чтобы скрыть улыбку, и качает головой. Во взгляде пляшут самые настоящие чертята. – Иногда мне кажется, что мне шестнадцать. Нет, правда, оглядываюсь на свою жизнь и думаю: кто мне это все доверил, мне же шестнадцать!
Я смеюсь, хлопая в ладоши. Зоя сама непосредственность, честное слово. Как редко встретишь человека, способного быть вне рамок просто по велению сердца. Даже не осознавая, насколько это уникально.
– В двадцать два я такого не чувствовала, – продолжает она, после того как мы делаем заказ. – Мне казалось, я уже взрослая, самостоятельная, хотелось этого больше и больше. В юности пытаешься доказать, что можешь быть наравне со взрослыми, а когда взрослеешь, потребность кому-то что-то доказывать пропадает. Наверное, в этом разница. Хочется просто чувствовать себя счастливым. Смотреть на свою жизнь и понимать, что ты там, где хочешь быть. И неважно, что об этом подумают остальные.
Она немного грустно вздыхает, я глажу ее по плечу.
– Ты справишься со всем, Зоя, – говорю ей. – И будешь там, где хочешь быть.
– Мне бы твою уверенность, – кидает она на меня взгляд.
– Банально прозвучит, но нужно время. Сама знаешь наверняка, когда кажется, что невозможно пережить что-то, принять, забыть… А потом проходит время, и это как-то само собой занимает в твоей душе место, и ты уже можешь думать об этом и не плакать.
– Все проходит, пройдет и это, – задумчиво тянет Зоя. Официант ставит напитки, а когда уходит, я спрашиваю:
– Расскажешь про разговор с сыном?
Она вздыхает.
– Как я и говорила, он воспринял тяжело. В ресторане разговора не вышло, но потом он приехал ко мне, и мы поговорили спокойно.
– Тебя что-то все равно тревожит? – присматриваюсь к ней. Она не сразу, но кивает.
– Они с его девушкой решили пожениться.
– Ты против?
– Нет, нет… Просто… – Зоя старательно подбирает слова. – Я никогда не лезла в их жизнь, но когда смотрю на них, то не вижу их вместе, понимаешь? Они такие разные… И он рядом с ней как будто потух. Он всегда был яркий, творческий, тянулся к интересному, необычному. А теперь вся его жизнь: рабочий день в офисе и вечер дома. Я думала, он станет архитектором, у него была к этому тяга… Но как-то не сложилось. Ладно, это не важно, – она делает глоток. – Я могу и ошибаться. Послушай, Ди… – Зоя колеблется, но все же спрашивает: – Прости, если это не мое дело. Но почему ты не хочешь встречаться с парнем?
Я тяну через трубочку сок, глядя, как Зоя все больше тушуется.
– Просто мне это не нужно, – отвечаю ей, откидываясь на спинку стула. – Мне комфортно одной, когда я ни от кого не завишу и никто не зависит от меня.
– А как же любовь? Поддержка, забота друг о друге. Это же так важно.
– Разве не ты мне говорила, что не любила своего мужа по-настоящему? Выходит, любовь была подменена другими понятиями, чтобы было не так больно. Но в итоге все равно семья развалилась.
– Я не жалею, Ди, – качает Зоя головой. – У меня два прекрасных сына, ради которых я готова была бы пройти все это заново.
– Прожить почти тридцать лет с тем, кого не любишь? Ты рассуждаешь постфактум, Зоя, когда в твоей жизни есть дети. Дети – самые сильные якоря, любовь матери к ребенку перевешивает любые невзгоды и трудности, но это не значит, что ты должна была прожить жизнь с нелюбимым мужчиной, с тем, с кем было сложно, далеко не всегда удобно, и кого ты, как сама призналась, не любила. А для тебя это важно.
– А что важно для тебя?
Я пожимаю плечами.
– Для меня важно чувствовать себя свободной. Я не хочу ни от кого зависеть.
– А вот эти вот современные свободные отношения?
Я мотаю головой, делая еще глоток.
– Они тоже подразумевают определенную зону ответственности и привязанности. Вы встречаетесь, просто можете спать с кем-то еще, и все строится на взаимном доверии и честности. А значит, кто-то может перестать доверять, а кто-то начать врать. По мне, так рано или поздно любая пара в таких отношениях или приходит к мысли о моногамии, или расходится. Свободные отношения – это большая обманка самого себя.
– Честнее просто заняться сексом и разойтись?
– Разве нет?
Теперь Зоя пожимает плечами. Нам приносят пиццу, она начинает с аппетитом есть, взяв кусок в руки, никаких там вилок и ножей. За это она мне тоже нравится.
– Я считаю, пиццу надо есть руками, – читает мои мысли по взгляду. – Так она намного вкуснее. Кто вообще придумал ее резать? Итальянцы создали пиццу из того, что было в холодильнике. Тесто из воды и дрожжей, сыр, помидоры, оливки, – вот и все. Простая еда вдруг стала изысканным блюдом. Нет, я не согласна, – она фыркает, откусывая еще кусок, я смеюсь, повторяя за ней.
– А помнишь ты говорила, что после ухода из ресторана хотела чем-то заняться? Чем именно?
Зоя вытирает рот салфеткой и, оглядевшись по сторонам, заговорщицки произносит:
– Я хотела печь торты и пирожные. Обожаю сладкое.
– А сейчас не хочешь попробовать?
Она задумывается, прикидывая в голове варианты.
– Пожалуй, я могла бы, – говорит наконец. – Правда, я безбожно отстала от тенденций, надо для начала посмотреть, что сейчас в этой сфере происходит.
– Ну с этим ты справишься, – улыбаюсь я, откусывая еще пиццы.
– Знаешь, это действительно может быть интересно, – загораются у нее глаза. – Спасибо, Ди… За все. Ты очень мне помогаешь. Кстати, – она лезет в сумку и кладет на стол несколько купюр – моя плата за помощь ей.
Я убираю деньги в рюкзак. Как бы мне ни нравилась Зоя и проводить с ней время, деньги очень нужны. Я почти уволена и скоро съезжать с квартиры, а новую так и не нашла. Черт, дел выше крыши.
– Как у тебя дела? – спрашивает Зоя, словно читая мои мысли. Я улыбаюсь.
– Все отлично, как обычно. Хотя случился небольшой провал: не смогла склеить парня, представляешь? Оказался с высокими моральными принципами. Сбежал прямо из объятий.
Зоя посмеивается, качая головой. Знаю, что ей трудно принять мою точку зрения на жизнь, но то, что она старается не осуждать – говорит о многим. Некоторым только волю дай, так будут перемывать косточки с утра до ночи. А Зоя не такая. Она действительно хорошая.
– А ты не мечтала влюбиться, Ди? – спрашивает вдруг она. – Чтобы прямо потерять голову.
– Это не про меня, Зоя, я никогда не теряю трезвость ума. Такой характер.
Она кивает, думая о своем.
– Я тоже так думала, – говорит в ответ. – А все-таки однажды потеряла.
– Правда? – вскидываю
