прошедших с тех пор, как папа удочерил меня после женитьбы на маме, его разочарование тяготило меня. Словно освящение перед зеркалом, от которого я не могла отвести взгляд, реальность поглотила меня. Я хотела отвести взгляд, но не смогла.
Я была разочарована в себе.
Я все испортила. Люди, которые никогда не злились на меня, были в бешенстве. Невозможно отрицать, что я облажалась по-крупному. Не своими пьяными выходками или дерзкой натурой, которые нравились СМИ, а тем, что причиняю боль окружающим меня людям.
― А как же Боди? ― спросила мама.
Я вздрогнула, упоминание его имени словно гвоздь на меловой доске.
― Мы расстались.
― Что? Когда?
― В день моего отъезда. Значит, вчера.
― Все в порядке? ― спросила она так искренне, что это застало меня врасплох, и маска, которую я всегда надевала, когда говорила о Боди, сползла.
Ее глаза сузились от того, что она увидела, и я быстро постаралась взять себя в руки. Если я думала, что папа разочаровался во мне из-за свадьбы, то это и близко не стояло с тем, как была бы опустошена мама, узнай она, как долго я оставалась с Боди после того, как он впервые применил насилие по отношению ко мне.
― Да. Пришло время, ― безразлично ответила я.
Я поняла свою ошибку, когда ее глаза сузились еще сильней. Я ни к чему не относилась безразлично. Я была решительной и смелой в своем выборе. Делала все со страстью, никогда не сомневалась, как сейчас.
Решив, что папа ― более безопасный вариант, чем мама, пристально изучающая меня, я обратилась к нему:
― Послушай, пап. Я объясню все прессе, и мы добьемся аннулирования брака. Твоя кампания добивается отмены двойных стандартов, и мужчины постоянно сталкиваются с подобными вещами ― женщины тоже могут.
Он покачал головой еще до того, как я закончила приводить свои доводы.
― Рэй, мне уже звонят инвесторы и спонсоры и спрашивают, поддерживаю ли я связи на стороне. Моя кампания сосредоточена на верности и преданности. Несколько дней назад ты приходила на ужин с Боди, а теперь замужем за Остином, ― объяснил он. ― Это не просто объяснить. Не сейчас.
Эти последние два слова повисли, словно гильотина, ― зловещие и приведшие к моему окончательному падению.
― Что значит «не сейчас»?
― Ты знаешь, что мне нравятся все твои безумные выходки. Я поддерживаю твою независимость и выражения несогласия нормам. Мне нравится, что ты смелая женщина, показывающая пример другим женщинам и молодым девушкам, что нет ничего плохого в том, чтобы искать собственный путь.
Я знала это. Когда мне было семнадцать, я сказала ему, что не хочу выходить замуж и становиться первой женщиной-президентом, которая будет спать с кем попало. Он рассмеялся и сказал, чтобы я делала то, что делает меня счастливой, пока я в безопасности и живу в ладу с собой.
Теперь мы не смеялись над моими выходками.
― Мне нужны эти инвесторы, Рэй. Моя кампания зависит от них.
Последствия. Каждое решение имело последствия, и сталкиваться с ними было в порядке вещей. Обычно это происходило на моих условиях, но, глядя на взъерошенные волосы и сброшенный галстук отца, я поняла, что в этот раз все будет по-другому.
― Что от меня требуется?
Он застыл, словно в шоке от того, что я сдалась без боя и позволила ему взять инициативу в свои руки. Вспомнились слова Остина, сказанные сегодня утром. Я на самом деле была эгоисткой? Неужели то, что я готова помочь без всяких оговорок, шокировало окружающих? Наблюдая за тем, как папа обдумывает мой вопрос, я все больше и больше стремилась доказать, что не эгоистка.
Придя к решению, он глубоко вдохнул, словно готовясь к удару.
― Используй эту ситуацию.
― Что?
Моя голова так резко откинулась назад, словно он дал мне пощечину. Конечно, я неправильно его расслышала.
― Используй эту ситуацию, ― повторил он. Нет. Определенно не галлюцинации. ― Нам предстоит поездка в Хэмптон к Скотту, и мне нужна его поддержка. Там будут и другие кандидаты, так что мне нужно показать себя с лучшей стороны. Джереми Скотт ― семейный человек и хочет, чтобы все приехали с семьями. ― Он сделал паузу, словно набираясь сил, и я затаила дыхание. ― Я хочу, чтобы ты привезла Остина, чтобы вы обыграли сложившуюся ситуацию так, будто поженились, потому что всегда заботились друг о друге. Ваша дружба достояние общественности, поэтому ни у кого не возникнет сомнений.
Это был хороший план ― который я могла придумать сама, если бы в нем был задействован кто-то другой. Была только одна проблема.
― Не думаю, что Остин согласится.
― Он твой лучший друг, ― сказала мама, словно это единственное объяснение, которое требовалось. ― Конечно, он согласится.
― Он не... мы не разговариваем.
― Господи, ― пробормотал отец.
― Мы же не планировали это, ― огрызнулась я.
Он глубоко вздохнул и направился обратно к тележке с напитками, чтобы наполнить свой бокал. Прежде чем отвернуться, он взял еще один бокал и наполнил и его. С решимостью, оживившей голубизну его глаз, он передал мне стакан.
― Убеди его, ― приказал он. ― У нас нет другого выбора. Скажи ему, что я буду у него в долгу.
― Ему ничего не нужно от тебя.
― Каждый в конечном итоге в чем-то нуждается.
На ум сразу пришел Боди, он никогда не упускал возможности попросить больше, чем заслуживал. Сомневаюсь, что Остин когда-либо будет просить об одолжении. Так с чего бы ему помогать мне? Сделав изрядный глоток из стакана, я почувствовала жгучее тепло в груди. Хотя это было несравнимо с острой болью, которая была моим постоянным спутником с тех пор, как ушел Остин.
Даже мысль о том, чтобы обратиться к нему, причиняла боль. На какого Остина я наткнусь? На того, которого знала с колледжа, или того с которым столкнулась сегодня? Черт, я даже не знала, возьмет ли он трубку, и от этого открывалась еще целая куча зияющих ран.
Отец наблюдал за мной, и я напоминала себе, что в данный момент дело не во мне. Я сделаю это для него.
― Я сделаю все, что от меня зависит.
Он наконец-то кивнул мне, чего я ждала с тех пор, как вошла. Это немного, но хоть что-то.
Единственное, чего я хотела, ничком плюхнуться на кровать, ― вернуться домой и проспать несколько дней. Я успела дойти до
