Лена обратила на нее изможденный взгляд:
— Не хочется.
— Как это «не хочется»?! Пойдем! Здесь наверняка что-нибудь интересное продают! Одна моя знакомая привезла из деревни десяток шелковых галстуков, а другая — целую коробку печени трески. Представляешь?
Лена на секунду отвлеклась от своих горестных мыслей. Вообще-то Марика была права: с недавних пор правительство решило улучшить снабжение сельских магазинов и потому присылало туда такие товары, о которых в городе можно было лишь мечтать.
— Ладно уж, пошли… — нехотя согласилась Лена.
Переодевшись, они вышли на улицу.
— Слушай, а кто, по-твоему, самый красивый парень в нашем отряде? — спросила Марика. Ей ужасно хотелось обсудить Алекса, но она не знала, как перевести на него разговор.
— Самый красивый? — Лена равнодушно пожала плечами. — Ну, Миша Степанов, наверное.
Это было совсем не то, чего ожидала Марика.
— О, да! Степанов у нас писаный красавец! Вилами на воде!
— Зато он член факультетского комитета комсомола.
— Можно подумать, это пошло на пользу его внешности. А… А американец тебе как?
— Не знаю. Жалко его как-то.
— Жалко?! — удивилась Марика. — Почему?
— А ты представь, если бы ты родилась в США? Кругом преступность, наркомания, безработица…
— Я про красоту говорю!
— Да ну! Лыбится все время — чего хорошего?
После случая с Ибрагимом Лена определенно отлетела от действительности.
Местный магазин работал по графику «когда у продавщицы есть свободное время», поэтому Марике и Лене пришлось дожидаться чуть ли не полчаса, пока тетя Дуня, неразорвавшаяся секс-бомба времен Второй мировой войны, откроет им дверь.
Внутри было сумрачно и пыльно. Полки, заваленные консервами и макаронами, какие-то кофточки, папки с надписью «Дипломная работа»…
— Смотри! — ахнула Марика, схватившись за сердце.
На витрине стояли бархатные туфли на высоченных каблуках. Неизвестно, кто догадался прислать их в сельский магазин, но скорее всего тут не обошлось без личных ангелов-хранителей неких студенток.
— А у вас какие есть размеры? — почти хором произнесли девушки.
Тетя Дуня равнодушно пожала сдобными плечами.
— Да, поди, все…
Сама она как-то попыталась влезть в эти туфли, но через пару шагов поняла, что им никогда не сравниться с обрезанными валенками:
Встав на шпильки, Лена тут же пробудилась от своей апатии.
— Я две пары возьму! Вторую кому-нибудь из девчонок продам.
Марика нащупала в кармане единственную десятку. В отличие от Лены с финансами у нее было негусто.
— Если мне не хватит, ты добавишь?
— Добавлю, конечно!
Лене было хорошо: ее папа работал на мебельной фабрике и мог доставать дефицитные стенки и диваны. Так что семейство Федотовых жило в полном достатке.
Чтобы получше рассмотреть покупку, Марика задрала штанины выше колен. Туфли были — ну просто класс!
В этот момент входная дверь скрипнула и на пороге появились Жека, Миша и Алекс.
— Это что, сейчас так модно — ватные шорты с бальными туфлями? — ухмыльнулся Пряницкий. И тут же прикрыл голову руками: — Э, э! Туфлями не кидаться! Это государственное имущество!
Тем временем Степанов, вольготно облокотившись на прилавок, подмигнул тете Дуне:
— А нам сказали, что у вас пиво есть, «Жигулевское». Может, сообразите нам два ящичка?
Тете Дуне определенно не понравились манеры покупателей. Она привыкла, что молодежь преданно смотрит ей в глаза и заискивающе просит об одолжении.
— По одной бутылке в руки и в обмен на тару, — сурово проговорила она.
Миша поперхнулся на полуслове.
— Теть... Hy какая таpа? Мы студенты… Откуда у нас, а? Продайте хоть три бутылки, мы их тут же выпьем, а тару назад сдадим.
— В обмен на тару! — рявкнула продавщица.
Посрамленные юноши выкатились из магазина.
— Жестко у вас тут все поставлено, — усмехнулась Марика, укладывая туфли назад в коробку.
— У кого есть доступ к пиву, у того и власть, и сила, — самодовольно продекламировала тетя Дуня.
Но не успела она перевязать бечевкой коробки с туфлями, как в дверях вновь послышался шум.
— Мы вернулись! — торжественно провозгласил Жека, ставя на прилавок пустую пивную бутылку.
— Нашли, пьяницы?
С видимым презрением тетя Дуня выдала ему «Жигулевское».
— А откройте, пожалyйста!
В этот момент Алекс и Миша втащили в магазин здоровенную флягу из-под молока. Получив товар, Пряницкий вылил в нее пиво и вернул бутылку продавщице.
— А дайте еще одну. И откройте.
Тут до тети Дуни дошло, что над ней издеваются.
— Ребята, а вы сколько брать будете? — подозрительно спросила она.
— Да два ящичка в самый раз будет.
Процедура между тем продолжалась:
— Бутылку пива и откройте.
Алекс и Миша с серьезным видом наблюдали за переливанием благодатной жидкости.
— Говорят, по стандарту пена должна стоять ровно четыре минуты пятнадцать секунд, — с видом знатока проговорил Алекс.
— А по Уголовному кодексу чем быстрее тает, тем лучше. Иначе оно разбавленное, — отозвался Жека.
— Ребят, может, вам сразу пару ящиков выдать? — взмолилась запарившаяся продавщица.
— Не-е, — хором протянули мальчики. — По одной бутылке в руки и в обмен на тару!
На пятнадцатой бутылке тетю Дуню понесло. Она ругалась матом, грозилась расправой и взысканиями по комсомольской линии.
— Сейчас вообще магазин закрою!
— А мы на вас жалобу напишем: за нарушение правил советской торговли. Вон, девчонки наши — свидетельницы: они подтвердят, что мы делали все по правилам, а вы не позволяли нам стеклотару государству сдавать.
Жека оглянулся на застывших в углу Марику и Лену. По всему было видно, что их афера произвела на девушек самое благоприятное впечатление.
Наконец Миша торжественно закрыл крышку фляги.
— У вас очень хорошее обслуживание, — проговорил он, с благодарностью глядя тете Дуне в глаза. — Мы всем нашим ребятам расскажем, что тут есть замечательный магазин, в котором продают пиво. Нас там сто двадцать человек!
— Где вы раздобыли эту флягу? — спросила Марика, когда они вышли на улицу.
Алекс кивнул на стоящий невдалеке грузовик:
— Гаврилыч нам дал, колхозный шофер.
— А бутылку мы стырили у колодца, — похвастался Жека. — Местные жители ею воду в канистры наливали.
— Ну что, продали вам пиво? — осведомился Гаврилыч, выпрыгивая из кабины своего газика.
Миша удовлетворенно похлопал по фляге:
— Тащи какой-нибудь стакан — сейчас будем делить добычу.
Наклонив флягу, Миша с Жекой налили шоферу его долю.
— Я вообще-то пью пиво только в двух случаях: с воблой и без, — сказал Гаврилыч, вытирая рот грязным рукавом. — Впрочем, от добрых людей тоже не грех принять. Вас подвезти до общежития?
Жека оглянулся на Марику.
— А девчонок наших подхватишь?
— А то! Пущай с ребятами в кузов лезут, а ты давай ко мне в кабину.
В кузове пахло пыльным брезентом и подкисшим молоком. Марика огляделась, выискивая, куда бы присесть. Десяток пустых молочных фляг, узкая лавочка у задней стенки кабины… Там и двоим негде было разместиться.
— Так, придется садиться к мальчикам на колени, — произнесла Лена и беззастенчиво уселась на Степанова.
— Ну что? Готовы? — спросил через окошко Гаврилыч.
Осторожно, как на что-то шаткое и ненадежное, Марика села на коленку к американцу. Алекс обнял ее, тем самым нарушая все мыслимые границы личного пространства.
— Держись за меня! — посоветовал он. — Дорога плохая: подкидывать будет.
Марика положила руку ему на плечо. Ей казалось, что ее сердце бьется так, что его слышно не только всем присутствующим, но даже драному коту, дремавшему на крыльце магазина.
Мотор взревел, молочные фляги загремели.
Усевшись вполоборота к заднему окошку, Жека принялся рассказывать анекдоты.
— Проходит собрание в колхозе, — вещал он. — Первый вопрос повестки дня: поля не колосятся, коровы не телятся, все куры передохли. Второй вопрос: колхозный счетовод Фридман просит отпустить его в Израиль: «И дом вам оставляю, и сад, и скотину… Только не противодействуйте». Слово берет старый-престарый дед: «Надо, конешна, отпускать… Но вот что я, мужики, вам скажу: ну их на фиг, этих курей, давайте лучше явреев разводить!»
