два года, я проводил с Камиллой выходные, а в остальное время думал только о ней. Я уехал от отца из города, чтобы устроиться на ферме и проводить там все время. Но у нас ничего не вышло. Ее стало раздражать мое молчание, она винила меня за то, что к вечеру я уставал, и упрекала в том, что мы редко выходим в люди. Я напрасно старался… она ничего не замечала, даже когда я одевался специально для нее. Обычное дело, так случается, когда проходит любовь. А потом отец заболел, и я вернулся в город, чтобы быть с ним рядом и заботиться о нем. Однажды вечером, когда я ждал свой поезд, Камилла проходила мимо и просто махнула мне рукой на прощание. Больше я не приезжал.
– И тогда ты решил уплыть на том корабле?
– Немного позже, и не из-за нее. Я же работал в церкви, и когда мой отец умер, я понял, что никогда уже не смогу вернуться к матери. Она даже не приехала на его похороны, сказала, что у ее любимой кобылы сложно проходит выжеребка. Простите, мне не стоило об этом все рассказывать, у вас и так нелегко на сердце.
– То есть Камилла ничего не поняла?
– Не поняла чего?
– Что ты смотрел только на нее, слушал только ее, потому и молчал. Она не поняла, какой ты нежный и отзывчивый, не заметила этого света в твоих глазах? Чего же еще она хотела? Чтобы рядом был мужчина, который не видит и не слышит никого, кроме себя самого?
Внезапно Адель замолчала – одновременно с нахлынувшими на нее эмоциями.
Через час они остановились на заправке; Джереми наполнил бак и купил два сэндвича. В двадцати километрах от заправки Адель и Джереми решили перекусить. Они устроились в тени плакучей ивы и принялись за сэндвичи.
– Это он вам ее подарил? – спросил Джереми, кивнув на «Джулию».
– Нет, я купила ее у хозяина автомастерской, на которого ты успел поработать. В Вене…
– Что – в Вене?
– Я ее купила на деньги, которые заработала в Вене. Там были одни часы, которые с трудом поддавались ремонту; два мастера не справились, а у меня получилось. Но Джанни считал эту машину слишком мощной и опасной.
– Ну, он еще не видел, как хорошо вы водите, – сыронизировал Джереми. – Нам еще долго ехать?
– Если ты наконец доешь свой сэндвич, мы будем на месте уже сегодня.
– Как скажете… – ответил Джереми, откусывая сэндвич.
Дорога петляла между холмами. Джереми ждал, когда, наконец, появится дом, в котором Адель прожила с Джанни счастливые годы. Порой он отвлекался от пейзажа и тайком поглядывал то на лицо, то на руки Адели. На поворотах она крепко держала руль, но, как только дорога становилась ровной, ее пальцы разжимались. Дважды взгляд Джереми останавливался на бедрах Адели. Он представил, какова ее кожа на ощупь, и покраснел от желания. Желания, которое отличалось от того, что он испытывал к Камилле: ему нравилось заниматься с ней любовью, но то было просто влечение, а сейчас он находился во власти сильного чувства. Они ехали мимо белой ограды, которая, казалось, никогда не закончится. Внезапно Адель помрачнела. Джереми решил, что она каким-то образом догадалась, о чем он думал, и разозлилась на него.
– Это не то, что вы подумали, – прошептал он.
– А что я должна была подумать? – сухо ответила она.
– Вы сердитесь?
– Кто тебе сказал?
– Ваше лицо.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– С тех пор как мы проехали мимо тех больших кованых ворот, вы чертовски злы.
– Так, может, это ворота меня и разозлили, не все же в мире вертится вокруг тебя.
Или она упорно отрицает очевидное, или он о чем-то не знает. Джереми очень хотелось избавиться от сомнений.
– Я могу узнать, чем вас так разозлили эти ворота?
– Я бы не хотела это обсуждать.
– Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то злился на ворота, разве что… Вы знаете владельца этой земли? Она кажется огромной, она тоже принадлежала вашему мужу?
– Мы никогда не были женаты, во-первых, а во-вторых, мы никогда бы не поселились в таком помпезном доме.
– Стало быть, эти места вам известны. Так кто хозяин этого помпезного дома?
– Знаешь, а ты прошел мимо своего призвания – ты прирожденный сыщик!
– Может, и так, но вы не ответили на мой вопрос.
– Хозяин этого дома – пижон с дурным вкусом, только такой и мог здесь поселиться. Давай уже сменим тему.
– А чем занимается этот тип?
– Камилла тебе никогда не говорила, что ты бываешь очень надоедливым?
– Оставьте Камиллу в покое.
– Если ты оставишь в покое Альберто.
– Да что он вам сделал, этот Альберто?
– Ты невыносим, я же сказала, что не хочу об этом говорить.
– Да я понял, просто так иногда бывает, что о чем-то трудно говорить, но если постараться подобрать слова и поделиться этим, то на душе станет легче. Я это знаю потому, что я никогда никому не рассказывал о Камилле, а после того, как я поговорил о ней с вами, мне стало намного лучше.
– Стало не больно вспоминать о ней?
– С ума сойти, как вам удается угадывать, что у других на уме! На корабле я даже подумал, что вы вообще все обо всех знаете. Но со мной у вас как будто невероятная близорукость. Это как с ясновидящими – есть люди, которых они не видят. Ну, раз вы не хотите мне рассказывать, чем он вам досадил, этот Альберто, расскажите мне просто о том, кто он такой.
– Тип, который решил, что раз у него есть власть, то ему все дозволено.
– Понимаю, мужчина, который злоупотребляет своей властью над женщиной, такой красивой, как вы… не говорите мне больше ничего, а то я придушу его.
– В добрый час, – вздохнула Адель.
Джереми глубоко вздохнул и выжидающе посмотрел на Адель.
– Да что за мания у тебя, ты ведь от меня не отстанешь, пока я не расскажу тебе, как все было, так?
– Вы делаете успехи в предвидении.
– Альберто долгое время занимал должность префекта этого региона, очень важная персона. Не знаю, так ли уж я была красива, во всяком случае, он положил на меня глаз. Когда мэр и священник назначили меня городским часовым мастером, они организовали небольшой прием в мою честь. Там мы с Альберто и познакомились. Он сразу стал флиртовать со мной и поначалу был весьма любезен, однако после нескольких моих отказов от его манер не осталось
