уже наверняка. Это было неожиданно в самом строгом смысле слова: таблетки по каким-то причинам не подействовали. Но Оля тем не менее сразу решила, что проконсультируется у врача насчет возможных патологий и непременно будет рожать, если все в порядке. Раз уж судьба распорядилась так экстремально, значит, этому ребенку нужно жить, кто бы ни был его биологическим отцом. А если она все-таки уже была однажды беременна — то жить за двоих. И поэтому Оля теперь все рассматривала через призму интересов будущего ребенка. Она и прежде не была склонна к резким переменам, а теперь ей тем более хотелось покоя. Здесь была знакомая женская консультация, больницы и просто родной город, в котором она и хотела растить ребенка, водить его в садик и школу и отправлять на лето в родительский дачный домик. И конечно, Даниэлю, когда он узнал, что станет отцом, подобные аргументы ожидаемо показались странными и несостоятельными.
Оля помнила, как сообщила эту новость Даниэлю, когда он пришел в гости, — нейтральным спокойным тоном, без лишнего драматизма и кокетства. Он не выказал особой радости, но и не ужасался. В конце концов, поразмыслив как следует, парень сказал:
— Оля, это не меняет моих планов, как насчет тебя, так и насчет отъезда. Представь себе, за границей тоже рожают, и эмигранты рожают, и беженцы, и как-то справляются. Да и что тут, собственно, такого? Жизнь она и есть жизнь. Взять хоть Иви: его папа и мама не побоялись рожать в чужой стране…
— И ты знаешь, чем это для него кончилось, — хмуро заметила девушка.
— Ну что же теперь, жить в ожидании какого-нибудь несчастья? С нами и здесь что-то может случиться. Но на Западе, Оля, ребенку точно будет лучше. Я понимаю, что тебе сейчас не по себе, в твоем положении это нормально, но потом ты успокоишься и увидишь, что я прав. Если хочешь, рожать можно здесь, это, пожалуй, даже будет рациональнее. А когда вы с ребенком окрепнете, я заберу вас с собой.
— Выходит, что вариантов у меня нет?
— Да с чего же? Вариантов тут минимум два: либо мы уезжаем втроем, либо я еду один. И поверь, что первое привлекает меня несравнимо больше: я не хочу повторить судьбу своего отца и потерять семью, — возразил Даниэль.
— А что значит «минимум»? Есть еще запасной вариант?
— Если ты про аборт, это решать только тебе, потому что речь о твоем здоровье. Я человек трезвомыслящий и не буду читать нотаций, но и склонять тебя к вредной операции не намерен. А вот что касается отъезда — тут, извини, я все решил, и в конце концов это жена должна следовать за мужем, а не наоборот.
Оля отвернулась и сдержанно сказала:
— Я что-то упустила момент, когда успела стать твоей женой, Даня…
— Ну не цепляйся к словам, это же только вопрос времени. Но может быть, ты объяснишь, в чем дело? Почему у тебя такое лицо, будто я по меньшей мере объявляю о смертельном диагнозе, а не о перемене в жизни и движении вперед?
— В чем дело? — задумчиво повторила Оля. — Ну хотя бы в том, что я там буду полностью зависеть от тебя. У меня не та специальность, с которой на Западе можно сделать успешную карьеру или просто себя прокормить в том случае, если я останусь без поддержки. А мыть там сортиры я, честно говоря, не мечтаю, тем более когда на руках ребенок. Да и родители будут против моего отъезда.
— Ты что, не доверяешь мне? — возмутился Даниэль. — И при чем здесь твои родители, я не понимаю? Оля, ты же взрослый человек, а не их комнатная собачка, и им придется с этим считаться! Или ты хочешь пойти по стопам своей ненормальной подруги?
— Даня, все просто: если мотивы уезжать для меня перевесят мотивы остаться, я уеду, что там ни скажут родители. Но пока они не перевешивают, значит, чего-то не хватает.
— И чего же? — мрачно спросил Даниэль и сам не зная зачем, добавил: — А если бы тебя звал не я, а он, ты бы раздумывала?
Он не мог толком объяснить, какое звериное чутье натолкнуло его именно на этот вопрос после расплывчатых объяснений Оли, и уж никак не ожидал ответа, который услышал.
— А он звал, — задумчиво произнесла Оля, — и как видишь, я не уехала. В жизни все устроено немного сложнее, чем в мелодрамах.
— Он тебя звал? — тихо переспросил Даниэль. — Так у вас что-то было?
Парень успел пожалеть, что раскрыл этот проклятый ящик Пандоры, но было поздно. Оля поднялась из-за стола и сказала, посмотрев на него с горечью, однако без злости:
— Иди, Даня. Пожалуйста, сейчас просто иди.
Даниэль не стал спорить, пошел к двери и, обернувшись у порога, сказал:
— Оля, разговор на этом не окончен. Я буду ждать твоего решения.
Однако еще когда он спускался по ступенькам вниз, а потом, на улице, всматривался в ее окно, ему все было ясно. И на следующий день он не позвонил девушке. Даниэль очень ругал себя за этот дурацкий вопрос, но вынужден был признать: после такого открытия ему уже не особенно хотелось переубеждать Олю. Он и до того удивлялся, что ее еще приходится уговаривать, а теперь понял, что всегда будет для нее в тени Айвара, и такое явно не стоило его стараний.
Напоследок Даниэль все же встретился с Олей и сообщил, что собрал документы и нашел временную работу в Испании.
— Я желаю тебе удачи, Даня, — отозвалась Оля. — Уверена, что ты добьешься успеха, и, если можешь, не держи на меня обиды.
— И ты тоже не обижайся на меня, — ответил Даниэль. — Ты дорога мне, Оля, но нет худшего соперника, чем тот, который не рядом, — да простит меня бог, что я так говорю о лучшем друге. Надо ли объяснять почему? Ты не видишь, как он болеет, как кладет носки не в то место, как матерится, налетев на косяк, как не может настроиться на секс из-за усталости на работе. Зато сколько других воспоминаний! Куда мне с ним тягаться? Но я от души желаю тебе найти хорошего мужчину, которого это не будет напрягать.
Некоторое время он тосковал по девушке, жалел о своей вспыльчивости, но самолюбие и страсть к жизни вскоре взяли верх. Кроме того, Даниэль действительно встретил будущую жену на рок-фестивале в Испании, где он устроился работать администратором, но по переписке они были знакомы еще когда он жил в Питере.
