— Хочу познакомить вас с моей девушкой, — продолжил Ал, словно не замечая его холодности. Схватив Сесилию за руку, он подтащил ее к майору. — Сесилия Тортелли, это майор Култер.
— Здравствуйте, сэр, — пробормотала Сесилия одну из фраз, затверженных ею еще в Риме.
— Рад познакомиться с вами, мисс, — склонив голову, произнес майор Култер. — Вы хорошо говорите по-английски. Весьма похвально.
Так далеко познания Сесилии пока что не заходили, и она беспомощно повернулась к Алу. Тот с легкостью, ни на секунду не задумываясь, перевел последнюю фразу. Что за замечательный парень, подумала Сесилия, как здорово говорит на обоих языках! Она не сомневалась, что знать и английский, и итальянский мог только высокообразованный человек. Откуда ей было знать, что ист-сайдский акцент Ала резал ухо любому американцу.
Ал радостно улыбнулся. Ему было чрезвычайно приятно представить майору такую прелестную девушку. До этого момента Сесилия видела Ала лишь на освещенной лунным светом палубе и в неверных лучах кинопроектора. Сейчас она заметила, что от улыбки на его лице появились три ямочки — на щеках и подбородке.
Молодой человек был высок и худ, но форма сидела на нем отлично, придавая его фигуре некую элегантность.
Вот и настала долгожданная среда.
— Твое платье прелестно, — вальсируя с Сесилией, прошептал Ал прямо ей на ухо. — Но до тебя ему далеко. Ты само очарование. — С этими словами он легонько поцеловал ее в волосы.
Ал оказался не только интересным собеседником, но и отличным танцором. Нежно, но властно обхватив ее за талию, он вел Сесилию в танце, подсказывая необходимые темп и ритм.
Какое счастье, подумала девушка, что, встречаясь с Анной, они украдкой вальсировали друг с другом! Это дало определенный навык, и теперь она не чувствовала себя неуклюжей неумехой.
Было невыносимо приятно кружиться в объятиях Ала. А тот прижал ее сильнее, поцеловал в шею и стал бормотать слова любви. Девушка радостно улыбалась в ответ, не сомневаясь в его искренности.
Могла ли она представить, что все так получится, когда вступала на палубу корабля? Сесилия зажмурилась и глубоко вздохнула. Ал не смотрит на нее как на прокаженную, а ведь именно таковой она себя и считала. По законам общества, в котором она жила, Сесилия навсегда должна была остаться изгоем, которого порядочные люди обходят стороной. Потому-то она и приняла решение уехать в Америку, где никто не знает о ее позоре. Ведь и отец Доннелли не раз говорил ей, что даже разлуку с родиной перенести легче, чем изгнание из привычной среды.
После того ужасного случая с Винченцо Сесилия поняла, что отныне ни один мужчина не возьмет ее в жены и она обречена до конца своих дней прожить в одиночестве, без семьи и детей. А она, будучи еще совсем девчонкой, уже заранее была преданно влюблена в будущего мужа…
Да, с юных лет Сесилия знала, что когда-нибудь непременно полюбит всем сердцем. Но она никак не подозревала, что это затронет физические чувства, нахлынувшие на нее сейчас с такой силой.
Сесилия, закрыв глаза, прижималась к Алу, а он, продолжая кружить ее в чувственном вальсе, все дальше уводил девушку от танцующих в уединение палубы, пока звуки музыки не стали едва слышны. Он все целовал и целовал ее, проводя пальцами по нежному изгибу девичьей шеи. Но, когда Ал крепко обхватил ладонью ее грудь, Сесилия вдруг отпрянула.
В изумлении он спросил:
— Что случилось?
— Это, — запинаясь, пробормотала Сесилия, — это… неправильно, мы не должны так поступать.
— Но я люблю тебя, Сесилия.
— И я люблю тебя, Ал, но… я хочу сохранить себя для мужа.
Неподвижно застыв на месте, Ал скривил губы. Вот оно что. Однако все его тело кричало от возбуждения. Он хотел эту красавицу, она была ему нужна. И он непременно ее добьется. Теперь уже ничто на свете не сможет его остановить.
— Да, ты права, — сказал он хриплым голосом, — тебе нужно сохранить себя для мужа.
Потом взял руку Сесилии, медленно прижал ее к губам и произнес:
— Спокойной ночи, моя малышка.
Повернувшись на каблуках, он ушел с палубы, оставив Сесилию в одиночестве. И ей вдруг стало так неуютно без объятий Ала, без надежного тепла его тела, без его горячих настойчивых губ.
Мачеха раструбила о позоре Сесилии на всю округу, и бедняжка боялась лишний раз нос на улицу высунуть. Поднимаясь на борт «Хартона», она чувствовала себя несчастной, всеми покинутой сиротой. Теперь же у нее будут муж и своя собственная семья. И ей никогда больше не придется грустить и плакать в подушку.
На следующее утро они уже были в Гибралтаре. Здесь в самой атмосфере ощущалось явное напряжение: этот район так и кишел немецкими подводными лодками, поэтому надо было постоянно быть начеку.
С того времени как они вышли в море из Неаполя, прошло пять дней. Сейчас Сесилия ощущала тот же пронизывающий до глубины души ужас, который испытала год назад, девятнадцатого июля, в день воздушного налета союзников, когда была разрушена базилика Святого Лоренцо.
Пока «Хартон» находился в порту, они с Алом ни разу не виделись. Но стоило только кораблю вновь выйти в море, как Ал, симулировав зубную боль, напросился на прием к дантисту, поскольку его кабинет находился в непосредственной близости от палаты, где работала Сесилия, а Алу не терпелось снова взглянуть на нее.
Всего лишь раз девушка мелькнула в дверях, даже не заметив его, но и ради этого стоило вытерпеть жалящий укол в десну. Накрахмаленный халатик так облегал ее великолепное тело, что невольно перехватывало дыхание.
Раздевая девушку глазами, Ал издал протяжный стон.
— Держитесь, лейтенант, — поспешил успокоить его доктор. — Потерпите еще минутку.
Широко раскрыв рот, Ал мог только кивнуть. Отдав себя в руки дантиста, он погрузился в собственные мысли. Сесилия была типичной представительницей Старого Света, где любой мужчина считался чуть ли не королем, а женщина — его верной рабой. И эти не испорченные излишком цивилизации женщины прекрасно знали, как обращаться со своими мужьями.
Ее слова о том, что она хочет сохранить себя для будущего мужа, лишь подтверждали его догадку, что Сесилия невинна. Это наполняло Ала своеобразной гордостью. Надо же — невинна! Если не считать той продажной шлюшки, что случайно подвернулась ему еще в Неаполе, он года два не имел дела с женщинами. Ну да, в последний раз это было с Анной во время его отпуска в Нью-Йорке… Потом Ала угораздило свалиться с гепатитом, и он был так слаб, что и думать забыл о женских прелестях. Однако Сесилия с ее нетронутыми, но такими нежными губками и полной, упругой грудью вернула к жизни чувства Ала, разбудила присущий ему темперамент.
