– И отец Дамира тоже этим занимался?
Карина кивает.
– Наверное, так он и стал владельцем самой крупной сети детских центров в городе, – предполагает она.
Я ничего не отвечаю, а сама вспоминаю нашу с Дамиром первую встречу. Мне немного удалось о нем тогда узнать, но…
Иронично – я начала знакомство с будущим мужем из разговора о его отце.
Дамир холодно заметил, что отец имеет достаточно денег, чтобы купить здание без скидки. Если Карина права, то…
Пазл складывается.
Зная, как отец обрел богатство, Дамир ценил эти активы соответствующим образом. Но – что бы там Дамир ни думал, его знания и умения помогали отцу держать на плаву украденную империю. Мне от этого становится не по себе…
Не знаю, тошнит меня от правды или начинается токсикоз…
– А что по поводу ребенка? – переступая через себя, я ныряю глубже.
Ощущения такие, словно нахожусь в огромном бассейне и вот-вот отпущу бортик. Пока держу его руками, не так страшно, но если все же отпущу – ситуация превратится в непредсказуемую.
– Там что-то с воспитанием и прочим…
– Чьим воспитанием?
Карина поднимается и идет к холодильнику, вынимает коробку эклеров и забрасывает в рот один. Она смотрит на меня, видит, наверное, что я все застыла – как львица перед прыжком. Сосредоточенная, хотя и растерянная.
– Дамира и Тимура.
Моего мужа и его младшего брата.
– Короче, Алексей Владимирович этот все уши прожужжал Аслану, какая у него родословная, которая тянется уже сотни лет, – продолжает Карина. – Я так поняла, что он был очень жестким отцом.
– В чем жестким?
– А ты что об этом знаешь? – присматривается она ко мне.
– О детстве Дамира?
Карина кивает и возвращается за стол.
– Ну… Он не хотел говорить об этом.
– И об этом тоже? – подруга иронично вздергивает бровь.
Я делаю вдох, представляя, как в меня вместе с воздухом проникает спокойствие.
– Как-то это странно, ты рассказывала ему все, а он… То, что хотел нужным.
– Нет. Ты не права.
– Права. Вот мы сейчас это с тобой и выясняем. Я, оказываются, знаю о детстве твоего Дамира больше, чем ты сама.
– Что тебе рассказал Аслан?
Ее пыл иссякает.
Еще секунду назад по лицу Карины бродило раздражение. Но уже нет.
Она берет меня за руку, словно жалеет.
И начинает говорить.
Алексей Сергеев, говорит она, воспитывал своих детей в атмосфере полного подчинения. Они не могли сами выбирать, чем заниматься после школы, с кем общаться и дружить, на какую секцию пойти. Карина утверждает, что у Алексея была «концепция», как сделать из мальчишек нормальных людей. Отец следил за каждым шагом своих детей, не разрешая им… Ну, просто отдыхать, тратить время на всякие глупости, немного сходить с ума. У них всего этого не было. Алексей щедро делился своими методиками воспитания с Асланом, да и с остальными мужчинами, кто мог и хотел его слушать.
– Дамиру доставалось больше, ведь он был старшим. Надежда рода.
– Что за чушь…
Я не сомневаюсь в словах Карины, в словах Аслана…
Мой мозг просто не принимает это. Внешне отец Дамира – абсолютно нормальный…
– Мальчишки Сергеева играли в одобренные игры, общались с одобренными людьми. Много учились. Не знаю, было ли у них вообще детство в известном смысле, – Карина делает паузу, вспоминая, что сказал ей Аслан. – Они для Сергеева не детьми были, а… Продолжателями родословной. Ну, и ты сама понимаешь…
Она дает мне время осмыслить.
– Дамир и Тимур должны обязательно стать отцами. И я уверена, что Сергеев старший до самой своей кончины делал бы со своими внуками и внучками то же самое. Да, со стороны это можно назвать «заботой», но… Это определенно не она. Забота не может иметь решетки на окнах.
И что же получается…
Дамир ненавидел отца за все, что он с ним сделал. За испорченное детство, исковерканные мечты… Но при всем этом он поступил точно так, как хотел его отец.
Бросил свою «бесплодную жену».
***
Позже вечером я выхожу на прогулку.
На город опускаются сумерки и становится легче дышать. В комнате я ощущала тесноту, словно мои руки и ноги заковали. На улице уже лучше. Быстрые ритмичные шаги звучат в такт моим мыслям (со стороны можно подумать, что я не прогуливаюсь, а куда-то целенаправленно иду, даже тороплюсь), но они являются всего лишь иллюзией действий.
Передвигаясь в пространстве, я не отдаляюсь от проблемы, которая засела в моей голове. Я устала думать об этом всем, мне хочется отвлечься. Вместе с тем, я не имею права «отвлекаться», ведь от принятых в ближайшие дни решений зависит будущее моего ребенка.
Я останавливаюсь возле парка и запоздало жалею, что не набросила куртку.
На мне тонкая розовая кофта и укороченные джинсы.
Сажусь на лавку и чувствую холод досок.
Переохлаждение заработать еще не хватало в первые недели беременности.
«Наконец, ты думаешь головой, Вита», – мысленно хвалю себя, встаю и решаю идти дальше, чтобы хотя бы согреться.
Карина не хотела меня отпускать, а я настояла на своем.
От разговоров на кухне у меня едва не разболелась голова. Помню, я даже истерически рассмеялась, вспомнив, как за последние несколько дней ситуация менялась из раза в раз. Сначала беременность, которая должна была стать нашей с Дамиром надеждой, начала казаться проблемой – веревкой, навечно связавшей меня с мужем-предателем.
Потом я все-таки взяла себя в руки, сказала себе: «Эй, Виталина, ты столько времени мечтала о ребенке! Радуйся же!»
Через какое-то время подруга убедила меня, что придется рассказать Дамиру, даже если в глубине души считаю, что он лишился права воспитывать ребенка, отказавшись от своей семьи. От меня.
Наконец, последний акт драмы – если Аслан не врал, если Карина все поняла правильно, то мой еще не рожденный ребенок мог подпасть под влияние отца Дамира с его идиотскими представлениями о воспитании. Я бы и рада понадеяться, что Дамир не отдал бы ребенка отцу, зная, чем это для него обернется… Но я уже ни в чем не уверена. Дамир признался, что «если бы я забеременела», не было бы никакой Марты и развода.
В этом он явно наследовал отца и его семейные принципы.
На моем лице ощущаются горячие соленые слезы.
Горло стискивается от обиды.
На что он меня променял?! На чужие дурацкие идеалы? На отца, который испортил ему детство и собирался сделать то же самое со своими внуками? Господи…
Позже ночью мне снится Дамир, его отец, снится, как они передают из рук в руки, почти бросают друг другу, темный сверток, а я кричу, чтобы они отдали ребенка! Когда фальшивый Дамир улыбается и садится в машину, я просыпаюсь, вскидываюсь на мокрых белых простынях. Проходит, наверное, минута, прежде чем я немного успокаиваюсь и перестаю дрожать.
Карина уехала к Аслану, она не слышала моего крика.
Никто не придет меня успокаивать и спрашивать: «ты как»?
Вытерев пот со лба, я дотягиваюсь до мобильника. Третий час ночи. Спать больше не хочется. Не сейчас, пока перед глазами до сих пор стоят выдуманные образы. Я иду на кухню, выпиваю стакан воды и возвращаюсь в холодную постель.
Может быть, поискать что-нибудь в интернете про Алексея Сергеева? Мне ни разу не приходило в голову его погуглить… Спустя пятнадцать минут я откладываю телефон, так ничего и не найдя. Журналистов, что естественно, интересуют его активы, статистика его компаний, карьера его сына Дамира (я даже нахожу одну заметку о нашей свадьбе), но личную жизнь Алексей прочно держит под замком. На нескольких фотографиях с женой – Ириной – я задерживаюсь слишком долго, всматриваясь в черты ее лица. Дамир говорил, что никогда не был близок со своей матерью. Интересно, по какой причине она позволяла мужу так обращаться с детьми?
Во мне вспыхивает жалость к мужу, я перелистываю вкладку и вслух фыркаю.
Не те чувства, Виталина.
«Ты должна пожалеть себя и своего ребенка».
До утра я лежу, думая о будущем. О своем неопределенном, плачевном положении. Ребенок уже растет во мне, и опасность никуда не девается. Я не хочу годами жить в страхе, что Дамир или Алексей узнают о ребенке и заберут его себе. Я не потерплю даже малейшего вмешательства в жизнь малыша, не от мужа, который бросил меня, не от его помешанного на крови отца. Несмотря на недосып и усталость, утром я чувствую себя борцом.
