А что пишут в комментариях к твоему Инстаграму? ― спрашиваю я. Когда он не отвечает, у меня падает челюсть. ― Ты не используешь социальные сети? ― Я тыкаю в него вилкой. ― Это твоя первая ошибка. Это ― не решение всех проблем, но я думаю, что их использование может сильно помочь тебе, Чарли.
― Именно из-за них мы попали в эту передрягу. ― Он закатывает глаза. ― Твоих драгоценных социальных сетей.
Я бросаю на него строгий взгляд.
― Слушай, я знаю, что социальные сети вызывают у тебя зуд. Ты ― ковбой. Тебе нравятся лошади, а не хэштеги. Я понимаю, но… ― Улыбка медленно расползается по моему лицу. ― Это ― мое.
Он хмурится, глядя на меня с подозрением.
― О чем ты говоришь?
― Я могу это сделать! ― восклицаю я. ― Я могу раскрутить вас.
― Мне не нужна твоя жалость, ― говорит он, складывая руки на широкой груди, и мускулы на его загорелых предплечьях напрягаются.
― А мне кажется, что нужна. ― Я откладываю вилку, внутри меня разгорается азарт. ― Но это не жалость. Я не хочу каждый вечер разносить пиво в «Пустом месте». Я лучше помогу тебе. Пожалуйста.
На его челюсти подергивается мускул.
― Считай это одолжением, ― говорю я с улыбкой. ― Ты спас меня от драки в баре, а я спасу твое ранчо.
И все равно челюсть этого упрямца продолжает пульсировать.
― У меня есть опыт. Связи в моем туристическом агентстве. Я могу потянуть за все ниточки. Кроме того, это всего лишь на три месяца.
В его глазах вспыхивает интерес.
― А что будет через три месяца?
― Я уеду в Калифорнию.
Он фыркает.
― Тебе не нравится Калифорния?
― Последнее место, где я хотел бы оказаться.
Я игнорирую его презрение и бодро пожимаю плечами.
― Не стоит судить, пока не попробуешь.
Его взгляд встречается с моим, прежде чем опуститься к моим губам.
― Ешь, ― приказывает он.
Я беру вилку и втыкаю ее в липкую массу теста и сахара. Вкус ванили и корицы просто райский.
― Хочешь? ― спрашиваю я Чарли.
Он отмахивается, как будто вкуснятина не для него.
― Нет.
Слизав немного глазури, я откладываю вилку.
― Ну что, договорились?
Он моргает.
― Договорились?
― Я помогаю тебе с социальными сетями, а ты мне платишь, ― говорю я. ― Вполне профессиональная деловая сделка. Если тебе не понравится, можешь не пользоваться. Удалишь аккаунт через три месяца.
Я смотрю, как он обдумывает это предложение, как подрагивает мускул на его бородатой челюсти.
Ему это нужно.
А он нужен мне.
Он пристально смотрит на меня в течение долгого времени.
― Отлично. Мы заберем твое барахло, и ты будешь жить на ранчо.
Настает моя очередь моргать.
― На ранчо?
― Ты не останешься в «Йодлере». Я знаю, что ты любишь тараканов, но… ― Он пожимает широкими плечами. ― Работа идет в комплекте с бесплатным жильем.
Я прищуриваюсь.
― Ты только что это придумал?
Наклонившись, Чарли впивается в меня своим темным взглядом, выражение его лица такое свирепое, что у меня сердце замирает в груди.
― В «Йодлере» небезопасно. Я не хочу, чтобы ты там жила.
Уверенность в его голосе разжигает во мне огонь.
― Из-за драк? ― спрашиваю я, затаив дыхание. ― Жесткие простыни? Испачканный кровью матрас?
На его губах появляется тень улыбки. Такая слабая, что я почти не замечаю ее.
Но она есть, и она прекрасна.
― Что-то вроде этого. ― Чарли берет мою вилку и снова протягивает ее мне. ― Ешь. А потом мы пойдем.
Руби
Тряска угольно-черного Шевроле Чарли по извилистой грунтовой дороге ― это самые крутые американские горки, на которых я когда-либо каталась. Я практически вибрирую рядом с ним. Мне нравится этот грузовик и этот мужчина. Грубый и неотесанный, но в глубине души надежный и верный.
В багажнике грузовика лежат мой чемодан и рюкзак. До ранчо тридцать минут езды, и Чарли, не желая, чтобы я заблудилась на проселочных дорогах, предложил подвезти меня, а потом отправить кого-нибудь в город за моей машиной.
События последних двадцати четырех часов кажутся сюрреалистичным лихорадочным сном. То я уворачиваюсь от кулаков и пивных бутылок в захудалом баре, то оказываюсь в машине с ворчливым, сексуальным ковбоем, обменивая свои умения на жилье и работу.
Правда, только на лето. Я помогу этому ворчуну с его проблемами, спасу ранчо, увижу лошадей, а потом уеду в Калифорнию.
Я следую примеру Чарли и храню молчание. Похоже, он исчерпал свою норму разговоров, когда рассказывал мне о видеоролике, разошедшемся по социальным сетям. И все же мой взгляд скользит по его красивому профилю. О чем он думает? Жалеет о своем предложении нанять меня и пожить на ранчо? Он даже накормил меня. После завтрака я поторопилась достать кошелек, но он бросил на стол двадцатку, включающую щедрые чаевые для Фэллон.
Я восхищенно вздыхаю, когда мы переезжаем небольшой ручей и из земли вырастают стальные ворота. Сверху на них выбито название Ранчо «Беглец» по краям закреплены подковы. Я наклоняюсь вперед, удерживаемая ремнем безопасности. Мои глаза не могут охватить все достаточно быстро. Вдалеке простирается красота. Зубчатые горные хребты обрамляют все ранчо. Великолепный бревенчатый дом с панорамными окнами стоит прямо на поле с изумрудно-зеленой травой.
― Это лодж, ― говорит Чарли, когда мы проезжаем через ворота. Он машет рукой парню, ведущему лошадь через пастбище. ― Мы используем его для регистрации и питания гостей. Мой брат Дэвис живет на третьем этаже. ― Он бросает взгляд на меня. ― Так что он может играть роль Рэмбо, если ситуация выйдет из-под контроля. Уайетт живет в трейлере, потому что его нет здесь половину времени, но на самом деле это просто потому, что он ни черта не умеет убираться. А Форд живет в квартире над своим гаражом.
― Твои братья? ― уточняю я.
― Да. Мы близки, но настолько, что могли бы поубивать друг друга.
Я откидываюсь на спинку сидения.
― У меня есть брат. ― Чарли смотрит на меня, когда телефон снова жужжит. ― Макс. ― Я игнорирую звонок. ― Это из-за него мой телефон разрывается.
― Старшие братья, ― говорит он, кажется, расслабляясь, и я улыбаюсь.
― Сколько человек ты можешь разместить? ― спрашиваю я, переключаясь в профессиональный режим. Я здесь,
