смеешься?
– Немного. На самом деле не все похороны одинаковые, некоторые особенно берут за душу. Вообще с ума сойти, как много смерть рассказывает о жизни. Например, можно многое узнать по тому, сколько на похороны пришло гостей и как они себя ведут, по их взглядам… А когда все собираются у могилы, почти всегда видно, кто скорбит по-настоящему, а кто – нет. Звучат выразительные речи, полные громких слов, но порой лишенные настоящих чувств. А вот в молчании часто слышна самая глубокая боль. Вы что, боитесь ехать на эти похороны?
– С чего это ты решил?
– По этим вашим разговорам.
– Почему ты не веришь в Бога?
– Я сказал, что я перестал в Него верить, это не одно и то же. Когда я был мальчишкой, у меня не было выбора, мой отец никогда бы не допустил, чтобы было иначе. Он трудился и молился всю жизнь, он не был великим кутюрье, это был простой честный мастер. Всю жизнь он шил костюмы для других, а у самого был только один. В этом костюме его и похоронили. Отец любил мою мать, а она оставила его ради коров. Он умер совсем один, и самое ужасное – это то, что в конце жизни он забыл, что такое счастье. Соблюдение поста ничего не меняет в жизни людей.
– Но это традиция, которая их объединяет. А я потеряла свою мать. Правда, она не умерла – решила уйти из моей жизни. Мне было семнадцать лет. Все мое детство мама без конца повторяла, что посвящает себя мне. Когда она решила, что я достаточно подросла, она оставила мне записку.
– И что там было?
– Что я уже взрослая и она мне больше не нужна.
– Всем нужны матери, – возмутился Джереми.
– Ей, надо полагать, больше не нужна была дочь.
– И тогда вы ушли из дома?
– А что еще мне было делать?
– Ясное дело, положить записку туда, где вы ее нашли, и сделать вид, что не заметили.
– Я была слишком горда. Но я не жалею о своем решении, ведь если бы я промедлила хоть один день, моя жизнь могла бы сложиться иначе, и тогда я никогда бы не встретила Джанни.
– Ну, если так, то вы поступили правильно…
– У тебя не слишком убежденный вид, – сыронизировала Адель. – По правде говоря, я была так напугана. Я злилась на себя за эту слабость.
– Вам было всего семнадцать, и вы только что ушли из дома – вы были какой угодно, только не слабой, поверьте, вы просто об этом не догадывались. Мы многого о себе не знаем. Иногда бывает достаточно встретить нужного человека, чтобы узнать себя.
– Ты прав. Ты еще этого не знаешь, но ты – настоящий джентльмен.
– Как скажете… Это ведь хорошо?..
– А теперь ты расскажи мне, почему ты сел на этот корабль.
Джереми ответил, что у него не было никакого четкого плана, кроме главного пункта – отправиться в путешествие, а там как пойдет, – он всегда умел выпутываться. Не желая продолжать этот разговор, он быстро сменил тему:
– А зачем вы зажгли свечи, когда мы были на колокольне? Там же есть электричество, я видел провода на балках.
– Если включить свет, в кабинете приходского священника сразу загорается маленькая красная лампочка. А мне не хотелось выдавать наше присутствие. Эти свечи всегда там, даже после того, как провели электричество, такова старинная традиция. На протяжении веков мастера ухаживали за часами по ночам, пока люди спали. Мне случалось работать как они, при свечах. Весь механизм выглядит иначе и словно дышит, наверное, из-за игры теней и бликов.
– Механизмы дышат, а мастера за ними ухаживают… Вы говорите о часах, как если бы они были живыми.
– Я верю в то, что они живые, так же твердо, как иные верят в Бога, – ответила Адель.
– Об этом та история, которую вы мне хотели рассказать?
– Нет, речь не об истории, а о легенде. Она рассказывает, что великие часовщики сумели разгадать тайны времени. Восемь из них, самых талантливых, разработали астрономические часы, особые детали которых, расположенные в определенном порядке, могли замедлять и даже останавливать время. Великие часовщики потратили годы, чтобы собрать и отрегулировать этот механизм, и использовали его впервые в 1627 году в Зальцбурге. С наступлением ночи они наконец запустили свои астрономические часы и стали наблюдать с колокольни за тем, что происходит. Несколько мгновений спустя они с удивлением заметили, что люди, лошади, повозки замедлили свое движение, они двигались все медленнее до тех пор, пока вовсе не застыли. Это зрелище восхитило и напугало великих часовщиков. Они спустились с колокольни, чтобы вблизи увидеть результаты своих трудов. На углу улицы один из них заметил молодую женщину, зависшую в воздухе, как будто она выпала из окна. Он позвал других часовщиков, они подхватили девушку и затем уложили в постель. На ночном столике они нашли прощальную записку, которую девушка оставила после того, как жених разорвал с ней помолвку. Часовщики продолжили путь, счастливые, что спасли жизнь, уверенные, что изобрели средство избежать многих трагедий. Понемногу время вступило в
