— Патриот, — прошептала я, всхлипывая, когда слезы снова угрожали потечь. — Как твое настоящее имя?
— Дейл Леонард Диксон. — Он ухмыльнулся. — Когда я был ребенком, я до чертиков ненавидел это имя.
Я протянула руку, и он взял ее, когда я слегка пожала.
— Я Наоми Лайла Питерс, но моя семья называет меня Мими. Ты тоже можешь, если хочешь.
— Мими, — согласился он. — Только если я по-прежнему буду называть тебя солнышком.
— Конечно. — Прикусив губу, я не могла устоять перед любопытством. — Почему? Вряд ли я из тех, кто относиться к светящимся.
— Ты такая любопытная, — поддразнил он, задевая кончиком пальца кончик моего носа. — Твои глаза подобны ясному летнему небу, а твоя улыбка, та немногая, которую я видел, это сияющий луч солнца. Достаточно яркая, чтобы сиять в самые темные ночи. Так что, да, я думаю, это подходит.
Я не смогла удержаться от легкой улыбки в ответ, и он широко улыбнулся, прижимая меня ближе, когда я положила голову ему на плечо.
— Знаешь, что еще?
— Нет, — честно ответила я.
— Ты сдерживаешь моих собственных монстров, — мягко ответил он. — Я не испытывал этого раньше, ни с кем другим. Твое присутствие прогнало мои кошмары. Ты как волшебство.
Легкий смешок вырвался из моего горла, и это было так шокирующе, что я слегка напряглась. Когда я в последний раз смеялась?
— Ты спал рядом со мной всего одну ночь.
— Технически две, — возразил он, — но я думаю, что это остается правдой.
— Ты был морским пехотинцем, верно?
— Однажды морской пехотинец, всегда Морской пехотинец. — Его рука поднялась, и он погладил меня по щеке одним пальцем, а затем остановился, быстро опустив руку, когда понял, что делает. — Да, чтобы ответить на твой вопрос.
— Это означает, что ты обучен защищать и служить. Я понимаю, как ты чувствуешь себя обязанным прямо сейчас…
— Это не обязательство, солнышко. — Он прервал меня, приподняв мой подбородок. — Это инстинкт. И мне не нужно было держать тебя здесь, но я хотел, — продолжил он, — потому что что-то в тебе взывает ко мне.
— Что ты имеешь в виду?
— Что-то здесь, — он указал на свою грудь и голову, — притягивает к тебе, и я не могу это игнорировать.
— Ты действительно сложный и непредсказуемый, — решила я вслух. — Со мной никто никогда не разговаривал так, как ты.
Он пожал плечами.
— Я не играю в игры и не трачу время впустую. Просто я такой.
— Может быть, тебе просто нравятся головоломки.
Он слегка рассмеялся.
— Может быть. В детстве я был ужасно хорош в них.
Заглянув ему в глаза, я с трудом сглотнула.
— Если со мной что-то случится, присмотри за Найлой. Она не такая сильная, как я.
Он вздрогнул, как будто я дала ему пощечину.
— Не говори таких вещей.
— Пообещай мне. — Я коснулась его щеки суперлегкой лаской. Это не было сексуально. Я бы сказала, что это было скорее исследование. Я так давно не чувствовала нежности, что часть меня жаждала взаимодействия. В то же время я была в ужасе.
Патриот поймал меня за руку, когда я собиралась отстраниться.
— Все в порядке. Прикоснись ко мне.
Поколебавшись, я медленно провела ладонью по легкой щетине на его щеке. Наши взгляды оставались прикованными все это время. Патриот вдохнул и выдохнул, движение соединило нас грудь в грудь. Мне стало любопытно, я подняла другую руку и обхватила его другую щеку, обеими руками касаясь его лица.
— Ты такой теплый. — Я не понимала, почему это было мое единственное замечание.
Секс всегда был простой сделкой, два тела слились на короткие мгновения. Иногда он удовлетворял потребность. В других случаях это было только односторонне.
Когда наша кожа соприкоснулась, мой опыт с патриотом был намного больше, чем простое прикосновение, намного глубже, чем мимолетная близость. Он закрыл глаза и вздохнул, снова открывая их с легкой улыбкой.
— Ты чувствуешь это?
— Да, думаю да.
— Тогда ты знаешь, что я имею в виду.
Я знала.
— Дейл, — прошептала я, когда его хватка усилилась. — Я боюсь всего, но страшнее всего, смогу ли я когда-нибудь снова быть с мужчиной.
— Тебе не нужно беспокоиться, — прошептал он, поворачивая голову и запечатлевая поцелуй на моей правой ладони. — Если бы ты не была способна, ты бы никогда не смогла делать то, что ты делаешь прямо сейчас.
Удивленная, я знала, что он был прав.
— Со мной все будет в порядке. — Мои слова срывались, но я не плакала. Вместо этого я опустила руки и обняла его за шею. — Спасибо тебе, Патриот. Все это вселило в меня столько надежды.
— Вот почему я это сделал, солнышко. Надежда — самая сильная эмоция во всем мире.
Моя рука начала чесаться, и я посмотрела вниз, заметив шрамы на своей коже. На моем теле были выгравированы доказательства моего ужасного прошлого. Эти шрамы никогда полностью не исчезнут. Мне всегда придется терпеть их присутствие вместе с тем, как моя челюсть все еще щелкала в странные моменты, а пальцы на моей левой руке больше не были совсем прямыми. Порезы покрывали мой живот, грудь и руки на разных стадиях заживления. Меня затянули в Адскую яму, но я также была вытащена из нее.
Я всегда буду благодарна МК Королевские бастарды за то, что они выследили Алексея той ночью. Они спасли мне жизнь и дали мне еще один шанс. Я не была уверена, как отплачу за оказанную мне доброту, но я найду способ. Может быть, я действительно могу начать все сначала. Я хотела попробовать. Было трудно сделать этот первый шаг, особенно учитывая все мосты, которые я сожгла в своем прошлом. Потеря друзей, работы и моего собственного самоуважения была ничем по сравнению с тем фактом, что мои собственные родители разорвали все связи, но Найла никогда не переставала любить меня, даже несмотря на всю мою разбитость. Она давала мне силы продолжать идти.
Патриот и моя сестра верили в меня. Я не была уверена, что верю в себя, но я бы не узнала, если бы не приложила усилий. По правде говоря, выходить на связь было чертовски страшно. Что, если я потерплю неудачу? Что, если я их подведу? Слезы наполнили мои глаза, и я поспешно смахнула их, подняв голову, чтобы увидеть Патриота, стоящего передо мной, его напряженный взгляд выдавал его беспокойство.
— В чем дело, Мими?
Я могла скрыть правду, но какой в этом был смысл?
— Я едва держусь на плаву, — призналась я, — и я не знаю, что делать.
— Просто держи голову над водой, — шепотом посоветовал Патриот, придвигаясь ближе.
— А если я почувствую, что тону?
— Тогда помни, солнышко, — умолял он, кончиком пальца лаская мои скулы, когда его рука поднялась, — Я где-то там. Твоя личная палочка-выручалочка. Просто попроси меня подсказать тебе путь.
Мой голос дрогнул, когда я ответила, слезы грозили снова потечь.
— Я не слишком хороша в общении.
— Все в порядке. Это может быть трудно после всего, что с тобой было, но я знаю, как достучаться до тебя даже в прилив.
Настроение улучшилось, но я не была так уверена.
— Иногда волны затягивают тебя на дно.
— Тогда я кину тебе спасательный круг.
Та надежда, о которой он однажды упомянул, витала на краю моего сердца и отчаянно хотела погрузиться в нее.
— Позволь мне быть твоим спасательным кругом, Мими.
— Я не знаю.
Патриот сократил дистанцию между нами и широко раскрыл объятия, ожидая, смогу ли я сделать следующий шаг самостоятельно.
Мои легкие сделали тяжелый вдох, и, прежде чем я успела хорошенько подумать об этом, я бросилась вперед, прямо в его объятия.
— Не так уж и сложно. Легко, как дышать, солнышко. Только шаг за шагом.
Возможно, он был прав.
