— И что же тебе помешало?
Действительно, что? Ответить не так-то и просто.
— Вот предполагаемая твоя подобная реакция. Я просто не решилась. А что касается того, что “ещё документ о разводе в ящик не заброшены”, так кто бы говорил!
— Поясни, пожалуйста, — складывает руки на груди и прищуривается.
— А что пояснять? — отзеркаливаю его жест. — Не ты ли случайно прямо в день нашего развода с блондинкой какой-то по кофейням разъезжал?
— Это Анна. Новый шеф-повар филиала ресторана на Московской, — говорит так, будто это само собой разумеющееся, и я должна была об этом как-то и сама догадаться. — Это было по работе, Ира.
— Так и с Сабуровым по работе, Гордей.
Он резко выдыхает через нос и отворачивается к окну, проводит рукой по волосам. Часто так делает, когда злится. Но вообще, я давно не видела у него этого жеста, Гордей в последнее время дома всегда держал себя в руках, даже когда что-то не ладилось в бизнесе.
— Не так, Ира. Он — враг. Мой враг, — снова оборачивается. Тон его меняется, будто теперь я глупая маленькая девочка, а он вынужден мне объяснять очевидное, взяв себя в руки. — Не просто конкурент. Тебе самой не показалось странным, что именно тебя поставили вести проект? Крупный достаточно. Ты только вышла на работу, на новое место, ещё и после перерыва. Думаешь, это не вызывает вопросов?
— А ты не мог предположить, что я просто хороший спец? Нет, такое тебе в голову не пришло? — к горлу подкатывает горькая обида. Он будто только что озвучил то, что и так где-то отзывалось внутри меня. То, против чего я и стараюсь идти — против своей неуверенности в собственных силах.
— Я против того, чтобы ты работала с ним, — говорит жёстко, будто топором высекает. Он даже слышать меня не хочет. — Откажись от проекта.
— С чего бы мне это делать?
Я держусь, но чувствую себя очень уязвимой. Мне и так сложно, страшно ошибиться и опозориться, не оправдав возложенные на меня обязательства. Как только я ушла в декрет, я стала тенью. Гордея тенью. Идеальной женой, хозяйкой, матерью.
Можно мне уже побыть и собой тоже? Взрастить собственные амбиции?
Мне требуется призвать на помощь всё своё самообладание, чтобы сдержать подкатившие слёзы обиды.
— С того, что Сабуров — не тот, с кем тебе стоит иметь дела и вообще общаться, Ирина. Ты его не знаешь. Зато я знаю, поэтому я против.
— Давай, Гордей, я сама буду решать, с кем мне общаться!
Моё терпение лопается. Увидев на столе папку с изображением мультяшного слона — документы Вики, я сдёргиваю её и, развернувшись, ухожу, не попрощавшись. Не оборачиваюсь даже на резкое “Ирина!”
Обойдёшься, Шаповалов. Представь себе, у меня тоже может быть своё собственное мнение. И уж теперь я могу решать сама, с кем мне общаться и с кем работать.
Вместо лифта я сбегаю вниз по ступеням несколько пролётов, потому что куда-то девать этот адреналин в крови надо. Выбегаю на улицу в незастёгнутом пальто и глубоко вдыхаю холодный воздух. Чувствую, как горят щёки, огнём пылают просто, а сердце в груди работает быстро и гулко.
Я зла.
Я, мать твою, Гордей, зла на тебя!
И на себя тоже. За то, что не сказала, не обозначила ему сразу. За свою первую реакцию растерянности, когда он швырнул мне только что в своём кабинете слова претензии про Сабурова в лицо. За его упрёк, за ревность. За свою собственную ревность, которую я высказала!
Я на самам деле очень зла. Но, знаешь, Гордей, это в плюс. Я и раньше умела конвертировать свои эмоции в дело.
Снова задержался на работе и забыл перезвонить?
Вот на нервах и кухня до блеска натёрта.
В очередной раз вместо совместного отпуска или поездки за город на выходные “Ирин, мне надо работать, едьте с Викой. Можете ещё маму с собой взять”.
И вот в коридоре за полчаса содраны все обои и куплены новые.
Перенаправлять энергию в позитивное русло я научилась. Вот и сейчас так сделаю. Вместо того, чтобы закипать от злости и обиды, я переключусь на работу. Уже даже идеи в голове простреливают.
Кажется, у Сабурова будет весьма хорошая рекламная кампания. Тогда и посмотрим, по какому принципу я получила руководство этим проектом.
Glava 20
Гордей
Злость бурлит в венах. Хочется догнать и сделать то, чего я никогда не делал — схватить за шкирку, затащить обратно, заткнуть чем-нибудь ей рот и хорошенько разложить на диване.
Чтобы потом до работы с Сабуровым просто дойти не смогла на дрожащих ногах.
Я помню, какой она была до беременности. Хваткой, активной, постоянно что-то изучала. Ирина очень креативный человек. Иногда она видит что-то совсем не так, как видят другие. Поначалу кажется, что глупость, а потом понимаешь, что это новое крутое решение.
Она и после рождения Вики такой осталась, только энергию в дом направила. Идеально справлялась, с творчеством, с вдохновением. Я думал, ей нравится. Думал, она счастлива, что её удовлетворяет делать то, что она делает.
Не заметил, что ей стало скучно в этих рамках. Упустил этот момент.
А потом она попросила развод…
И сейчас я её понимаю. Ире хочется действовать, хочется покорять.
Но не с Сабуром же, блять.
Здесь нечисто. Однозначно. Он всегда привлекал к работе очень опытных и громких спецов, а тут пришёл к девчонке без опыта. Не верю. Таких совпадений не бывает.
И хорошо, если это только плевок в меня. Но зная Сабурова…
Карандаш в руках хрустит и ломается пополам. Я швыряю его в урну и встаю с кресла. Работать сегодня на месте не получится. Слишком нервы натянуты. Лучше по объектам проедусь. Надо побеседовать с су-шефом одного из отделений, а то что-то появилась информация, что шеф с клиентами общается не должным образом. Да и неожиданные визиты держат в тонусе всех.
Набрасываю пиджак, предупреждаю Лизу, что сегодня вряд ли вернусь уже в офис, если что на телефоне, и выхожу на парковку. Едва сажусь в машину и проворачиваю ключ, чувствую, как вибрирует в кармане телефон.
С удивлением узнаю звонящего. Это Спицын — мой университетский друг. Года четыре уже не созванивались, а не виделись так все десять, а то и больше.
— Привет, Коля, — снимаю трубку.
— Привет, Гордей, — слышу весёлый голос друга. Он всегда так чудно разговаривает, подсмеиваясь через каждые несколько слов. — Как дела, чувак?
— Блин, нам по тридцать пять, а ты до сих пор говоришь “чувак”? — не улыбнуться не получается.
— Ну не все такие важные шишки, как ты, Шаповалов, — ржёт.
Он и раньше такое говорил. При этом сам далеко не балбес и совсем не распиздяй, как со стороны поначалу может показаться. Коля ещё в студенчестве стал увлекаться компами, было понятно, что в финансы по специальности он работать вряд ли пойдёт.
Мы тогда с парнями шутили, что Коля может сесть и “написать бабки”. То есть создать программу, которую можно продать. Причём не задёшево.
Думаю, так он и сделал. И не раз. Я не сильно слежу за соцсетями, но видел пару его фоток, на которых он вполне вольготно чувствует себя где-то на островах. И уж не думаю, что это был фотошоп.
— Не прибедняйся, Коля, — усмехаюсь в ответ. — Чего это ты решил вспомнить обо мне? Соскучился?
— А то. Я в первый раз за столько лет в городе. Встретиться хочу. Сможешь? Ты вроде женат, да?
— Был, — в горле как-то царапает, когда отвечаю. — Встретимся конечно. Сегодня?
— Да, давай. Где? Может, в нашем баре? Ты не в курсе, он работает ещё?
— Работает, да, я с хозяином знаком по бизнесу.
— Ну тогда в девять?
— Замётано.
Коля отключается, а я давлю на газ и выезжаю с парковки. Перспектива встречи с другом юности радует, всё ж лучше очередного вечера в тишине и одиночестве новой квартиры. Одно дело, когда Вика ночует у меня, но я не могу забирать её каждый день. И хоть для неё комната отдельная оборудована, всё же условия лучшие для ребёнка в том доме, рядом с матерью.
На объектах всё стандартно. Крупных нарушений при моём неожиданном визите я не обнаруживаю. Су-шеф при беседе виляет, и мне это не нравится. Либо шеф крепит сильно отделение, и он просто боится, что загнобит потом, либо порука у них. Вариант, что на самом деле всё гладко, я отметаю, потому что такие вещи сразу чувствуются, да и бегающий взгляд су-шефа говорит как ничто лучше.
