такси.
В пяти километрах от аэропорта жёлтый автомобиль остановился перед круглой клумбой у входа в трёхэтажный отель в Квинсе. Водитель помог занести чемоданы в прохладный сумрак тесного холла, получил чаевые и удалился, пожелав хорошего дня.
За деревянной стойкой долговязый юнец с бугристой кожей долго тыкал пальцем в клавиатуру и глядел в монитор компьютера. Наконец, он подтвердил номер, и добавил о необходимости доплатить триста долларов. Теребя ухо, пространно объяснил о налогах не включённых в бронь.
Отгоняя муху, под потолком медленно вращались лопасти вентилятора. Лина слушала чуть гнусавый голос, не удивляясь. Она простилась с иллюзиями в Москве. Раскрыла кошелёк и отсчитала требуемую сумму.
Поздним утром она открыла глаза в незнакомой комнате. Солнечный свет проникал в распахнутые темно-коричневые портьеры; по обоям с геометрическим узором плясали лучи, скользили по зеркалу без рамы. Кадр за кадром сознание восстановило картину прошлого дня. Взгляд упал на сваленные у входной двери чемоданы.
Нью-Йорк.
Лина не двигалась. Она привыкала к мысли, наслаждаясь бодростью. Мышцы жаждали деятельности. Должно быть так хорошо выспаться, не удавалось полгода.
Жаркий августовский день лёг на плечи приятной тяжестью. Пробрало до мурашек тепло. Лина прошла длинную улицу меж невысоких квадратных зданий, похожих на государственные учреждения, вдоль нескончаемой цепочки припаркованных автомобилей. Перешла дорогу под дугой жёлтого светофора. Вдалеке, на фоне ярко-синего неба она различила небоскрёбы Манхеттена.
Присев на металлическую лавочку в берёзовом сквере, Лина разложила на коленях газеты и карту города. Она углубилась в изучение окрестностей и транспортных развязок. Иногда поднимала голову, провожала взглядом прохожих, слушала разговоры по мобильным, рассматривала причёски, яркие шорты, кроссовки. Снова возвращалась к картам. Напряжённо разбираясь в ветках метро и автобусных маршрутах Квинса, прокладывала пальцем путь к Бруклинскому институту.
Лина оторвалась от колонки со сдачей жилья, запрокинула голову к круглому облаку. Расслабленно жмурясь, вдохнула ветер, играющий кронами. Пальцы лениво разминали печенье, голуби деловито сновали у ног. Лужайки на противоположной улице обступили гигантские кедры, даря пешеходам прохладу. Задевая друг друга локтем, бегуны рассыпались извинениями.
Всё другое.
Воздух другой. Так замечательно пахнет – свобода. Разбив тяжёлые оковы, Лина видела себя Алисой в Зазеркалье, восторженно впитывая город. Только теперь поверила, по-настоящему поверила, что вырвалась. Она не сомневалась, что полюбит Нью-Йорк, как давно полюбила Лос-Анджелес.
Вынув из сумки альбомом, она загадала желание – остаться.
Ранним утром Лина поднялась по узкой лестнице, зажатой кафельными стенами, на надземную станцию метро в Квинсе. Платформа затряслась. Бетон заходил под ногами. Со страшным грохотом приблизился состав. Сверив номер поезда, Лина запрыгнула в серый вагон.
Бруклинское отделение Института Пратта раскинулось на более чем двадцати четырех акрах газонов, парковых алей и яблочных садов.
Лина приехала рано. Она успела побывать в красном здании администрации, не застав московскую компанию. Документы оказались в порядке, хотя до последней секунды она ожидала подвох.
Худая американка в узких очках быстро вносила данные в компьютерную базу, иногда отрываясь от монитора, глотнуть кофе из огромного стакана с логотипом "Старбакс". Лина скучала у деревянной стойки. Чёрную доску за спиной секретаря облепили цветные стикеры. Она перечитала десяток напоминаний и, наконец, решилась. Лина спросила о работе. Девушка подняла голову и монотонно рассказала о вакансиях на территории кампуса. Лина округлила глаза, услышав, что её виза не позволяет работать в ином месте.
– Я могу работать только на территории кампуса?
– Верно. Вам должен был сообщить это инспектор иммиграционной службы.
– Да, конечно. А можно узнать о наличии вакансий?
– Обратитесь в отдел кадров в начале семестра.
– А раньше?
– К сожалению, нет.
Со смешенными чувствами Лина бродила по аллеям двора, мощённым красной плиткой. Изредка останавливалась, пропускала редких велосипедистов. Обошла парк скульптур, осмотрев каменные изваяния. Заметила странные предметы, но только подойдя вплотную, разобрала, что изогнутые, ломаные конструкции – это скамейки. Установленные в разных местах парка: у входов, на траве, ступеньках – фигуры из дерева, металла, пластика и камня поражали воображение. Заставляли ломать голову над значением. Под широкой кроной платана, притаилась чугунная ванна с ребристой секцией батареи, втиснутая в пейзаж прихотливой фантазией дизайнеров.
Исполинские деревья расступаясь при приближении. Газоны, окаймлённые бордюром самшита, протянулись вправо–влево, обогнули пятиэтажные прямоугольные здания и спустились к корпусам общежитий и гостевых коттеджей. Ухоженная территория института и фантастические обитатели дремали под летним солнцем. Студенты ещё не вернулись с каникул.
Лина остановилась. Буйство красок цветочных клумб у общежитий Южного Кампуса зарябило. Она представила двухместные комнаты с телевизором и интернетом, выбирая вид из окна: на парк или газон. Мысленно видела длинный коридор, ряд дверей, в конце душ. Она словно вошла в корпус, прошла мимо охранника в синей униформе, и поднялась по ступенькам...
Да, Новицкий, все детально объяснил.
Тряхнув головой, Лина пошла дальше. Извилистые дорожки вывели к служебным помещениям. Она удалялась все дальше от красного здания. Не будучи уверенной, что ещё на территории кампуса, решила вернуться. И... неожиданно обнаружила конюшню.
Толкнула скрипучую дверь и застыла. Ослепнув после яркого света в прохладе сумерек, вдохнула запах сена и животных. В полумраке проступили ряды пустых стойл. Она остановилась у последнего.
Рыжий конь фыркнул, переступил длинными ногами, отгоняя хвостом муху. Лина залюбовалась бесконечной красотой. С досадой вспомнила, что забыла в номере альбоме. Вынула из сумки яблоко, поднесла к шёлковым губам, моментально втянувшим подарок.
– Хороший мальчик, ласковый. Почему ты один?
Лина погладила тёплую голову, длинную шею. Красивый отшельник выдохнул жаркий воздух, ткнулся ноздрями в ладонь, плечо. Навернулись слёзы. Она провела рукой по мягкому загривку, как никогда остро ощутив и свое одиночество.
Конь дёрнул головой. Лина подпрыгнула и рассмеялась. Глупая! Она так хотела. Ей нравиться быть одной...
Она похлопала лошадь по щеке, отряхнула ладони, и вышла из конюшни, решив, написать Натали.
Лина устало потёрла глаза кистью и убрала газеты на прикроватную тумбочку.
Пятый день она объезжала Бруклин и Квинс. Осматривала большие и маленькие, новые и требующие ремонта светлые квартиры в новостройках, и сумрачные, сложной планировки цокольные этажи старинных таунхаусов, с ценами на любой кошелек. Аккуратно заносила подробности в блокнот и, все же, запуталась. Сегодня дважды побывала на одном объекте, потеряв драгоценный час.
Вытягиваясь на кровати, Лина уронила ручку из онемевших пальцев. Прокручивала в голове сомнительные достижения пяти дней. Искала ответы на сложные задачи и как ни старалась, не находила.
С первого дня энергичных и оптимистичных поисков, она столкнулась с препятствием: арендодатели хотели получить депозит за три месяца вперёд. Такими деньгами Лина не располагала.
