Память тоже зло. Лучше амнезия, тогда не страшно натолкнуться на кресло-качалку, в которой Матвей читал английские детективы в оригинале или вот на тумбочку, которую я сама перекрашивала.
Часы несмело пробили начало шестого, и я без сил свалилась на диване возле камина.
Поворот ключа в замке даже не заставил встрепенуться.
Матвей принёс с собой запах города. Я поморщилась, но не соизволила сесть. Смотрела, как муж проходит сразу на кухню, занося в неё покупки. А потом возвращается в коридор и снимает куртку.
— Ты не можешь тут оставаться, — произнёс Матвей, присаживаясь на диван у меня в ногах.
— А ты не можешь мне советовать, где мне находиться, потому что я подала на развод, — вяло огрызнулась я.
— Это не повод перестать заботиться о тебе, — Матвей протянул руку и сжал мою щиколотку, пробежался пальцами выше, приподнимая штаны и стягивая короткий носок. Прикосновение отдалось внутри смесью нежности и обиды.
— Заботься о женщине, которая родит тебе ребёнка.
Мысли о том, что у Матвея будет ребёнок, а у меня нет, заставляли замерзать изнутри. Я обняла себя руками. Муж встал с дивана и присел на корточки возле, как раз так, чтобы смотреть мне в глаза. Я их закрыла.
— Ксю… это действительно какая-то ошибка, злой умысел, но я не изменял тебе. Я не хотел этого никогда. Я просто не мог…
Матвей убирает прядь волос с моего лица и проводит кончиками пальцев мне по скуле.
Я не выдержала и ударила его по руке, а потом резко села.
— Мне безразлично, что ты мог и чего не мог. Факт свершившийся — девка пришла ко мне беременной.
Я не вытерпела и встала с дивана. Обошла мужа и скрылась на кухне. Хотела швырнуть все покупки на пол, но чтобы сохранить иллюзию контроля, стала перебирать пакеты. Матвей подошёл неслышно и положил ладони мне на талию, сжал. Я дёрнулась, попыталась сбросить его руки. Но муж держал крепко, поэтому я развернулась лицом к нему и хотела всё высказать, но тёплые обветренные губы накрыли мои. Впервые с момента, когда мы оказались не вместе. Невесомые прикосновения, знакомый аромат, вкус, вскружили мне голову. Я хотела блаженно выдохнуть и самой качнуться навстречу, но я так боялась, что сейчас произойдёт непоправимое, что оно прошлого.
Тошнота поднялась изнутри резко. Я только и успела толкнуть Матвея в грудь. Вырвало меня чаем на пол.
Тихий голос мужа:
— Ксю, ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Хочу, — крикнула я и швырнулась с Матвея полотенцем. — На тесте всего одна полоска. Но тебе плевать на это! У тебя-то ребёнок будет!
Я рывком подхватила из угла швабру и стала вытирать пол. Матвей пытался перехватить мои руки, но я отталкивала.
— А вообще, чего ты приехал? Сидел бы, охранял свою шлюху, которая мне фотки, где ты её имеешь, письмами отправляет!
Я вдруг поняла, что меня понесло. Я хотела кричать в голос. Лупить по растерянному лицу Матвея и, чтобы всё, абсолютно всё, оказалось бредом сумасшедшего. Не нужна мне его забота. Не нужны деньги, слова, обещания и заверения.
Я просто всех ненавижу.
Настолько сильно, что готова эту всеобъемлющую ненависть выплеснуть на хоть кого-нибудь.
— Не было у меня чёртовых двух полосок! Не было, понимаешь, Матвей! Я не беременна! Я всего лишь использованная жена, которая родить не можешь, понимаешь?
Матвей ничего не понимал, он пытался вырвать у меня из рук швабру, но я держалась за неё изо всех сил. Тогда муж просто сграбастал меня в охапку и утащил на диван. Я дёргалась и упиралась. Но сильные руки качественно держали. Сквозь одежду я ощущала тепло мужского тела, и от этого становилось ещё обидное, ещё больнее, что это тело изменило и предало.
Диван скрипнул под двойным весом, но я быстро подскочила и отряхнулась.
— Зачем ты это делаешь? Тебе мало было боли? Зачем ты приехал? — голос срывается на крик, и мои губы начинают подрагивать.
— Просто я люблю тебя, — шёпотом ответил Матвей и протянул ко мне руку. — Я не хочу с тобой расставаться, как-то менять или заставлять страдать…
— Но я уже страдаю! Понимаешь? — слёзы брызнули из глаз, и я зажала пальцами переносицу, чтобы успокоиться. Выдохнула.
— И мне нет прощения. Это только я виноват…
— То есть тебе нормально просто приехать и сделать вид, как будто ничего не было? — я обнимаю себя и начинаю ходить вдоль дивана. Матвей опирается локтями в колени.
— Нет мне ненормально, — тяжко выдыхает Матвей. — Мне охренеть как ненормально. Настолько, что я не могу спать, есть, дышать без тебя.
Я стала грызть ногти. Искоса глядела на Матвея, не зная, что ему сказать.
Мне было больно. Я хотела плакать и кричать. Я не знала, смогу ли вообще когда-нибудь посмотреть на мужа прежними глазами. Сейчас передо мной был предатель.
— Мне ты не нужен. Мне не нужны твои извинения просто потому, что я не прощу. Такое не прощают…
Я села на колени перед Матвеем.
— У нас же всё было. Как ты мог? Неужели это стоило того. У нас всё было, Матвей. Я никогда не пилила тебя, не просила сверх меры, не доставала. Мы за эти годы построили чудесную семью. И как ты мог так легко всё это променять…
Мой голос дрожал и вибрировал. Я просто говорила, что все эти дни сама себе думала.
— Я не делал этого. Я могу поклясться! Я могу полиграф пройти! Я не делал этого! — Матвей закричал так громко, что по пустому дому прошлось эхо. Муж сдавил мои запястья и всмотрелся в глаза.
— Но она беременна… — напомнила я.
— Это не мой ребёнок. Как только наступит время, она сделает тест днк. И там будет понятно, что это не мой ребёнок! — остро, холодно бросил Матвей.
— И до этого ты мне предлагаешь делать вид, словно ничего не произошло?
Я сама не верю, что произношу эту блажь всерьёз. Я просто не понимаю, как до Матвея не доходит, что дело не только в беременности, но ещё и в том, что измена — это измена.
— Нет. Я просто пытаюсь сделать так, чтобы ты никак не пострадала…
— А дальше, что будет Матвей? — страшась, задаю вопрос. — Что, если ребёнок все же твой?
Видимо, эта идея даже не приходила Матвею в голову, потому что он замирает и смотрит на меня ледяным взглядом, словно препарируя.
— Ничего не будет. Я отберу ребёнка или буду помогать материально. Но между мной и тобой ничего не изменится… —
