или в бою я мозговой центр, мои приказы и решения не оспариваются, но в тылу мы друзья, команда, побратимы. Я знаю, что ребята меня уважают. Стараются не подставлять перед штабными. Всякое случается, могу жестко наказать проштрафившихся, но никогда не унижу. Чего взъелся на мальчишку? Молодой ведь, сопляк совсем. Отрастит еще усы и мясо наест.
Как ни пытался себя убедить, внутри все противилось присутствию Сергея в отряде. Не поладим. Не мой человек. О своей реакции старался не думать. Добрался до шланга с водой, включил на полную мощность, направив поток на голову.
Холодная вода немного остудила. Умные разговоры в своей голове веду, не помогает.
— Командир, что пацан натворил? — за спиной мнутся Стас и Леха. Вот кто по-доброму отнесся к пареньку.
— Защищать пришли? — смахивая с коротких волос капли воды.
— А надо?
— Вернемся, подумаю, — второе правило отца – решения, даже самые сложные и скорые, нужно принимать на холодную голову.
Парни разгребали завал. Не хотел заглядывать на кухню, но, услышав, что мужики жалеют мальчишку, свернул, чтобы поговорить. Перед выездом нужно утрясти. Не в малинник собрались, чтобы расслабляться и отвлекаться на конфликты в отряде.
На столе стоял контейнер с бутербродами, все аккуратно упаковано в пищевую пленку. Медик рано встал, чтобы парням поесть приготовить. Заботливый, словно девчонка! Что-то в голове щелкнуло, но ребята отвлекли. Увидев меня, мужики нахмурились.
— С чего так напряглись? Забыли, как вас гонял? Реакцию парня проверял. Нет ее! Нам после задания на передовую выдвигаться, а он не обучен совсем, — строгим командным тоном. — Все, кто остаются, делают из него полноценного бойца. Чтобы через неделю на каждый посторонний звук голову прятал и команду «ложись» с первой буквы выполнял. Вернусь, проверю!
Алеста
— Ты как, Алька? — кто-то из ребят хватает меня за предплечья, ощутимо встряхивая. Клацнув зубами, выхожу из ступора. В ушах до сих пор звенит.
Вид полуголых мужиков меня не смущает, кто бы мог подумать? Равнодушно рассматриваю накачанные ноги, спортивные торсы без намека на жировую прослойку. Реакция заторможенная, но со стороны может показаться, будто каждый день оказываюсь в подобной ситуации или хожу по выходным с мужиками в баню. В окружении раздетых парней я думаю о том, как одной фразой подорвала полусонное спокойствие Багирова.
В больнице, на учебе, да и здесь, в госпитале, бывало, руководство повышало голос, порой так рявкнут, что сердце с ритма сбивается, но впервые мне в голову запустили кружкой.
Напугал? Безусловно. Атака была молниеносной, я даже моргнуть не успела. Восхищаться скоростью его реакции не стану.
Стас хватает меня за плечи и куда-то ведет. Ноги еле передвигаю, они отказываются слушаться. Стресс такое дело, нужно его пережить. Ну, или запить, что я и делаю. Неосознанно. В руки мне кто-то из парней пихнул стакан и громко приказал:
— Пей!
Когда это я была такая послушная? Рот обожгли сто грамм фронтовых. Пытаясь схватить ртом хоть немного воздуха, утирала тыльной стороной руки губы и выступившие на глазах слезы. Стас все время прикрывал меня своей широкой спиной.
— Что произошло, кто-нибудь объяснит? — подоспела очередная партия ребят, эти хоть успели натянуть штаны.
— Багирова клинануло, — отвечают из толпы.
— Что опять?
— Да хрен знает, — переговариваются парни.
— Первое боевое крещение для юнца, — раздается голос Лехи из-за моей спины. — Кастрюли подбери, — командует он кому-то.
— О, бутерброды! — вот мужики. Уже забыли, что меня чуть их командир в госпиталь не отправил. Главное – набить желудок!
В голове крутится мысль – желай Багиров и правда меня пристукнуть, я бы сейчас здесь не стояла.
— Это в дорогу, — возвращаю себе голос. — Завтрак на плите.
— Ром, оставь бутерброды в покое, — повторяет мою просьбу Стас намного громче. — Сказали же, завтрак на плите, — оборачиваясь назад.
Прикрывая своим корпусом и расталкивая ребят, Стас ведет меня наверх. Леха идет за нами. Отмечаю, что мужики достаточно быстро собрали посуду, которая разлетелась даже до дверей.
От жары футболка липнет к телу. Начинают действовать фронтовые. Ноги уже не ватные, они просто заплетаются. Быстро меня развезло, зато я успокоилась.
— Леха, захвати ей что-нибудь пожевать, — пряча за ладонью удрученное выражение лица, произносит Стас. Он же укладывает меня на кровать, снимает берцы.
Отмечаю, что в комнате приглушенный свет. Прикрываю глаза.
— Аль, давай поешь, что-то тебя от пяти грамм развезло, — расталкивает меня Леха.
— Не приставай ко мне больше, ты обещал, — без задней мысли, абсолютно не желая подставлять Лешку. Мне просто не хочется открывать глаза, не хочется, чтобы меня шевелили.
— Что значит «не приставай ко мне больше»?! — слух резанул холодный жесткий голос Стаса.
Блин, с мужиками – как по минному полю. Расслабиться после стресса не дадут. Миг – и я как огурчик. Не хватало, чтобы меня обвинили в убийстве Лехи. Судя по тому, как сверкают глаза Стаса, смерть обещает быть мучительной.
— Да я ничего плохого не хотел… — начинает оправдываться Лешка, пока не сболтнул лишнего, импровизирую на ходу:
— Пока ты где-то пропадал, — с претензией в голосе, — он заставлял меня есть просроченные галеты с каким-то мерзким паштетом, а следом заедать это повидлом. Меня до сих пор тошнит.
Легко обмануть Стаса вряд ли получится, но Леха естественно пожал плечами, а я скорчила обиженную моську. Если они подерутся, в меня что-то тяжелее металлической кружки прилетит. Чувствую себя ящиком Пандоры, который только чуть-чуть приоткрыли, а неприятностей на год вперед.
— Еще ставку подбивал сделать, — последняя моя фраза должна окончательно убедить Стаса, что мы говорим правду. Недовольство на лице Лехи сменяет благодарный взгляд.
— Сказал бы я, от чего тебя тошнит, — бурчит Лешка. — Ешь давай, — протягивает мне бутерброд с курицей.
— Не буду. Эти бутеры я вам в дорогу собрала, — мотаю усердно головой. Не стоило этого делать. Как только угроза, нависшая над Лешкой, рассеялась, я вновь почувствовала легкость в теле, а теперь и вовсе качает.
— Аля, я тебе их сейчас насильно запихаю, — отрывисто произносит
