его извинений. От его предложения. — Разве нет следующего клиента?
— Да я специально… то есть… ну в общем, у меня окно, — Миша ненадолго отвел глаза в сторону. — Ну так как, ты проголодалась?
— Очень! — широко улыбнулась Алиса.
— Ну тогда пошли, — он привычно подхватил оба сноуборда. — Я угощаю.
— Нет! — Алиса, начав идти, встала. — Я угощаю!
Владимир проявил невиданную щедрость и закинул ей денег на карту с запасом — видимо, его впечатлило, как на шлем денег хватило впритык.
— Даже не спорь, — усмехнулся Миша. — Я виноват, что накричал на тебя — значит, я угощаю.
***
Глядя на цены в кафе. Алиса в очередной раз ужаснулась. И это даже не ресторан, а просто кафе самообслуживания, где еду надо набирать самому, почти столовая. А цены тут… Раньше вопрос цен Алису не волновал вообще, на все деньги давал Владимир. Но теперь восприятие вопроса поменялось. Но, наверное, Миша в курсе и ему по карману. В конце концов, этот человек в Альпах отдыхал.
— Какой редкий гость к нам пожаловал! — рассмеялась звонко пышная девушка на раздаче. — Что, опять будешь нас за борщ ругать?
— Посмотрим, — улыбнулся Миша. А потом обернулся к Алисе. — На самом деле, здесь неплохо готовят, есть можно.
— Не верьте ему, девушка! — откуда-то из глубин служебных помещений показалась еще более дородная повариха. — А ты, Мишка, не дерзи, а то мамке пожалуюсь! — А потом обернулась к Алисе. — У нас очень вкусно, деточка. А этот Девятый — Галя булована.
Миша расхохотался.
— Как скажите, теть Валь. Ну тогда накормите нас вкусно.
— Так, этому проглоту винегрет, солянку и гуляш с гречкой. Девочке — овощную нарезку, бульон с гренками и куриную котлетку с рисом.
— А блины-ы-ы-ы?! — возмутился Миша.
— И блинов!
— Мне чур со сгущенкой!
— А девчушке твоей — с кедровыми орешками и медом, — отрезала поварихи и кивнула на раздачу. — Выполняйте.
***
— Слушай, а про борщ правда? — Алиса с аппетитом доедала бульон с гренками. Чесночные, вкусные. Запах, правда, после них будет, наверное, тот еще. Ну и ладно, ей же не целоваться. По крайней мере, не раньше вечера, да и то…
— Ой, один раз замечание сделал — до сих пор припоминают, — Миша уже приступил ко второму. — У меня ж мать повариха, я не Галя булована, а просто знаю, какой должен быть настоящий борщ. Даже в общепите.
— Да ты отчаянный! — рассмеялась Алиса. — Поварихам замечания про борщ делать. — А потом решила подначить Михаила. — Еще и сам, наверное, готовишь,
— Конечно.
Алиса поперхнулась гренкой. Она считала себя совершенно неумелой в плане кухни. Хотя стейки жарить научилась. А Мишка ее добивал.
— У меня борщ вкуснее, чем у них.
— Я не верю! — выпалила она.
— Вот если бы тебе не уезжать завтра — я б тебя накормил своим борщом, — ухмыльнулся Миша, пододвигая к себе тарелку с блинами. А потом улыбаться перестал.
Михаил вслух озвучил то, что витало над ними все сегодняшнее занятие. Оно последнее. И больше они не увидятся.
Это их последняя встреча.
— Обязательно попробуй блины, они у них тут в самом деле вкусные, — выражение лица Миши противоречило его словам. Блины он ел с совершенно кислым выражением лица. А у Алисы вообще кусок в горло не лез. Обед они завершили в молчании, так же молча вышли из кафе.
Остановились у стойки со снаряжением.
— Ну… — Миша протянул ей руку, потом зачем-то вытер ее о штанину, потом и вовсе спрятал в карман куртки. — Я был очень рад знакомству, Алис. Точнее, снова встретиться рад. И…
— Я тоже, — тихо ответила Алиса, когда неловкое молчание стало затягиваться. — Спасибо тебе за все. Ты на самом деле очень талантливый инструктор.
— А! — Миша как-то неловко махнул другой рукой. Нахмурил лоб, шумно выдохнул. — Ладно, пусть будет так. В общем, ты, Алис, если что — пиши, звони. Я номер твой сохранил.
— Хорошо, — кивнула Алиса. Ей вдруг захотелось убежать. Вот сейчас. Чтобы избежать этого неловкого прощания. Но агония еще продлилась.
— Но, всего хорошего тогда, — он все же вытащил руку из кармана — и коротко коснулся ее локтя. — Желаю удачи в освоении доски.
— Спасибо. Все, Миш, побегу я.
— Ага, давай. Пока, Алиса.
— Пока, Миша.
***
Она уединилась где-то между елок, и минут пять позволила себя поплакать. Не рыдать, а почти чинно поплакать, задыхаясь холодным воздухом и время от времени шепча самой себе: «Ну, все, все, хватит». А потом вдруг вспомнила его слова: «Я твой номер сохранил». Весь смысл сказанных слов дошел до Алисы только сейчас. Сколько у него таких, как она? В смысле клиентов? Никакой памяти телефона не хватит. А ее… ее сохранил… Значит…
Зазвонил ее телефон. Владимир.
Ничего это не значит.
— Ну, ты где? Нам еще вещи собирать! Самолет завтра с утра.
— Да, Володь, уже иду в гостиницу.
Алиса наклонилась, зачерпнула в горсть снега — и растерла лицо. Пусть лучше все лицо будет красное, чем только глаза и нос.
Может, это ничего и не значит. Но на душе почему-то стало немного легче.
***
Утром в такси они молчали. Владимир молчал хмуро. Алиса прощалась с горами. Проезжая через поселок, она гадала, какой из домов, мимо которых они едут — Мишин. Он рассказывал, что его дом стоит на главной улице. Кирпичная пятиэтажка. Тут все такие.
По радио заиграла песня. Низкий хриплый голос.
И есть еще белые, белые дни, Белые горы и белые лед…
Вот они, за окном — эти белые горы. И белые дни — теперь в жизни Алисы были эти белые дни.
— Уберите эту муть, — недовольно бросил Владимир.
Водитель послушно переключил трек. Но перед этим Алиса успела услышать:
