Все будет в порядке. Ты вполне способна спуститься сама. Я буду рядом.
Она посопела ему в куртку. И даже сквозь куртку Миша чувствовал ее руки на своей пояснице. И это было невероятно приятно.
— Будешь рядом? Всегда? Точнее, весь спуск?
— Весь спуск буду рядом. Руку протянешь — и коснешься. Упадешь — помогу встать. Все. Будет. Хорошо. Веришь мне?
Она подняла лицо от его куртки, и Миша ослеп от яркости отливающих синевой ее глаз. Словно здесь, чуть ближе к небу, ее глаза стали еще ярче. А она — еще красивее. Только молчала.
— Ну, — он поправил выбившуюся из-под шлема прядь. Щека у нее мягкая, капец. — Дать тебе хлебнуть пятьдесят грамм для храбрости?
— А у тебя есть? — он все-таки смог вызвать у Алисы какие-то другие эмоции. Кроме паники.
Миша стянул с плеч рюкзак и выудил оттуда фляжку.
— Держи.
— Что здесь? — Алиса с подозрением смотрела на фляжку.
— Не «што», а «Штро», — непонятно ответил Миша. — Пей. Маленький глоток. Понравится — сделаешь еще.
Они уселись на краю склона, лицом к спуску. Алиса держала в руке фляжку и смотрела перед собой. Собиралась с духом — на спуск. И на то, чтобы глотнуть из фляжки.
И все же сделала глоток.
— Ух! — шумно выдохнула она. — Крепко!
Перед ее носом оказалась шоколадка. А после того, как Алиса съела пару долек, она сделала еще глоток. И еще — а потом фляжку у нее отобрали.
— Ну как, прошел страх? — Миша не сводил с нее внимательного взгляда.
Алиса замерла, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Прошел! — кивнула решительно.
— Ну вот видишь, сработали духоподъемные капли, — Миша легко встал и протянул ей руку. — Ну тогда — поехали.
***
Сердце колотилось где-то в горле. Ноги теперь, уже в самом низу, вдруг предательски задрожали, пальцы на руках — тоже — когда Алиса, наклонившись, расстегивала трещотку на креплении. А потом она разогнулась и подняла голову вверх.
Солнце било прямо в глаза, слепило. Вершина горы казалась далекой и абсолютно недосягаемой. И сейчас совершенно не верилось, что она, Алиса, была там.
Алиса повернулась к Михаилу. Он смотрела на ее с каким-то очень странным выражением лица. Как будто пытался улыбнуться, но что-то ему мешало. А Алиса все-таки сделала то, чем грезила последние несколько дней. Она бросилась Михаилу на шею. И прижалась губами к щеке. Борода колола в губы, но как-то приятно. Словно покалывало в ноге, которую отсидела, а потом туда стала возвращаться чувствительность. Словно снова вдруг стала чувствовать.
Михаил промедлил совсем немного. А потом Алиса почувствовала, как вокруг ее талии сомкнулись руки, ноги оторвались от снега — и ее закружили.
Алису впервые в жизни кружили. Миша крепко прижимал ее к себе, Алиса запрокинула голову и… И все вращалась, быстро, ярко — небо, сосны, крыши гостиниц выше по склону. И ей казалось, что с каждым витком она сама поднимается туда, вверх, в небо…
Ее ноги коснулись снега под трель Мишиного телефона.
— Да? Да, конечно, все в силе. Пять минут — и я буду у вас.
Неужели время уже вышло?! Резко и вдруг захотелось плакать, но Алиса заставила себя улыбнуться. И отступить на крошечный шаг назад.
— Беги, — она еще шире растягивала губы. — Михаил-который-нарасхват.
Он усмехнулся все с тем же странным выражением лица.
— До завтра, Алис.
— Мы завтра поедем на самый верх?
— Обязательно.
Она еще улыбалась, глядя вслед уверенно шагающей широкоплечей фигуре со сноубордом в руке. А завтра — последний день.
А назавтра Алиса удостоилась разноса от своего наставника.
— Ты что творишь?!
— Что? — Алиса опустилась на колени и задрала очки на шлем. — Что не так? Я же быстро еду.
— Слишком быстро! — рявкнул Михаил. Он не опустился на склон, так и стоял над ней, уверенно балансируя на заднем канте. — Ты же уже не контролируешь свои движения!
А она была так горда собой. Ей казалось, что еще чуть-чуть — и она полетит. Так же, как Миша. А на нее орут.
— Но я же… — дальше говорить не получилось. Алиса почувствовала, как глупо и по-детски начинает дрожать подбородок. Вот зря она вчера в ванной не поплакала. Решила, что не плакала лет шесть — и нечего начинать. А слезы все же накопились и просят выхода.
Миша нагнулся, выстегнул одну ногу, уперся в склон и протянул ей руку.
— Вставай.
Алиса вернула очки на место. Так слез, если они все-таки польются, видно не будет. И решительно протянула руку.
— Не гончи, Алиса, — голос его звучал чуть мягче. Алиса смотрела на свое отражение в его очках. Оно было крошечным и искривленным. — Аккуратнее. Больше внимания работе ногами. Центральная стойка, плечи развернуты поперек склона, направление взгляда — вперед и постоянная вертикальная работа, помнишь?
— Помню.
***
— Ну не дуйся.
— Я не дуюсь.
Но настроение упало куда-то вниз. Алиса не знала, чего ждала от их последнего занятия. Но уж никак не выволочки. На периодические грубости от Владимира она давно перестала реагировать, но Миша… И эта фраза дурацкая — «Ну, не дуйся». Она тоже слышала ее в исполнении Владимира. Правда, чаще, когда он говорил ее по телефону своей жене. Алисе же дуться было не положено.
— Алис… — Миша вздохнул и взял ее за локоть, поворачивая лицом к себе. — Я просто волнуюсь. Ты лихачишь. Это очень опасный период в обучении катанию. Когда что-то начинает получаться, и от этого слегка сносит голову. А там и до травмы недалеко. Я за тебя просто переживаю, за твое здоровье.
Очень мило. За ее здоровье волнуются. Нет, правда, наверное, мило, но…
— Извини, если я тебя обидел.
Она вскинула на него глаза. А вот это уже не мило, это… это… Когда перед ней извинялись?
— Слушай, я голодный, как волк, — улыбнулся Миша. — Давай пообедаем?
— А у тебя разве не… — Алиса растерялась. От
