Он поднимает руку к своей щеке, когда мое тело начинает дрожать от страха.
Его пальцы касаются красной сердитой кожи там, когда он смотрит на меня.
Тоби, в которого я влюбилась, — это не тот мужчина, который смотрит на меня прямо сейчас. Я не сомневаюсь, что монстр передо мной — это тот, кого мой отец превратил в идеального, жестокого солдата.
— Садись в машину, Джоди, — кипит он низким голосом, когда капли дождя начинают угрожающе падать на землю вокруг меня.
— Я-я не думаю, что—
— Я сказал, садись в машину.
Его пальцы сжимают мое предплечье, и я задыхаюсь, когда от его прикосновения исходит боль.
— Тоби, — хнычу я, когда он подталкивает меня вперед.
— Я не причиню тебе вреда, Джоди. Но мне действительно нужно, чтобы ты не испытывала мое гребаное терпение прямо сейчас, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы.
Зная, на что он способен, я быстро решаю, что лучший способ действий здесь, вероятно, просто делать то, что мне говорят.
Он распахивает дверь и не слишком мягко заталкивает меня внутрь, когда дождь вокруг нас усиливается.
В ту секунду, когда моя задница ударяется о сиденье, он захлопывает дверь, обрывая любую связь, которая все еще потрескивала между нами, несмотря на его очевидный гнев.
Дождь начинает хлестать вокруг меня, и через несколько мгновений по ветровому стеклу стекают маленькие речки, скрывая от меня его, когда он обходит машину спереди.
Я держусь за плечо, моя кожа горит от его прикосновения, и ахаю, когда он останавливается и поворачивается ко мне.
Его глаза находят мои сквозь пелену дождя, прежде чем он наклоняется вперед, прижимая ладони к капоту.
Я не дышу, когда тяжесть его боли и сожаления ударяет меня прямо в грудь.
Мама была в чем-то права. Прямо сейчас на меня смотрит один очень сломленный мальчик.
Слезы обжигают мои глаза, когда я выдерживаю его взгляд.
Каково ему было на самом деле расти, живя с монстром? Монстр, который был полон решимости сломить его, терроризировать его, заставить его почувствовать себя совершенно никчемным?
Дождь усиливается еще сильнее, пока не начинает отскакивать от машины, пропитывая толстовку Тоби и стекая по его лицу.
В конце концов, он отрывает свои глаза от моих и опускает взгляд, его плечи опускаются вместе с головой, когда он позволяет себе погрузиться в свою боль.
Отпускаю руку, мои пальцы сжимаются вокруг дверной ручки, моя потребность предложить ему утешение почти слишком велика, чтобы ее игнорировать.
Но я так и не открываю дверь. Вместо этого я сосредотачиваюсь на его темной стороне. Сторона, которая была неспособна увидеть правду о том, кем мы могли бы быть, и была слишком поглощена жаждой мести, чтобы разрушить все, что у нас могло быть.
Мое сердце все еще колотится, кулаки сжимаются на коленях, когда он, наконец, вылезает из машины, его одежда насквозь промокла.
Он марширует к водительскому месту, открывает дверцу и заскакивает внутрь. Меня обвевает прохладный воздух, отчего моя кожа покрывается мурашками, а по спине пробегает дрожь.
Напряжение в воздухе становится невыносимым, когда он заводит машину и выезжает на тихую улицу.
Миллион вопросов вертится у меня на кончике языка, но я недостаточно храбра, чтобы задать их, когда он, черт возьми, почти сворачивает за угол в конце улицы, не глядя.
— Тебе, наверное, не стоит сейчас садиться за руль, — шиплю я, мои ногти впиваются в мягкую кожу подо мной.
Он не отвечает, но я не упускаю из виду, как крепче он сжимает руль и как белеют покрытые шрамами костяшки пальцев.
Его скорость только увеличивается, заставляя мое сердце биться быстрее, когда он пролетает светофор за светофором.
— Тоби, ты собираешься нас, блядь, убить, — кричу я, когда он почти поворачивает не туда, из-за чего мы могли врезаться в магазин на углу.
— По крайней мере, ты была бы со мной.
Весь воздух вырывается из моих легких от искренности в его словах.
К счастью, он немного замедляет свое сумасшедшее вождение после того, как мы чуть не промахнулись, и мне удается немного расслабиться.
— Я знаю, что ты делаешь, — заявляю я, когда он, кажется, успокаивается.
— Это так, Демон?
— Ты не можешь убежать от всего этого, ты знаешь. Если ты не разберешься с этим, это всегда будет тянуть тебя ко дну.
Его хватка смещается на руле, но он больше ничего не говорит, сворачивая с проселочной дороги на двухполосную и снова выжимая педаль газа.
8
ТОБИ
Мое сердце бешено колотится в груди, все мое тело дрожит от сдерживаемого адреналина, а ноги продолжают давить на педали, унося нас вперед все быстрее и быстрее.
Я всегда знал, что моя машина — чудовище, просто у меня никогда раньше не было необходимости использовать ее с пользой. Кое-что, чему я быстро учусь, вероятно, было ошибкой. Чем быстрее мы летим по дороге, тем свободнее я себя чувствую. Тем больше мой гнев, мое разочарование, моя вина смываются, и я просто остаюсь довольным тем, что она сидит рядом со мной. Я даже могу притвориться, что она не ненавидит меня, поскольку она притворяется, что не наслаждается поездкой.
Ее пальцы вцепились в край сиденья, но невозможно не заметить легкую улыбку, играющую на ее губах.
Да, в моей девочке есть безрассудная жилка, даже если она еще не осознает этого.
— Черт, я скучал по тебе, — выдыхаю я достаточно громко, чтобы она могла услышать меня сквозь рев двигателя.
Она заметно напрягается, но ее реакция не совсем такая, на какую я надеялся.
— Куда мы едем?
— Никуда, — признаюсь я. Честно говоря, я даже не собирался следовать за ней по улице, не говоря уже о том, чтобы сообщать о своем присутствии. Но вот мы здесь, так что я явно облажался.
— Верно, ну… есть шанс, что ты мог бы отвезти меня домой? Завтра я приступаю к работе, и я…
— В баре? — Спрашиваю я, уже зная ответ.
— Д-да, — соглашается она, отводя взгляд от окна.
— Ты так и не сказала мне, какой именно.
— Тот, который продает напитки, — язвит она себе под нос.
— Я не собираюсь приходить и наблюдать за тобой всю ночь, если это то, о чем ты беспокоишься.
— Серьезно? — огрызается она, наконец поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня.
В ту секунду, когда наши взгляды встречаются, она словно выбивает воздух из моих легких.
Желание протянуть руку и дотронуться до нее обжигает меня, и мои пальцы сжимаются на руле, чтобы остановить себя.
Она не хочет быть здесь, это очевидно, и я уже достаточно поимел это маленькое воссоединение сегодня вечером.
Мои глаза все еще прикованы к ней, когда она внезапно кричит и бросается на меня, хватая руль и выкручивая его у меня в руках.
— Черт. ЧЕРТ, — рявкаю я, когда замечаю, что нос моей машины не дотягивает до центральной брони, должно быть, на несколько дюймов.
— Теперь ты просто отвезешь меня домой? — огрызается она, снова опускаясь на свое место и скрещивая руки на груди.
Видя, что дорога позади свободна, я срезаю по переулкам и спускаюсь обратно к городу.
Никто из нас не произносит больше ни слова, и слишком скоро я подъезжаю к дому Сары. Я предполагаю, что, поскольку она не сказала мне, что я направляюсь не в ту сторону, это то, где она хотела быть.
— Ты действительно злишься на свою маму, да? — Бормочу я, ставя машину на стоянку.
— Не так зла, как на тебя, — огрызается она в ответ, расстегивая ремень и открывая дверь.
— Справедливо, — бормочу я. — Подожди, — кричу я в спешке, прежде чем у нее появляется шанс закрыть за собой дверь. — Могу я увидеть тебя снова? Нам нужно поговорить.
Она наклоняется и смотрит мне прямо в глаза. Я знаю, что сорвется с ее губ еще до того, как они разомкнутся.
— Нет. Наслаждайся остатком своей ночи.
Она хлопает дверью, прежде чем я успеваю ответить, и смотрю, как она обегает машину спереди, прячась под пальто, и бросается к двери, ведущей в квартиру Сары и Джесси.
