И, продолжая думать о своей книге, Кэрол остановила проезжавшее мимо такси.
Забравшись внутрь, Кэрол назвала отель. Машина тронулась, и Кэрол, откинувшись на спинку сиденья, снова погрузилась в воспоминания о своем доме, о Париже, о том, как сильно изменился город за прошедшие пятнадцать лет. Она заметила это, пока шла от отеля до рю Жакоб и бродила по Левому берегу, разглядывая обновленное убранство улиц. Когда она приезжала сюда с Шоном, многое здесь выглядело иначе — не говоря уже о тех днях, когда Кэрол прилетала в Париж, чтобы оформить продажу дома. Тогда, впрочем, ее одолевали слишком сильные чувства, поэтому Кэрол было не до красот. Дом ей продавать не хотелось, но и оставлять его за собой не было смысла. Из Лос-Анджелеса во Францию не налетаешься, к тому же тогда Кэрол очень много снималась, почти не делая перерывов между съемками. А самое главное — у нее не осталось сколько-нибудь веских причин возвращаться в Париж. Эта страница ее жизни была закрыта навсегда (так, во всяком случае, она думала), и дом был последним, что связывало Кэрол с любимым городом.
Дом она решила продать примерно через год после своего возвращения в Штаты. Тогда они со Стиви прилетели во Францию буквально на два дня: Кэрол подписала необходимые бумаги и сразу вернулась в Лос-Анджелес. Ни времени, ни желания предаваться ностальгическим воспоминаниям у нее не было, но теперь ситуация изменилась. Времени у нее было сколько угодно, да и воспоминания не пугали и не ранили ее так сильно, как когда-то. Пятнадцать лет — достаточный срок для того, чтобы прошлое перестало причинять боль, и теперь она, возможно, была готова обратиться к прошлому. После того как умер Шон, никакие потери ее больше не страшили.
Кэрол так глубоко задумалась, что не заметила, как напротив Лувра такси свернуло в тоннель и оказалось в дорожной пробке. Лишь четверть часа спустя она обратила внимание, что машина почти не движется, и с удивлением огляделась. То, что они застряли надолго, ей стало ясно сразу, но Кэрол это нисколько не обеспокоило. Она никуда не спешила, к тому же долгая пешая прогулка, да еще предпринятая сразу после перелета через несколько часовых поясов, утомила ее. Добраться до отеля, поужинать, поработать над романом и пораньше лечь спать — таков был ее план на остаток сегодняшнего дня.
Она продолжала размышлять о своей книге, когда такси проехало еще несколько ярдов, потом резко дернулось и снова встало. В Париже был час пик — кто-то возвращался с работы домой, кто-то ехал за город. В это время движение на основных городских магистралях всегда было затруднено, но Кэрол напрочь об этом забыла. Подняв голову, она бросила взгляд в окно на остановившийся рядом автомобиль и увидела на переднем сиденье двух парней, которые что-то кричали, смеялись и сигналили пыхтевшей впереди машине. Из машины высунулся молодой человек и, словно старый знакомый, махнул им рукой. Парни в легковушке ответили на этот жест еще одной серией пронзительных гудков и новым взрывом хохота, и наблюдавшая за ними Кэрол тоже улыбнулась. Судя по черным как смоль волосам и смуглой, цвета кофе с молоком, коже, это были марокканцы или выходцы из Северной Африки, и она подумала о том, что пятнадцать лет назад такие лица встречались на парижских улицах гораздо реже.
Потом она обратила внимание еще на одного молодого человека, сидевшего на заднем сиденье легковой машины. Он не смеялся и, казалось, не разделял веселья своих товарищей. Судя по нахмуренным бровям, напряженному взгляду и нервным, чуть суетливым движениям, он был чем-то встревожен, может, даже напуган. На мгновение его глаза встретились с глазами Кэрол, и она невольно пожалела его — до того несчастным он выглядел.
Такси, в котором была Кэрол, все еще стояло на месте, но соседний ряд потихоньку двинулся вперед. Двое арабов на переднем сиденье легковушки все еще смеялись, но парень, сидевший сзади, внезапно распахнул дверцу, выпрыгнул из машины и побежал назад, к выходу из тоннеля. Удивленная его странным поступком, Кэрол даже обернулась, чтобы проводить его взглядом. Парнишка ловко лавировал между машинами; вскоре он пропал из вида, и почти в то же самое мгновение где-то впереди раздался громкий хлопок. Кэрол посмотрела в ту сторону и увидела, что и машина с арабами, и другая легковушка превратились в оранжевый огненно-дымный шар. В следующее мгновение весь тоннель задрожал от грохота еще нескольких взрывов, и из глубины его рванулась навстречу такси плотная стена огня.
Первым побуждением Кэрол было выскочить из такси и броситься прочь, но она не успела даже пошевелиться. Чудовищная сила вырвала пассажирскую дверцу, и Кэрол почувствовала, что летит куда-то над замершими в тоннеле автомобилями. Вокруг бушевало пламя, оно уже поглотило и такси, и несколько десятков других машин, превратив их в оплавленные обломки. Словно в замедленной съемке Кэрол видела, как исчезают в огне люди и автомобили, как взлетают в воздух, нелепо разбросав руки и ноги, горящие тела. Потом она ощутила сильный удар по голове, и все вокруг погрузилось во мрак.
На протяжении нескольких часов тоннель напротив Лувра был перекрыт грузовиками и машинами специальных служб. На место происшествия прибыли пожарные, полицейский спецназ, подразделения Республиканских отрядов безопасности, саперы, следователи и многочисленные бригады «Скорой помощи». Полицейские оттеснили прохожих как можно дальше и организовали оцепление, саперы разыскивали не сработавшие взрывные устройства, а пожарные и спасатели пытались проникнуть в тоннель, в котором продолжал бушевать огонь. Оставшиеся под землей автомобили продолжали взрываться, и вывести наружу пострадавших было почти невозможно. Участок тоннеля, который удалось отвоевать у огня, был сплошь усыпан оплавленными обломками машин и человеческими телами. Отовсюду доносились стоны раненых, время от времени из клубов дыма появлялись те, кто еще мог идти или ползти. У многих обгорели волосы, брови и ресницы, а одежда во многих местах тлела. К несчастным тотчас бросались пожарные с огнетушителями, санитары и репортеры, сумевшие просочиться через оцепление. Раненых помещали в машины «Скорой помощи» и увозили в ближайшие больницы. От полученных страшных ожогов большинство из них умерло еще в пути. Как позже стало известно, ни одна из террористических групп не взяла на себя ответственность за происшедшее. По свидетельству очевидцев, допрошенных по горячим следам, в тоннеле, несомненно, сработало несколько мощных взрывных устройств.
Было далеко за полночь, когда представители полиции объявили, что из тоннеля эвакуированы все уцелевшие. В искореженных машинах еще оставались тела, но извлечь их оттуда не представлялось возможным, поскольку справиться с огнем пожарным до сих пор не удалось. Двое спасателей, пытавшихся вытащить тела людей из застрявшего в тоннеле автобуса, погибли, когда рядом взорвался бензобак машины; еще несколько пожарных, врачей и спасателей получили ожоги или отравились продуктами горения, пытаясь пробраться сквозь завалы к блокированным среди обломков раненым, среди которых были мужчины, женщины, дети. И количество жертв продолжало расти. Тех, кого удавалось извлечь из огня живыми, в срочном порядке отправляли в больницы — сначала в ближайшие, а потом и в более отдаленные. Два специализированных ожоговых центра оказались переполнены уже через два часа после поступления первых раненых, поэтому тех, кто пострадал не так серьезно, везли в специальный военный госпиталь, расположенный в парижском предместье. Штатные врачи и дополнительный медицинский персонал, вызванный из частных и университетских клиник, буквально сбились с ног, стараясь справиться с потоком раненых. Как заметил в выпуске новостей один из комментаторов, работа по эвакуации и спасению людей была четко организована и скоординирована, но масштаб и место катастрофы обусловили большое число жертв. В том, что это именно теракт, уже никто не сомневался. Сила взрыва была такова, что бетонные перекрытия тоннеля не выдержали и местами обрушились, похоронив под собой десятки людей. Еще больше человек пострадало от пожара, который продолжал бушевать в тоннеле.
