— Я просто не понимаю… ну я ведь никогда ничего не делала плохого. Становилась на долбаный стульчик и мыла посуду, тапки тебе подносила с детства. Я даже не разбила ни одной чашки, хотя руки росли из одного места, ничего не делала плохого, игрушки за собой убирала. Да я ребенком деньги зарабатывала, почему ты меня не любишь? Ну почему? — идиотский вопрос. Не знаю, как он вырвался из моих уст. Равно как и не понимаю почему слезы текут по щекам. Сколько раз себе говорила, что слезы можно лить только наедине с собой и вот на тебе.
— Опять ты за свое. Прекрати плакать, пожалуйста.
Закрываю глаза, чтобы прекратить лить слезы и, сделав глубокий шумный вдох, с силой одернула папины руки.
— Спокойной ночи, — бросила напоследок, громко хлопнув дверью.
Не думала, что завершением дня окажется подслушанный разговор Вари и Бестужева.
— Я изучил этот вопрос, не понимаю почему себе не помочь? Зачем добираться до уборной таким сложным путем? Вот эти переносные унитазы самые удобные, — тычет пальцем в брошюру. — Поставить прямо около кровати. Соня прекрасно справится с задачей перелезть на него с помощью держалок над кроватью. Причем самостоятельно, не испытывая дискомфорта. Судя по тому, что она прекрасно справилась с задачей сесть в кресло и устроить ночной жор на кухне без твоей помощи.
— Во-первых, не знаю как так получилось, я наблюдаю за ней, она не симулирует, уж поверьте, у нее слабые руки, ей сложно перелезать в кресло. Возможно, это было успешно пройдено из-за желания съесть что-нибудь вкусненькое. Бывает. Но вопрос не в удобности. Как бы вам объяснить… она очень болезненно относится ко всем этим делам в неположенном месте. Да она даже кресло свое ненавидит, а вы про унитаз в комнате. В общем, у каждого свои причуды. Не надо ее осуждать. Вам не понять, вы все же мужчина, — сейчас я реально ненавижу Варю. Как она вообще смеет обсуждать такие вещи с ним?!
— Ну да нам проще, откинул одеяло, взял в руки хозяйство и поливай потолок.
— Почему потолок? — хихикает Варя. Смешно ей, блин.
— Шутка. До потолка не дотянем.
— Смешной вы.
— Прям обхохочешься, — резко распахиваю дверь. — Вы все мои интимные дела обсудили или только туалетные?
— Сонечка, прекрати подслушивать, — как ни в чем не бывало бросает Бестужев. — Мы могли тут заниматься куда более интимными вещами с Варей.
— Например, Глебушка?
— Кекс, — встает с кресла и подходит ко мне. — Мы могли печь кекс, — наклоняется ко мне и поддевает пальцем нос. — До завтра или послезавтра, злюка. Сладких снов.
Глава 14
Смотрю на себя в зеркало и понимаю, что розовая помада мне несомненно идет, но все же ощущение, что она лишняя. И вроде бы на ресницах только тушь, но меня не покидает мысль, что я перестаралась. А может быть все дело в волосах? Они слишком красиво уложены. Может стоит их убрать в небрежный пучок, мол, как бы я только после занятий? А ну да, я после занятий в платье. Ну и придурочная… Если я это понимаю, то почему Сережа этого не поймет? Поймет, конечно. Но я, вроде как, и не навязываюсь, а просто хорошо выгляжу. Девочкам же положено хорошо выглядеть. Надеваю браслет на руку и наношу капельку духов на шею и запястье. И все же, мне нравится собственное отражение в зеркале. И браслет нравится. Мой любимый.
— Сонь, ужин готов, тебе сюда принести или со всеми поешь?
— Во-первых, надо стучаться, Варя.
— Во-вторых, хватит дуться из-за вчерашнего, ничего такого я с ним не обсуждала. Подумаешь, туалет.
— Я сама решу на что мне обижаться. Сережа уже пришел?
— Нет. Мне кажется, он и не придет.
— В смысле?!
— Я точно не знаю, мне так показалось, когда Екатерина разговаривала с ним по телефону несколько минут назад. Мне спросить?
— Не надо ничего спрашивать, — раздраженно бросаю я, перебирая между пальцев звенья браслета.
— Так что с ужином?
Да плевать мне на ужин! Пытаюсь отогнать противные мысли, но они так и лезут. Неспроста такое совпадение. Не бывает так. Ну не мог Сережа просто так не прийти. Ведь не мог?
— Соня, прием.
— Я не хочу есть, Варя, — как можно спокойнее произношу я.
— Значит принесу сюда.
Уже через несколько минут мне не только принесли ужин, но и Катя лично сказала о том, что Сережа не придет. Много работы. Чушь! Какая чушь…
— Сонь, ну ты же любишь рыбу.
— Оставь меня, пожалуйста, Варя. Я хочу побыть одна. Я позову тебя.
Ну в принципе, все по закону жанра, с утра много радовалась — вот и результат. Медицинская экзекуция прошла успешно, голова не болит, красоту навела? Ну вот получи и распишись.
Кручу в руках телефон, пытаясь справиться с собой и не написать сообщение. Ну нельзя так. Нельзя, я же понимаю. У него своя жизнь. Все понимаю и все равно реву. Когда же эти дебильные слезы закончатся? «Когда ляжешь в гроб, София, вот тогда все и закончится». Да, именно так бы сказала Марта. Ну и, конечно, «выпрями спину». Не знаю почему вспомнила об этой стерве, которая даже ни разу не позвонила за все это время. Ни разу. Пытаюсь унять слезы, от которых моментально начинают болеть виски, а не получается.
Я не знаю зачем хватаю с кровати ноутбук и вбиваю в поисковик ее агентство. Мазохизм чистой воды. Я не понимаю зачем себя добиваю. Столько времени держалась, а тут зачем-то открыла. Дура. Самая что ни на есть. Ведь я и так это знаю, добрые люди, такие как Дашка постарались. Только одно дело знать, другое видеть собственными глазами.
«Вероника — это классический пример идеальной модели. На таких девушек надо равняться. Она умница. Бесспорно. Ей нет равных»
Ну, конечно, Левина умница. И равных ей нет. Кто бы сомневался.
Я — больная на всю голову. Вместо того, чтобы закрыть ноутбук и спокойно поужинать, я смотрю их совместные фотографии. И не только совместные. Одним словом, Левина блистает. Молодец. Ладно бы ею одной закончился сегодняшний вечер, так нет же. Следующим на очереди стал цифровой фотоальбом, а точнее фотографии Сережи. Совершенно не понимаю, как жить дальше, если он не придет. А если я скоро действительно уеду, а сейчас ему запретят сюда приходить? Хотя о чем я? Уже запретили! Ведь запретили же. Ненавижу!
И словно какая-то насмешка, через несколько секунд после того, как я убрала цифровую рамку в ящик прикроватной тумбочки, дверь в комнату тихо приоткрылась и на пороге появился Бестужев.
— Привет.
Не знаю, что на меня нашло, но за какие-то доли секунд, я схватила стакан со столика и со всей силы бросила его в Глеба. То ли по случайности, то ли от хорошей реакции, Бестужев вовремя увернулся, а вот стакан разбился вдребезги. На такой шум в комнату тут же зашла Варя.
— У Сони, пальчик соскочил. Бывает, — с усмешкой говорит Глеб на Варин недоумевающий взгляд.
— Это ты!
— Я, конечно, кто же еще?
— Ненавижу тебя, просто ненавижу!
— Глеб Александрович, давайте я уберу, а вы позже зайдете. Соня, видимо, не в духе.
— Нет, я сам. Иди, Варя. Только знаешь, принеси, пожалуйста, совок с веником. А то все же мелкие осколки я не соберу.
Как только Варя уходит, Бестужев обходит видимое глазу стекло и становится напротив меня. Вот сейчас он не спешит опускаться передо мной на корточки.
— Гормоны шалят, да, Соня? Хочешь помогу тебе расслабиться?
— Ты совсем конченый?! Только тронь меня, — приподнимаю на него голову.
— С тобой даже пошутить нельзя, София Викторовна. Хотя… я не шучу.
— Пошел вон отсюда.
— Пластинка заела? — кажется, он хотел сказать что-то еще, но вошедшая с веником Варя его отвлекла. — Я сказал, что уберу сам. Иди, Варя, и закрой, пожалуйста, за собой дверь.
Шумно вздыхает, как только Варя выходит из комнаты и принимается рассматривать осколки.
— Ну, будем считать, что это на счастье, — приподнимает большой осколок с пола и садится на кровать. — А вы не повернетесь ко мне передом, ваше величество? Я не привык разговаривать со спинкой кресла.
