целом, прояснилась. Девочка думала, что попала в добрые руки, а её эти самые оглобли хотели облапать со всеми вытекающими.
— Разбили и выкинули, — да и хер с ним. Чисто для уточнения.
— Живая девчонка? — папаша непутевый очнулся.
— Живая. На ваше счастье.
— Лучшее лечение, компенсация… — всё-таки старший Загорский не до конца гнилой. В глазах реально сожаление.
— Закопать твоего урода.
Знаю я, что сын. И что Загорский встанет за него, несмотря на все недавние угрозы, на которые он тут слюни тратил.
Только вот мне в кошмарах будут сниться глаза девчонки — стеклянные, потерянные. Я ведь чувствовал, как из неё жизнь утекала. Помню дрожь её. Не просто дрожь, блядь. Девочку так лихорадило, что пришлось зубы держать. Боялся, язык себе откусит.
Папашу в ту же могилу отправить за то, что так с воспитанием жёстко проебался? Так он вроде нормальный мужик в остальном.
Было бы гораздо проще, если б инструкцию какую вшивенькую выдавали при рождении.
Глава шестнадцатая. Мир
— Спасибо, Таисия. Выручила. Проси всё, что хочешь, — смотрю на блондинку и не понимаю, как вообще женщина может быть такой большой.
Не целиком, разумеется. Живот. Беременный живот размером с планету.
— Не велика задача приглядывать за человеком в отключке. Ребёнок твой из комнаты не выходил почти. Один раз только её возле двери в спальню застала. Крутилась там, мелкая букашка, в дверь как-то не очень решительно скреблась. Меня увидела — сразу к себе рванула.
— Я, честно, не знаю уже, что с Лисой делать. Никакого контакта, волком на меня смотрит, — на диван упал, который скоро на свалку переедет. Его уже не спасти.
— Время ей дай, тут нет других вариантов. Кстати… — знаю я этот взгляд, сейчас провокации пойдут. — А что это за девочка всё же?
— Знакомая, — бурчу в ответ опять на автомате, надеясь, что глубже она не полезет.
— О знакомых так не переживают. Колись. Артура, значит, стебешь на тему моего возраста, а сам чего? Она же младше меня даже, — губы растягивает в хитрющей улыбке, живот свой как-то машинально поглаживает.
Двойня у них будет, два пацана. Не завидую я Артуру — через пару месяцев станет многодетным отцом. Четыре ребёнка в доме, это же вообще ад какой-то. Жена ещё…
Я её постоянно мелочью называю, ещё одним ребёнком раннего кризиса среднего возраста. А по факту сам такую же в свою жизнь притащил. Прилетело, откуда не ждали, называется.
— Знакомая, — продолжаю давить свою линию, но Таисия прекрасно всё понимает. Глаза щурит, цокает на меня.
— Ой ли? Ладно, не дымись. Давно тебе пора найти хорошую девочку, а то таскаешься со своими селёдками…
— Мелкая! Зараза, как с начальником мужа разговариваешь? Я же могу и премии лишить твоего ненаглядного.
— Возместишь её мне в качестве зарплаты сиделки. Я ещё и больше попрошу: у нас дети, в стране кризис. Ты видел цены на подгузники?
— Я видел тачку твою, которую Артур после новости о беременности подогнал презентом от счастливого мужа. Новая модель, полная комплектация, да, мелочь? Сколько это в подгузниках, не подскажешь? — дуется притворно в ответ, язык мне показывает, а я радуюсь, что эта семейка как-то прочно вошла в мои будни.
Таисия в свою первую беременность ляпнула на позднем сроке, что хочет меня попросить быть крестным отцом их принцессе. Меня. Она потом долго краснела, когда мы с Артуром её подкалывали. В итоге официально я этот статус, конечно, не имею по понятным причинам, но их всех вместе со смешной годовалой девчушкой, которая мне вечно рубашки пачкает слюнями, считаю семьёй.
— Так, я поехала, пока ты о нашем новом доме вдобавок не вспомнил. О-ой, — встала и тут же села обратно, схватившись за свой округленный бок.
— Что? Где? Скорую вызвать, Таисия?
— Хватит меня нервировать этой «Таисией», я как будто с дедом разговариваю. Просто малыши толкаются, всё в порядке. В футбол решили поиграть моими органами.
— Давай-ка я твоему мужу позвоню, пусть сам приезжает.
— Господи, это не закончится… — застонала, голову откинула. — Я. Не. Больная. Сначала первая беременность, потом маленький ребенок на руках, теперь вот опять. Носитесь все со мной, ничего делать не даете. Отстаньте уже, а? Я не разваливаюсь, — колобок бурчит, меня отстраняет. Сама к двери перекатывается, сумку подхватывает, пока я следом плетусь и раздумываю над звонком Артуру. — Вот не смей даже. Дети шевелятся, представляешь? — оборачивается резко и забирает у меня телефон.
— Совсем распустилась. Как со старшими разговариваешь? — руки скрещиваю на груди и снисходительно гляжу сверху. Её это всегда очень бесит.
— Мальчишки подрастут, и я буду учить их всяким пакостям. Отомщу вам обоим за…
— Седые волосы?
— Это задумано было. Сговорились вы что ли? Знаешь, вообще, сколько я денег отдала за «пепельный блонд»? Хотя, тебе лучше не знать, мужу ещё расскажешь, он не переживет… — тянет задумчиво, возвращает мне телефон и показательно приглаживает свои серые кудри, протянув мне ключи от тачки. Не даётся ей задний ход.
Выруливаю с собственного двора, открываю дверь мелочи и ещё раз благодарю за помощь.
Ноутбук на коленях, разбираю почту, приглядывая из кресла напротив за спящим несчастьем. Сначала девочка ворочается, потом подгребает одеяло под себя и закидывает ножку поверх него, сверкая передо мной гладкой идеальной кожей.
Коснуться хочется.
Сначала пальцами проскользить от выступающей косточки на щиколотке до кромки домашних шортиков, а потом заставить её дрожать губами и языком, поднявшись значительно выше бедра.
Чувствую себя последним извращенцем. Разглядываю ничего не подозревающую ослабленную какой-то дрянью малышку, а у самого такое в голове творится.
От мыслей с цензом отвлекает новое шевеление. Девочка начинает активно так жевать угол одеяла, а у меня не получается сдержать смешок, потому что очень уж забавная картина перед глазами.
— Что… — бормочет во сне, перестает улыбаться, а потом и вовсе резко дёргается, смерив свой «ужин» непонимающим хлопаньем
