незнакомой дорогой. А вот когда въехали в престижный охраняемый район, я заволновалась.
Подняла голову, недоумённо озираясь, и несильно стукнула Громова кулаком в бок.
– Шеф! Разворачивай карету, нам в другую сторону!
Парень издал смешок и отрицательно качнул головой. Вот ведь гад упрямый. Точно привёз в своё логово. Наверное, будет пытать. Что ж, хорошо.
– А у тебя дома есть что покушать?
Громов въехал в подземный паркинг и почти сразу остановил байк, заглушив мотор. Поставил подножку и снял шлем.
– Тебя не заботит, что, может, у меня мама дома? – поинтересовался насмешливо, наблюдая, как я пытаюсь уложить волосы.
– Знакомство с родителями? – отозвалась флегматично. – Это же просто замечательно. Скажем, что решили завести ребёнка. А может даже двух, – таинственно поиграла бровями, а Громов уронил голов на руль, приглушённо рассмеявшись. Ух, до чего же хорош гад!.. аж волоски на руках дыбом встали.
Скривилась и слезла с байка. Ноги отсидела. Немного попрыгала на месте, придерживая рюкзак и уже серьёзно спросила.
– Почему не отвёз меня домой?
Громов неопределённо качнул головой, перекинул ногу через мотоцикл и выпрямился.
– Позвони Андрею.
– А-а… – протянула кисло. – Вот оно в чём дело.
Громов склонился ко мне и хитро прошептал:
– Ты же не думала, что я внезапно воспылал любовью к телепузикам?
Мстительно наступила ему на ногу, со словами «нет, конечно» и отошла, доставая телефон. Пять пропущенных…
Андрей ответил практически сразу. Отодвинула трубку, чтобы он проорался и потом только заговорила.
– Со мной всё в порядке.
– Чёрт возьми, Василиса, где ты?! Я должен был тебя забрать, я! Твой староста ни хрена не знает, сказал, ты давно ушла…
– Кое-что произошло… – договорить не успела.
Громов деликатно забрал телефон из моей руки и прижал к уху.
– Телепузик со мной. Приезжай. Ко мне… – и отключился.
– Тебя в детстве не учили, что чужие вещи без разрешения брать нельзя? – прищурилась недовольно, желая отдавить гаду вторую ногу тоже. Мне вернули телефон.
– Пойдём, – задумчиво произнёс нахал и взял меня за руку, будто маленькую.
Так и тащил до самого лифта, не обращая внимания на то, что у меня ноги вообще-то короче, и один его шаг – три моих. Как следствие, в хромированную кабину шагнула кипящей от негодования.
– Что за привычка таскать меня?
Громов перевёл на меня блуждающий отсутствующий взгляд и моргнул, словно только обнаружил моё присутствие. Ну и сволочь!
– Такая шумная, – усмехнулся и потрепал меня по волосам.
Обращается со мной, как с маленькой. Бесит.
Демонстративно отвернулась, а сама принялась размышлять, как сделать так, чтобы и зад старосты прикрыть в этой неприятной ситуации с участием его брата и моим участием, и как Андрея убедить не встречаться с Коршуновым. Ведь, если он узнает, что тот сделал, разозлится и сам поедет навстречу. Наверное, на это и был расчёт.
– Слушай, – повернулась именно в тот момент, когда двери лифта звякнули. – Давай ничего не будем говорить Андрею?
Громов изумлённо моргнул, а от ироничной улыбки на его щеках появились ямочки.
«Так, Вася, очнись! Хватит на него пялиться!..» – надавала себе мысленных пощёчин и потрясла головой.
– О чём не скажем, Телепузик? – бархатный низкий голос звучал насмешливо. Кто-то явно потешается надо мной.
– О Коршуне, – вздохнула и отвернулась, пряча пылающие вдруг щёки. – Если Андрей узнает, то…
– Устроит с ним заезд? – догадался Громов, пропуская меня вперёд и одновременно доставая из кармана джинсов ключи. – Это глупо. Покровский бы не стал так рисковать. Он, конечно, способен защитить честь девушки, но рисковать собственной карьерой не станет.
Закатила глаза, цокнув языком и развернулась к этому недалёкому передом.
– Как хорошо ты его знаешь?
– Достаточно, – отмахнулся он и вставил ключ в замок.
– Просто странно, что Андрей никогда обо мне не рассказывал, – протянула задумчиво.
Это действительно странно. Когда нас разлучали, брат клялся, что никогда меня не забудет. Мне было одиннадцать, ему пятнадцать, и я прекрасно помню этот день. Андрей сложил в коробку все памятные дня нас вещи, все безделушки, которые он мне дарил, совместное фото в белой рамке, оставив себе такое же. На память.
Мы виделись два раза в год, но всегда было чувство, что и не расставались вовсе, что связь между нами становилась только сильнее, не покидало ощущение, что только мы понимаем друг друга…
– Почему он должен был рассказывать о тебе? – не понял Громов и распахнул дверь своей квартиры. – Думаешь, ты особенная для него?
Мои губы сложились в трубочку и издали обескураженное «О-о».
– Да, представь себе, – фыркнула и пришла в просторную светлую прихожую.
– Чушь, – отчего-то раздражённо огрызнулся Громов и хлопнул дверью. – Особенной для него была Ангелина, а откуда ты взялась, вообще не понятно.
Жалобно состроила бровки домиком и произнесла притворно сочувственно.
– О, бедный мальчик, ты ревнуешь? Не переживай, я не претендую и уступлю Андрея тебе при необходимости.
Громов поражённо застыл и спустя несколько секунд рыкнул:
– Да при чём тут Андрей вообще и ревность? Ты запутала меня.
– Ты сам запутался, – улыбнулась и похлопала парня по плечу. – Давай чаю, что ли, выпьем, пока Покровского ждём. Где тут в этом ледяном дворце кухня?
– Там, – сдавшись, Громов махнул рукой и стал разуваться.
Сняв обувь, я проследовала в указанном направлении.
Раньше я часто испытывала ревность по отношению к брату, особенно в детстве, когда он уже начал встречаться с девчонками. Мне хотелось занимать самое важное место в его жизни, но разлука научила меня смирению, в конце концов, я повзрослела и сейчас слова Громова не задели меня, как могли бы.
Я лишь желала брату счастья, и это было самым главным для меня. И ещё найти в этой квартире аптечку, чтобы помочь одному гаду обработать губу. Вот хам, так бы и прибила…
Кухня была достаточно просторной, чтобы в ней могло уместиться сорок танцующих индусов и столько же слонов. Шкафы сверкали белизной и
