больше и больше. Солнце отражалось миллион раз в каплях росы. Молодые листочки просвечивали насквозь, и тоненькие линии на них напоминали линии на ладонях руки.
Света всё так же звонила матери каждую пятницу. Но Полина Яковлевна услышала как-то раз в голосе дочери нотки усталости.
— Что с тобой? — спросила она.
— Да всё нормально, мама, — отозвалась та, — так, чуть-чуть заболела.
— Что значит «чуть-чуть»? Как можно заболеть чуть-чуть?
Света вздохнула.
— Просто немного недомогаю.
— А ты к врачу ходила?
— Да.
— Что говорят? Чем болеешь?
Девушка на другом конце провода опять вздохнула. И тут Полине Яковлевне — явно, не в добрый час — вспомнились слова старой цыганки, предрекающие смерть Свете.
— А ну, быстро говори, что с тобой? — крикнула она, прижимая трубку к уху.
— Да ничего страшного, — ответила дочь, — скоро пройдет.
— Когда скоро? — нервничала мать. — Что тебе прописали? Ты пьешь лекарства?
— Мам, не волнуйся, со мной всё в порядке. И лекарства я пью, так что в другой раз я тебе позвоню, и ты услышишь, что у меня всё хорошо.
Но мать ей не сильно-то поверила, хотя виду не подала. В следующую пятницу она с нетерпением ждала звонка от дочери, и та позвонила рано утром. Голос у нее был бодрым, но Полине Яковлевне всё слышались тревожные нотки в разговоре.
— Света, — не вытерпела мать и перебила на полуслове, — а как у вас с Яшей? Доченька, деточка моя, ты, если что, бросай его и приезжай. Он что, загулял, кабель такой?
Девушка притихла, потом засмеялась:
— Мам, да что ты такое выдумала? Яша загулял? Да ты что!
— А то! — крикнула мать. — То ли я не знаю этих цыган? Только ветер в голове!
Света посерьезнела:
— Значит, не знаешь. Яша сейчас рядом стоит, и у нас всё просто замечательно. Ромала дома осталась. Сегодня холодно. Мы не потащили ее с собой. Вот поговорим с тобой и пойдем в кино. Нельзя думать о моем муже, как думала о своем. Он был таким, а Яша другой. Он любит меня.
Полина Яковлевна вздохнула. Если бы она просто думала, что муж — кабель! А то ведь он и на самом деле ни одной юбки не пропускал. И пока молодая Полина не застала его с любовницей на ферме, она бы так и жила, свято веря, что у мужа так часто ломается машина. Да это — старая история, быльем поросшая. Стоит ли ее вспоминать? Право, не стоит…
Каждую пятницу июня мать уговаривала дочь приехать домой.
— Виктория[1], знаешь, какая! Я уж и огурцы свои ем, — говорила она.
Та отвечала, смеясь:
— Мам, мы всю зиму ели свежие огурцы, а уж летом…
Женщина тяжело вздыхала. Что и говорить: Яша создал хорошие условия для своей семьи. Разве удивишь их свежими овощами с грядки?
Лето шло. На лугах поспела земляника, и от Светы пришла тревожная весть: она заболела.
— Мам, я не хотела тебя пугать, — говорила она, — но я не смогу позвонить тебе в следующую пятницу, тебе позвонит Яша. Ты только не волнуйся. Просто ерунда какая-то по-женски, но придется лечь в больницу. Мама, Яша будет звонить через день. Ты не переживай, всё будет хорошо.
Но разве могут эти слова успокоить материнское сердце? Яша говорил, что Свету лечат лучшие специалисты. Прошло три недели, прежде чем мать услышала голос дочери. Та говорила бодро, но иногда они обе вдруг принимались плакать. У Полины Яковлевны болело сердце за свою кровиночку. Она осунулась и похудела от переживаний, а дочь просто соскучилась по маме. Света исправно звонила в течение двух недель, а потом на другом конце провода вновь оказался Яша.
— Где Света? — спросила встревоженно женщина.
— В больнице, — устало отозвался зять.
Полина Яковлевна заплакала, и парень стал всячески успокаивать тещу, но та будто не слышала его.
— Яша, Яша! — вдруг закричала она. — Яша, я могу приехать! Завтра же сниму с книжки деньги и приеду! Скажи только куда?
Цыган тяжело вздохнул.
— Вы только зря скатаетесь, — ответил он, — вы всё равно не увидите Свету в ближайшие две недели.
— Но почему? Почему? — надрывалась мать.
Парень замешкался, размышляя, а нужно ли говорить правду? Полина Яковлевна это почувствовала и закричала, чувствуя, как кровь хлынула к щекам:
— Яша, быстро говори, что со Светой?
Цыган вздохнул, потом так тихо ответил, что, если бы теща не прижимала трубку к уху с такой силой, то ничего бы не услышала.
— Свете только вчера сделали операцию. К ней никого не пускают, — сказал он, — даже за деньги.
Женщина опустилась на стул. Голос будто парализовало, и изо рта вырывалось какое-то мычание. Яша встревожился:
— Полина Яковлевна, вам плохо? Полина Яковлевна?! — кричал парень.
— Нет, сынок, — кое-как просипела мать, — уже лучше. А теперь ты должен мне всё рассказать по порядку. Что это за болезнь такая, коль операция понадобилась? Что врачи говорят?
Парень вздохнул и стал рассказывать. В общих чертах дело обстояло таким образом. В апреле Света забеременела. Они обрадовались ребенку, но говорить пока никому не стали. В мае Света упала с лестницы: каблук застрял в щели между половицами, и девушка, не удержав равновесие, слетела вниз. Ее отвезли в больницу с сильным кровотечением. Ребенка спасти не удалось. Яша успокаивал жену, но та долго не могла прийти в себя. Свету отпустили домой, а уже через два дня у нее поднялась температура. На третий день Яша приволок слабо сопротивлявшуюся жену в больницу. Посмотрев медкарту девушки, врачи отправили ее на чистку.
— Скорее всего, остался какой-то маленький кусочек от плода, вот и идет воспаление, — объяснил врач.
После чистки ей стало лучше, но уже через неделю вновь открылось кровотечение.
— Да что ж вы, мужики, за звери такие? — перебила теща. — Неужто, так тяжело подождать, пока баба окрепнет? Нет ведь! Не можете себя в руках держать?!
Яша молчал, пока несчастная мать бесновалась, потом ответил, и от его голоса мороз пошел по коже:
— На что намекаете, Полина Яковлевна? Я к Свете после того, как мы потеряли ребенка, не прикасался.
Теща затихла мгновенно, и парень продолжил свой рассказ.
Врачи вновь посмотрели карту.
