— Дотнара, привет, — говорит он и чмокает меня в щеку. У него поменялся одеколон, но все равно чувствуется примесь тиктака.
— Руслан, — выдыхаю я и хватаю тетю Свету за локоть со словами: — Пойдем, поможешь мне собраться.
Руслан только улыбается. Привык к моим выходкам. Даже считает их милыми. Немного. Совсем чуть-чуть.
Мы с тетей Светой запираемся в моей комнате.
— Что, Золушка, на бал опаздываешь? — смеется она. — Но сегодня не твой звездный час.
— Теть Свет, сделай из меня красотку! — умоляю я, — Мне очень нужно сегодня.
— Понимаю, — вздыхает она. — Садись. Через полчаса будешь королевна!
Много труда, пара ожогов от плойки и полчаса чистого времени, и из зеркала на меня смотрит изысканная красотка. Высокая прическа в греческом стиле, накладные ресница, нарядное платье скорбного цвета и атласные туфли на умеренно высоком каблуке превратили девчонку из соседнего двора в принцессу. Даже на выпускном я так хорошо не выглядела.
Выхожу из комнаты, не забывая держать осанку. Новая Нара не может чапать, как старая кляча, нагруженная мольбертами и папками.
— Вот это да, — присвистывает Вадим.
Руслан молчит. Его глаза не улыбаются. Они смеются, переливаясь теплыми янтарными бликами.
— Нара, ты прекрасна. Ты всегда красивая, но сегодня богиня, спустившаяся с Олимпа. Вот, это тебе.
У Руслана в руках браслет из живых цветов: белая лилия в обрамлении крохотных розочек. Он бережно нанизывает его мне на запястье, а потом подносит руку к губам и целует.
Все присутствующие мигом позабыли о женихе и невесте, и устремили взгляды на нас.
Мне одновременно так счастливо и так грустно. Так жаль, что этот день не бесконечен, и так радостно оттого, что Руслан подарит мне еще миллион счастливых мгновений.
* * *
Свадебную церемонию мама решила провести на свежем воздухе. Мы облазили всё «Коломенское» в поисках самой живописной локации, а потом несколько дней мастерили там своего рода шатер. Помню, как помогала таскать рулоны органзы. Впрочем, нет, не таскала. Меня от этой участи избавил благородный Руслан.
— Дорогие жених и невеста! — вещает хорошо поставленным голосом приехавшая тетечка-регистратор, напоминающая оперную певицу при параде. — Дорогие гости! Мы рады приветствовать ВАС на официальной церемонии бракосочетания.
Мы с Русланом стоим шагах в десяти от мамы и Вадима и держимся за руки. Ну как держимся. Наши мизинцы сцеплены, а в остальном ведем себя как паиньки. Если бы нежность убивала, я бы уже умерла. Нежность в его взгляде. В словах. В каждом прикосновении.
— Любовь — это большое сокровище, дарованное человеку, — продолжает торжественно выводить слова регистратор. — Ваша жизнь как песочные часы, два хрупких сосуда, связанных невидимой нитью времени. Эта нить связала вас, ваши судьбы. А сегодня ваши сердца заключают союз биться рядом неразрывно на всю последующую жизнь. Перед тем как официально заключить ваш брак я хотела бы услышать, является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас, жених.
— Да — говорит Вадим дрожащим голосом.
Честно говоря, Вадим не стал мне хоть сколько-нибудь роднее, но он искренне любит маму. А еще благодаря ему появился Руслан.
— Прошу ответить вас, невеста.
— Да, — звенит мама совсем девичьим голосом.
Они поочередно нанизывают на пальцы друг друга классические золотые кольца, и Вадим нежно целует маму, положив руку ей на живот, который уже не сложно разглядеть.
Я обещала не плакать, но слезы текут по щекам помимо воли. Руслан протягивает мне бумажный платочек. Раньше меня бесила его прагматичная практичность, а теперь я не знаю, как раньше жила без нее.
— Приятно видеть, как ты плачешь от счастья и радости за них, Дотнара, — говорит он, аккуратно приобняв меня за талию. — Ты взрослеешь и мудреешь на глазах.
Я прижимаюсь к нему и ловлю ухом биения сердца. Теперь моя жизнь зависит от этого ритма.
Все бросаются поздравлять и обнимать молодоженов, а мы, изголодавшиеся друг по другу, отходим к дереву с таким толстым стволом, что не хватит наших четырех рук, чтоб обхватить его полностью.
— Можно я тебя поцелую? — спрашивает Руслан. И я таю от его милой робости.
— Почему нет?
— Не хочу испортить твой макияж. Тебе ведь еще фотографироваться.
— Можно. Я потом подправлю.
Он поглаживает мой подбородок пальцем, а потом за него же притягивает к себе. Осыпает мой рот множеством микропоцелуйчиков, а я, повиснув у него на шее, предпринимаю более активные действия. Мы целуемся, пока не начинаем задыхаться, а губы не становятся немыми, как после анестезии.
— Я тебя люблю, — шепчет мне в самые губы.
— Руслан, я тебя очень люблю, — отвечаю, теряя почву под ногами.
— Я все же размазал тебе помаду, — замечает он почти с гордостью.
— Сейчас исправим! — Я улыбаюсь, отмечая следы помады и на его лице.
Пытаюсь найти в сумке зеркальце, но никак не могу его нащупать среди беспорядка. Так что просто выворачиваю содержимое на траву. Тест. Он замечает его, прежде чем я успеваю спрятать досадную улику.
— Нара, зачем тебе это? — спрашивает, меняясь в лице.
— Понимаешь, у меня не пришли эти дни вовремя, и я подумала… — Мне так неловко говорить с ним на такие темы.
— От кого же? — Тон его звенит льдом.
От тебя, — шепчу я, не в силах поверить своим ушам. — Ты же у меня первый.
Руслан смотрит на меня ошалелыми глазами.
— Нара, между нами ничего не было. Если ты, конечно, не думаешь, что дети получаются от поцелуев.
— Как же та ночь, когда я ночевала у тебя?
— Нара, ты спала в спальне, а я — на диване, —
