class="p1">Пожимаю ему руку в ответ и говорю:
– Вы так остры в своих эпитетах, всю ночь готовились?
– Вау, вау! А ты не простая штучка, наконец у Ромки проснулся вкус к девушкам, – продолжая пожимать мою руку, проговаривает Данияр, всматриваясь в глаза и пытаясь найти в них что-то, известное только ему. И почему-то меня задевают его слова. Получается, этот братец знает и других девушек, которые были с Молотом раньше. Он их знакомил? Привозил сюда?
– Мой вам совет, обратитесь к онкологу. У вас рак чувства юмора, – хочется уже отделаться от этого парня и пойти прилечь в спальне. Мне нужны силы на побег отсюда.
– Блин, Ром. Где ты ее откопал! Я тоже себе такую хочу! – восторженно глядя мне в глаза, произносит этот тип.
– Там, где взял, таких больше нет, – наконец подает недовольный голос Молот. – И отпусти уже ее руку, она мне нужна. Люба, – обращается ко мне, – помоги выехать с порога, хочу по саду погулять, мне нужно больше дышать свежим воздухом.
Не успеваю среагировать, как Данияр отпускает мою руку и становится позади коляски Молота, берет за поручни и выкатывает того на улицу.
– Зачем же прекрасной Любви давать напрягаться. Я помогу тебе, пока тут. И погуляю с вами, в конце концов, я для этого и приехал.
Кажется, мое первое мнение о нем было ошибочным, и стоит приглядеться к этому персу* получше.
Парню лет двадцать пять, явно богат. Одет как обычный современный молодой человек: джинсы в обтяг, светлая футболка и пиджак сверху. Никаких золотых цепей или перстней я не увидела. В одной руке у него мобила от «откушенного американского яблока», а во второй были ключи от машины, которые он положил в боковой карман брюк, когда подошел к Роману.
На лицо вполне себе симпатичный парень, без модной бородки, чисто выбрит, белолицый, с прямым, немного длинным носом, но его он не портит, а скорее придает какого-то шарма. Темные брови и ресницы красиво подчеркивают его светлые голубые глаза, что редкость у людей их национальности, я думаю. Вон даже у Молота глаза карие, светло-карие, если быть точнее. Я это сегодня отчетливо рассмотрела, пока кормила его с ложечки.
Воспоминания о нашем неоднозначном обеде заставили мое сердце биться чаще. Кровь прилила к лицу, и щёки сделались пунцовыми. Приложила к ним ладони и ощутила, что те действительно горят.
Стоп, это неправильно, я должна его ненавидеть, а не смущаться от мыслей о нем! Что за бред!
– А почему у нашей девочки такой яркий румянец? Что за мыслишки появились у нее в голове, когда она смотрела мне в спину, или куда обычно смотрят девчонки, когда от них отворачиваются парни?
Поднимаю взгляд и обнаруживаю, что Данияр выкатил кресло с Романом и уже встал на дорожку по направлению в сад. Теперь он находится от меня в паре метров, что дает мне возможность увидеть его красивый накачанный зад. И, черт побери, я сейчас действительно на него смотрю.
Молот выглядывает из своего кресла и смотрит на меня, наверное, пытаясь понять действительно ли я покраснела от вида офигенской задницы его братца.
– Данияр, никто не запрещает тебе считать себя царем горы, но, прошу, знай высоту своей горки.
– Ох, Ром, надеюсь, вы тут надолго. Хочу поближе познакомиться с твоей пассией, она определенно другая.
– Даня! – взрывается Молот. – Может, уже хватит! Ты же видишь, она на тебя не ведется.
– Как и на тебя, – серьезно отвечает Данияр, смотря мне прямо в глаза. И я понимаю, что все это легкое заигрывание – всего лишь маска. А за ней прячется очень сильный и яркий ум, который с лёгкостью распознает внутренний мир других. – Я же прав, Люба?
Взгляд Молота, направленный на меня, ничего хорошего не предвещает, а требует, чтобы я отрицала очевидное. Но я не буду. Пусть сам разбирается.
– Думаю, что вам, братьям, надо остаться наедине и пообщаться. К тому же я уже нагулялась. Пока всем.
Разворачиваюсь и ухожу от них, а точнее, убегаю.
В это же время в саду:
– Так это она, та самая Люба? – интересуется Данияр.
– Отстал бы ты по-хорошему, – устало отвечает Роман.
– Значит, она, – весело произносит Даня, радуясь, что сообразил. – И что? Что такой угрюмый? Не дает?
– Да пошел ты! – безэмоционально парирует Молот.
– Не дает, – с горьким выдохом констатирует Данияр. – Ну ты пнем-то не сиди, действуй. Тем более в таком-то состоянии.
– Так все дело именно в этом. Ничего не могу сделать, инвалидом себя чувствую.
– Дебил, пользоваться надо этим, – беззлобно наставляет Даня. – Девчонки любят ущербных…
– Эй! – сопротивляется Молот, хочет развернуться, чтобы врезать наглому братцу.
– Дослушай и не перебивай, – уворачиваясь от удара и насмехаясь над Ромкой, говорит Даня. – Девушки любят быть нужными, полезными. Они хотят, чтобы в них нуждались. Им нравится пожалеть, приласкать… – И, взяв небольшую паузу, продолжает: – А ты хоть в состоянии поласкать ее, м?
—Да, блин… – устало вздыхает Молот, потирая лоб.
– Все так тяжко? – удивляется Даня. – Странно, мне сказали, что ты уже хорошо себя чувствуешь и на тебе все, как на собаке, почти зажило…
И вновь тишина в ответ.
– Ты что молчишь? Ничего мне не ответишь?
– Даня, – грозно шипит Молот, – никто не планирует убийства громко, тем более твое. Отвези меня обратно. Я уже понял, что мне надо делать. – И достав мобильник из кармана, набрал знакомый номер:
– Приезжай.
перс* – сленг от слова персонаж
Два брата-акробата остались на улице, а я забежала в дом и скрылась за дверьми отведенной мне комнаты. Надо что-то делать, иначе… иначе, что-то будет, и явно не самое лучшее для меня.
Хожу из угла в угол, размышляя, что делать. Сгрызла уже себе два ногтя, но ничего дельного в голову не пришло. Как ни крути, думая о своем положении и вариантах развития событий, поняла, что единственный мой путь к побегу – только бабушка Романа. Она вроде нормальная женщина. Если одолжит свой телефон, да подсобит перебраться через забор, то я буду ее благодарить до конца своих дней, даже свечку ей поставлю.
Выглядываю в окно удостовериться, что парни еще на улице, но никого не обнаруживаю.
Опасаясь столкнуться с ними в коридоре, на цыпочках крадусь в сторону кухни.
– Лариса Хусеевна, – окликаю я ее, – можно с вами поговорить?
– Да, конечно, – женщина подходит к раковине и смывает с рук красную жидкость, а после, вытерев их насухо, садится за стол и меня приглашает присоединиться. – Что ты хотела, девочка? Я ужин готовлю, но пару минут могу
