сабель схлестнулись друг с другом.
— Ева… — выдыхает зайчик и всхлипывает. — Я… — захлебывается в рыданиях.
— Хочешь, я приеду? — обеспокоенно шепчу я, не спуская глаз с побледневшего Саши, который не понимает, что предпринять и как быть. — Милая, ну что ты…
Будь я на месте Саши, то тоже бы знатно обалдела. Я свои же шаги на шахматной доске лжи и манипуляций не могу предсказать.
— Все, я еду, — решительно встаю. — Не прыгай! Слышишь меня? И, Юра! Ты тут?
— Да, — ошарашенно и глухо отвечает начальник охраны. — Не надо никого вызывать.
— Но…
— Мать твою, Ева… — рычит Саша, и сбрасываю звонок.
— Бедная девочка! — торопливо бегу мимо мужа.
— Ты никуда не поедешь!
— У тебя на крыше девочка в отчаянии! — в лживом возмущении разворачиваюсь к нему. — Ты о репутации своей фирмы подумал, если она действительно прыгнет? И сердце у тебя есть? И да, Саша, я еду, потому что я сама была юной девочкой, которая могла натворить больших глупостей! Вот такая я! Не могу остаться в стороне.
Выбегаю из кабинета, и на цыпочках бегу в спальню. Я должна встретиться с зайчиком с глазу на глаз. И если Саша — котик, то я — ласка. Милый, маленький и пушистый зверек, который безжалостно убивает и зайцев.
— Мам, а куда ты? — на лестницу стоит сонный Дениска.
— Одной девочке нужна помощь мамы, — накидываю на плечи легкий и тонкий кардиган. — Она в беде.
— Супер-мама, — Дениска зевает, — идет на помощь?
— Да, — смеюсь я.
— Ева, — шипит в шаге от меня Саша.
— Что?
— Па, если кто-то в беде, то надо помочь, — Дениска спускается на несколько ступеней. — Особенно если это девочка…
— Идите спать, — небрежно чмокаю Сашу в щеку, — если что я буду на связи.
— Ева, это я должен поехать. Это же мое здание…
— Сейчас ей поможет только женская солидарность, и она ждет меня, — обхватываю лицо Саши ладонями.
Он, конечно, может запретить мне ехать, закатить скандал и испугать Дениску криками, которые так и рвутся из него, и я приму и такой вариант развитий, потому что это отличная причина для обиды, скажем, на неделю. Я буду иметь право игнорировать его, избегать близости и держать на расстоянии.
А ведь может просто взять и признаться, что это его шлюха на крыше сидит, но он все лелеет надежду выйти из воды сухим. Очень уж ему не хочется быть изменщиком. Это слишком тривиально для его раздутого эго. Ему нравится роль приличного и серьезного мужика, который с жены пылинки сдувает, ведь все мне завидуют, и плюс важно сохранить репутацию.
Это забавно. Вероятно, многие мужики, которые вертятся в серьезном бизнесе, изменяют женам, но очень агрессивно осуждают разводы и теряют доверие к тем, кто довел семейную жизнь до краха. Я не улавливаю логику, но у кобелей какие-то свои игры, которые нам, тупым курицам-наседкам, не понять. В общем, семейный мужчина с женой и ребенком имеет больший авторитет, чем разведенный.
— Люблю, — на автомате говорю я и чмокаю его в оплывшую скулу.
Саша с шипением отстраняется.
— Прости, — неловко улыбаюсь и выпархиваю на крыльцо.
Коварство мое не знает границ. И я иду на подлости ради удовлетворения своего уязвленного эго. Я делаю две остановки по пути к зайчику.
Мне не стоит заявляться с пустыми руками к девице, которая хочет спрыгнуть с крыши. Я заезжаю в торговый центр, уговариваю охранника впустить меня, потому что я забыла в бутике очень важные документы. Он бурчит, внимательно изучает все бумажки с информацией, что именно я владелец магазина и именно я арендую помещение.
— Что же там за документы такие?
— Очень важные.
В подсобной комнатке моего бутика стоит небольшой холодильник, а в нем бутылка белого Антинори. Элитная марка и точно порадует Анечку.
— Я вам очень благодарна. Простите, что потревожила, — воркую сонному и недовольному охраннику и выбегаю в ночь.
Затем я заезжаю в круглосуточную аптеку. Мило здороваюсь с крупной и сердитой теткой, которая окидывает меня подозрительным взглядом.
— Мне нужно сильное слабительное. Без вкуса и запаха, — вежливо и невозмутимо улыбаюсь я.
— Простите? — вскидывает густую бровь.
— Еду на встречу с любовницей мужа.
Молчание. Синхронно и медленно моргаем, а далее следует едкий вопрос:
— У нее проблемы со стулом?
— Очень серьезные.
— Секунду, — хмыкает и скрывается за белой дверью, что спрятана за стеллажами. Через пару минут выходит и пробивает небольшую коробочку с зелеными полосами.
— Сколько потребуется на бутылку белого?
— Чтобы схватило через глотков пять-шесть, три саше, — придвигает коробочку и поднимает взгляд. — На моем муже сработало на пять с плюсом. День просидел в туалете.
— Только попробуй ей сказать хоть слово обо мне, — цежу в трубку. — Я тебя по миру пущу, Анюта.
— Котик, но мне так плохо…
Аня еле языком ворочает, а у меня от ярости волосы на загривке шевелятся. Ни над женой, ни над любовницей я не имею власти. Они будто сговорились и решили меня довести до белого каления. Каждое слово отзывается болью на левой стороне лица. Ева хорошо мне так вдарила. Чуть в нокаут не отправила. Я на секунду, кажется, даже потерял связь с реальностью.
— Проваливай с крыши, Аня, — рычу я в трубку. — Не смей встречаться с моей женой!
— Я давно хотела на нее посмотреть, — Аня капризно и пьяно смеется. — Чтобы поднять самооценку, — срывается на визг. — Не подходи! Прыгну!
Сбрасывает звонок. Сжимаю телефон и хочу швырнуть его в стену, но меня останавливает сонный голос Дениса:
— Па.
Хоть Юре звони и требуй, чтобы он ее с крыши скинул. Почему я позволил Еве уехать? Может, моя любимая женушка наградила меня сотрясением, которое отключило некоторые участки мозга. Голова раскалывается, и от ярости комната немного плывет перед глазами.
— Почему ты не в кровати? — разворачиваюсь к нему и прячу телефон в карман. Приглаживаю волосы и медленно выдыхаю. — Уже поздно.
— Я пить хочу, — приваливается к косяку и улыбается, пряча
