я с облегчением выдыхаю, потому что вижу ее, как она спускается лестницей вниз. Вся такая красивая и солнечная, и с улыбкой на лице. Я жадно обвожу ее взглядом, не задумываясь, подхожу к ней. От одного лишь ее появления все плохие мысли будто растворились, я беру ее ладони и улыбаюсь, ещё сам не представляя, что можно сказать.
— Ким, я…
— Наверное, так будет правильнее, — ее мягкий голос обрывает меня, что-то мягко проскальзывает в мою ладонь. На мгновение у меня перехватывает дыхание, но потом понимаю, это — мои ключи.
Я застываю в шоке, мой голос куда-то пропадает, а слух словно заглушили. Откуда взялся этот звук, напоминающий глухую трель? У меня звонит телефон. У меня звонит телефон и когда я понимаю это, я с немым укором разрываю наши руки и тянусь в карман, отвернувшись в сторону.
— Алло, — мой голос сухой и лишенный чувств, словно его пропустили сквозь вату. — Что-что она сделала? Ладно, скоро приеду.
Я с каким-то остервенелым чувством нажимаю на отбой. Я чувствую, как ее теплая ладошка осторожно обхватывает мое запястье. Теперь Ким смотрит на меня встревоженно.
— Что-то случилось? — спрашивает она своим мелодичным голосом. Я с непроницаемым видом киваю.
— Оливия подралась с мальчиком. Преподавательница говорит, чтобы я приехал забрать ее.
Ким тихонько охает, от неожиданности выпустив мою руку. Пару мгновений ее взгляд блуждает по моему лицу.
— Что ж, тогда езжай, — на лице ее отстраненная улыбка.
С меня словно свинцовый лист слетел и я вдруг понимаю, что всё впустую. Может быть, я ошибся. Может быть, она действительно и близко не чувствует того же, что и я. Я с досадой отворачиваюсь, прикрыв глаза так, чтобы она не видела, но она хватает меня за руку.
— Кейн, погоди.
В ее глазах — какая-то недосказанность, ее нежная рука крепко держит мою. Наши взгляды встречаются и мне кажется что проникают друг в друга чуть глубже, чем следовало. В её — сомнения, какие-то тайные мысли. Я вижу, как она хочет высказаться, хочет что-то мне объяснить, и она почти близка к этому. Но в этот момент в мою голову, слух и рецепторы проникает чужой голос, на миг перекрывающий все звуки помещения.
— Ким, ты идешь?
Кимберли застывает без движения, словно он ее ошеломил не менее сильно, чем меня. Я вижу, как ее глаза осторожно метнулись за мою спину, с губ слетает небольшой выдох и недавнее сомнение стирается, уступая место неловкой улыбке. Кимберли осторожно выпускает мою руку.
— Прости, — со смущением и даже мягкостью говорит она и это последнее, что я слышу в свой адрес перед тем, как она уходит. С ним. Звук ее каблуков отдает эхом по помещению, создавая вакуум в моей голове. Я оборачиваю голову и смотрю ей вслед в немом шоке и потрясении, видя, как она идёт к нему, ожидающему ее возле стеклянной двери, по-джентельменски приоткрывая для нее.
И я узнаю этого мужчину. С густыми русыми волосами, холодно-серыми глазами и с камерой в руках… Который подвез ее вчера ко мне домой. Он открывает перед ней стеклянную дверь гостиницы, Кимберли выходит и садится к нему в машину на переднее сидение. А затем они вместе уезжают.
Господи, почему этот долбанный свет так режет глаза? Со злостью захлопываю козырек над сиденьем, я глотаю воздух и запускаю пальцы в волосы, и изо всех сил вдавливаю в педаль газа.
Черт, я обещал себе!
Я хотел, чтобы она никогда не узнала, насколько я люблю ее, потому что такая любовь похожа на безрассудное безумие, от которого я сам в ужасе, но она, пожалуй, даже и не догадывается об этом. Я не знаю, как она могла смотреть в мои глаза и не видеть в них шипящие котлы ада, потому что я более чем готов убить этого ее дружка, нагло забравшего ее прямо из-под моего носа. И я сейчас не шучу. Стоит представить, чем он там занимается с Ким, моей Ким… Я не могу произносить это даже мысленно, — мой позвоночник скручивает в морской узел и дробит сухожилие.
Вчера… Вчера ночью она снова вернула меня к себе. Когда я уже отчаялся, она дала мне то, чего я не нашел ни в одной девушке. Спасение. Но сегодня я снова увидел в ее глазах сомнение, а еще страх и недосказанность. Можно списать это на обычную женскую неуверенность, но я очень хорошо ее знаю. Она хотела, чтобы я отступил, чтобы сдался и оставил ей в покое.
Любимая моя, ты думаешь я в состоянии сделать это?
Что же мне делать? Гнаться за ней как ума лишенный или дать ей свободу, отпустить и разрешить встречаться с другими мужчинами? Я полностью твой, Ким Уильямс, но захочешь ли ты после всего пережитого быть только моей, вот в чем вопрос?
Я с опозданием успеваю заметить, как вылетаю на перекресток, а на старом висящем светофоре горит красный свет. Я мастерски выкручиваю руль, успевая пронестись вперед и слышу за собой гневные сигналы и ругательства водителей. Если бы вы знали, насколько мне плевать. Слепая ревность вперемешку с адреналином берут контроль надо мной. Я хочу гнать вперед, пока у меня не кончится топливо. Но я не могу. Размашисто влетев в парковочное место, я чуть не сбиваю статую стоящего в стороне детского гномика, я выхожу и хлопаю дверцей. Я скрываюсь от солнца, немного закидывая в сторону низ пиджака и нахожу глазами искусственно-белые двери с вывеской наверху. На ней изображена надпись «Kids Dance Studio» и в изысканной позе нарисована пара танцоров. Танцевальная студия для детей расположена на первом этаже многоэтажки, что кажется мне самым правильным вариантом для малышни.
Когда я тяну дверь на себя, меня встречает шум и гул, воздух полон тонких перекрикиваний и отстукиваний каблуков по полу. Детей не менее пятнадцати, они репетируют, время от времени девочки спорят с партнерами, но Оливии я нигде не вижу. Здесь ко мне приходит понимание, насколько это, вероятно, непросто. Я вижу под левой стенкой расположенные вдоль лавочки для ожидания, на центральной стене расположено одно большое зеркало, чуть дальше видны раздевалки.
— Мистер Тернер! — я слышу голос, как он зовет меня, вращаю голову и вижу, как ко мне навстречу вскакивает молодая девушка со стройной фигурой. Она одета в закрытый топ, плавно перетекающий в длинную танцевальную юбку и обувь для бальников на маленьком каблуке. Темно-каштановое пламя ее волос, убранных в высокий пучок на затылке,
