поговорить.
– Тут такая ситуация, – начинаю я, сразу приступая к разыгрыванию спектакля, – у меня разболелся живот, – как бы намекаю ей на «женские» дни, – хотела попросить вас дать мне телефон позвонить маме. Она мне готовила какой-то отвар, и мне сразу легче становилось. Хотела попросить у нее рецепт. Одолжите телефон?
Взгляд бабушки сразу становится сочувствующим, а мне делается стыдно за свое вранье, но когда она протягивает мне свой мобильник, я безмерно рада, так как ее модель может определить геолокацию.
Тихо, с ноткой боли в голосе, сыплю слова благодарности, не забывая при этом скорчить болезненную рожу, беру телефон и отхожу в сторону.
Ничего не подозревающая женщина участливо улыбается, встает из-за стола и вновь принимается за работу.
Я же, с телефоном в руках, выхожу из кухни и спешу на улицу, чтобы позвонить Алинке.
Она берет трубку со второго гудка.
– Алинка, это я, Люба.
Она начинает чуть ли не орать в трубку о своем беспокойстве за меня и желании позвонить в полицию.
– Алинка! – грозно перебиваю ее. – Ментов точно не надо! Слышишь! Вышлю тебе геолокацию, найди меня, окей? Давай сегодня, после полуночи. Я проберусь к забору, и ты меня заберешь. Сможешь?
– Конечно, Люба! Но ты уверена, что не надо? Они бы нам помогли, если что.
– Уверена, уверена. – «Если бы узнали, с удовольствием меня бы закрыли за решеткой», – добавляю про себя, а ей отвечаю: – Все, договорились, после полуночи жду тебя у ворот!
– Окей, до встречи, и будь осторожна, Люб, хорошо? И учти, с тебя живой не слезу, пока мне все не расскажешь!
– Да, да… – отмахиваюсь от ее требований.
– Я серьезно, ты меня так перепугала, что я заставила папу сходить к твоим, узнать, как у них дела и что им о тебе известно…
Сердце сжалось и как будто замедлило свое биение. Уже несколько дней я нахожусь в совершенно другом мире, где нет мох родителей и со мной происходят такие вещи, о которых раньше и помыслить не могла. Затаила дыхание в желании услышать, что они меня ищу, беспокоятся…
– И что он узнал? – осторожно спрашиваю, чтобы понять, какими словами объясняться с матерью при встрече.
– Ну, он маму твою встретил, – чуть тише говорит Алинка, – она поблагодарила его, что я тебя к себе забрала…
По ее тону я понимаю: что-то произошло, но подруга не решается мне это сказать, поэтому недоговаривает.
– Алин, говори уже, что ты, в конце концов! Первый день что ли знакомы.
– Она сказала, что твоему папе стало плохо и она вызвала скорую. Просила тебе не говорить, чтобы ты не беспокоилась и не ругалась на него, как вернешься…
Необъяснимое, жуткое чувство тревоги поселилось в душе. Слезы навернулись на глазах, и я подняла лицо к небу. В груди сдавило так, что не продохнуть.
Ну почему, почему он так поступает! Ему уже не раз говорили, что печень ни к черту, надо перестать пить, а он все равно не останавливается! Скорей бы домой, в больнице за ним нужен уход. Стала смотреть по сторонам, обдумывая, как уйти отсюда прямо сейчас, и внезапно напала такая злость!
Да уж, у меня тут жизнь к чертям летит, а у них ничего не меняется. Они даже сразу поверили в легенду о моем отъезде к Алинке! И с чего вдруг мне к ней уезжать?! Или они меня снабдили деньгами на дорогу?! Как я так сорвалась внезапно в путешествие? Они просто поверили в удобную для них «правду». Сейчас у них свои проблемы, связанные с их любимой водкой, и что там с дочерью творится – всем пофиг!
– Ладно, Алин, мы с тобой договорились, да? Ночью приезжаешь за мной. Воплотим в реальность фантазию родителей, побуду у тебя, – добавляю с горькой усмешкой.
– Хорошо, – виновато выдает подруга, чувствуя перемену в моем настроении, – извини за плохие новости, просто и промолчать не могла, все же папа в больницу попал.
– Да ты-то тут при чем. Ладно, давай.
Кладу трубку и опускаю руки, чувствую приступ слабости во всем теле.
Неожиданно на телефон поступает звонок, и появляется надпись «Зарема». Бегу обратно на кухню, чтобы отдать телефон владелице.
– Вам звонят, – с этими словами передаю трубку и уже собираюсь выходить из кухни, как слышу, что бабушка Молота горько ахнула. Обернувшись, вижу ее расстроенное лицо.
– Что-то случилось, Лариса Хусеевна? – подхожу к ней поближе – вдруг понадобится моя помощь. С этого расстояния слышу плачь женщин на том конце провода. Она что-то говорит собеседнице на своем языке и кладет трубку.
Присаживается за стол с серьезным лицом.
– Умер отец Заремы, невестки нашей. Хороший, порядочный был мужчина. Жаль, очень жаль.
А после, будто очнувшись, быстро говорит:
– Любочка, я поеду на похороны, надо выразить соболезнование, все же это наши ближайшие родственники. Зарема с Русланом уже там. Как только узнали, что ему стало плохо, – выехали в дорогу. А теперь за ними поеду и я с девочками. Рамазана оставляю на тебя, – произносит посмотрев мне в глаза. – Еда в холодильнике есть. Разогреешь и дашь. Сейчас плов доготовится, выключишь минут через тридцать. Я пошла, надо собрать девочек, да и самой приготовиться. Думаю, дня два нас не будет. Надеюсь, ты сможешь позаботиться о нашем мальчике в мое отсутствие?
«Что? Как это? Нет! Куда? Это я собираюсь уехать сегодня, вернее, сбежать!» – прокричала все эти слова внутри, а вслух лишь произнесла:
– Да, конечно. Ни о чем не беспокойтесь. У нас все будет хорошо.
Остается только порадоваться, что жителей в доме будет намного меньше, и это должно существенно упростить мой побег отсюда. О, да! У нас все будет просто замечательно!
И действительно, прошло буквально двадцать минут, и дом как будто опустел. Даже из охраны остался только один. Остальные уехали сопровождать бабушку с внучками. Это что же получается, путь открыт?!
Воодушевленная такими мыслями, вернулась в комнату и переоделась в свою одежду. Уже вечер, надо приготовиться.
В нетерпении хожу по комнате – когда же уже наступит мое время! За окном понемногу темнеет, мой час побега близится. Уже потираю руки в предвкушении, как вдруг слышу грохот, да такой сильный, что замираю. Прислушиваюсь – тишина. Подхожу к двери и осторожно ее открываю, через маленькую щель ничего не видно. Открываю дверь пошире. Может, показалось? Уже хочу ее захлопнуть, как неожиданно… слышится стон. Вновь напрягаю свой слух, и да, стон вновь повторяется.
Осторожно ступаю ногой в коридор, шаг, второй, осматриваюсь. Прохожу дальше, после очередного стона понимаю, что он доносится
