— Там три спальни и рабочий кабинет, — поднимаясь за мной следом, поясняет муж. — Слева на первом этаже кухня-столовая, справа гостиная и гостевая комната. Ну, и как ты хотела – терраса с садиком.
Второй этаж просторнее, чем в Тоскане. Я распахиваю двери спален, одну за другой. Как маленькая девочка, бегаю из комнаты в комнату.
— Мебели еще нет, я не решился выбирать ее без тебя. Готова только кухня-столовая. Там все в итальянском стиле. Можем спуститься, выпить шампанского.
Виктор ловит меня за руку, и внезапно подхватывает на руки.
— Ты же подаришь мне еще одного ребенка?
Обвиваю его шею руками. Заглядываю в голубые глаза. Улыбаюсь.
— Да. Подарю, конечно.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Он быстро несет меня вниз по деревянным ступеням. Сворачивает направо, и мы оказываемся в просторной кухне-столовой.
Пакет уже разобран. На широком столе из добротного дерева стоит шампанское, два хрустальных бокала. На подносе виноград и персики. Открыта коробка конфет.
Витя опускает меня на пол и принимается открывать шампанское.
Я брожу по огромной кухне и рассматриваю светлые шкафчики в итальянском стиле. Высокие навесные шкафы, вместительный буфет, украшенные арочными элементами открытые полки. С ума сойти! Он знал, что мне нравится дом его мамы в Тоскане, и решил воссоздать его здесь…
Пробка шумно вылетает из бутылки. Шампанское льется в хрустальные бокалы.
— За мою любимую жену и за наш новый дом! — приподнимает бокал Виктор.
— И за того, кто этот дом купил, — подхватываю второй бокал я.
— Я его не просто купил, Таша. Я создавал его по образу и подобию Тосканского дома. Мне хотелось, чтобы ты чувствовала себя счастливой.
— Кажется, тебе это удалось. За тебя, любимый…
Бокалы звонко стукаются друг о друга. Мои глаза горят счастьем. Представляю, что наши двое деток будут бегать по новому дому, и радости нет конца.
Глава 20. Виктор, 15 сентября
Пятнадцатое сентября. Раннее утро в бизнес-центре. Ничто не нарушало привычной в это время тишины. Веры еще не было. За панорамным окном светило солнце, но оно уже не обжигало. Сквозь теплые лучи едва ощутимо проскальзывала осень.
Виктор, засунув руки в карманы брюк, рассматривал бегущих по выложенному дорогостоящей плиткой тротуару офисных сотрудников. Он любил это время года. Любил едва ощутимую поступь рыжей нахалки, отодвигающей все дальше теплые дни. Любил ее огненные всполохи на деревьях и тротуарах. А какая красота скоро установится в саду нового дома, так похожего на дом в Тоскане! Тася сможет бегать по дорожкам своими маленькими ножками в резиновых сапожках и будет восхищенно собирать букеты из разноцветных листьев своими маленькими ручками.
На душе царили покой и безмятежность. У жены задержка, а значит, скоро она подарит ему второго ребенка. Переезд в новый дом назначен на ближайшие выходные, и предстоит много хлопот. Но это приятные хлопоты. Главное, Таша счастлива. Она и сама загорелась мыслью о втором малыше, и теперь разговоры только об этом. А еще о новом интерьере. Мебель, мебель…
Виктор хотел сына. У него была любимая дочь, и теперь он мечтал о маленьком наследнике.
«А если появится еще одна девочка, уговорю Ташу назвать ее Еленой и буду любить обеих», — рассеянно размышлял он.
Стук каблучков в приемной заставил его нахмуриться. Что нужно Евгении в такую рань? К чему нарушать его любимое время суток своим вторжением?
Сестра даже не удосужилась постучать. Распахнула дверь, и ворвалась в его кабинет.
— Что-то случилось? — приподнял бровь Виктор.
— Папа… — затряслись ее тонкие губы. — Папа умер, Витя…
— Как?..— ошеломленно застыл он.
— Вчера ночью… Рустам мне звонил. Он едет сюда.
Она кинулась ему на шею и всхлипнула.
В кабинете повисла зловещая тишина. Умер? Анатолия Янковского больше нет?
Мрачную душу Виктора пронзила непонятная ему самому горечь. Его опекун, человек, к которому он испытывал большей частью отвращение и благодаря которому был обязан оставаться верным интересам семьи, внезапно перестал существовать?
— Но… разве он был болен?
— Да… рак обнаружили уже на последней стадии. Знаешь же, как он не любил ходить к врачам, — подвывала Евгения.
— А как же похороны?
— Сегодня в обед его кремируют, и Софи вернется в Россию, чтобы похоронить прах здесь… Почему он бросил нас, Витя?! Почему позволил быть рядом этой шлюхе?!
— Я не знаю, Женя…
— Как мне попасть на похороны?! Я должна попрощаться с ним! Попрощаться, понимаешь?!
— Женя, успокойся! — схватил ее за плечи Виктор. — Даже если случится чудо, и границы откроют, ты не успеешь долететь в Америку к полудню.
— И… что же? Как же теперь?..
— Никак. Смириться и ждать, когда Софи прилетит в Россию.
— Она же не одна прилетиииит… с проклятым наследником, Витяяя… и станет тянуть из нас деньги на его содержание…
В приемной раздались тяжелые шаги. Скоро в кабинет заглянул Рустам.
— Привет, Виктор, — скорбно поздоровался он. — Я тут не один, со мной нотариус.
— Какой нотариус? Зачем?
— Твой дядя звонил ему и просил найти тебя сразу же после его кончины.
В кабинет вошел пожилой мужчина в добротном сером костюме. В морщинистой руке он сжимал ручку дипломата.
— Здравствуйте, Виктор Анатольевич. Я Глеб Максимович Акимов, нотариус.
— Но нам даже делить нечего, — непонимающе развел руками Виктор. — Да и полгода не прошло. К чему такая спешка?
— У меня есть для вас письмо, Виктор Анатольевич. Ваш дядя прислал его мне месяц назад вместе с завещанием и попросил отдать вам в тот день, как его не станет.
— Мне ни к чему его письма.
—Витя! — всхлипнула Евгения.— Папа умер! Ну, будь же человеком… Он не отдал тебя в приют, когда ты остался один после смерти матери! Неужели тебе сложно прочесть письмо?
Виктор втянул грудью воздух. Все происходящее казалось каким-то странным спектаклем. Не мог Анатолий Янковский умереть! Это какая-то шутка…
— Ладно, я прочту, — взглянув исподлобья на сестру, пообещал он.
Нотариус кивнул и подошел к столу. Открыл свой дипломат и достал оттуда письмо с печатями. «Виктору Янковскому, до востребования». Что такого хотел сказать ему дядя? К чему такая спешка?
Виктор быстро разорвал конверт и впился глазами в текст.
По мере того, как буквы складывались в слова, он становился все бледнее.
«Дорогой Виктор! — гласил текст, написанный корявым дядиным почерком. — Если ты читаешь письмо, значит, меня уже нет в живых. У меня есть для тебя одна важная новость. Софи родила ребенка не от меня. Мальчик – подкидыш. Я бы убил ее и ребенка без особого сожаления (сам знаешь, как сильно я хотел собственного сына), но мне помешало одно обстоятельство. Мерзкая шлюха забеременела от тебя. Она поведала мне об этом, когда я в порыве ярости собирался отправить ее на тот свет и уже почти нажал на курок своего пистолета. Помнишь, ты как-то зашел к нам в клуб и очень много выпил? В тот вечер ты болтал лишнего. Ты хотел ребенка, клял свою Роксану на чем свет стоит, и глупая шлюха решила не предохраняться, чтобы в будущем заставить тебя признать малыша. А потом ей подвернулся я. Она не знала, что план с тобой сработал, пока ее не начало жутко тошнить в нашем свадебном путешествии. Я бы убил ребенка, но он твой сын, Виктор. В моей жизни был один настоящий наследник – ты, мой племянник. Если мальчишка имеет для тебя значение, отними его у моей жены и воспитай достойно. Она подсела на наркотики, и ничего хорошего дать ребенку не сможет. Гони ее в шею и не давай ни копейки. Дом в России я завещаю своей дочери Евгении. Надеюсь, я искупил перед тобой свою вину. Дальше все только в твоих руках».
— Что за…
Виктору казалось, у него в легких закончился воздух. В области сердца свело болью.
Глава 22. Виктор, 15 сентября
— Что там, Витя? — испуганно взглянула на бледного, как полотно, брата Евгения.
