не оправдываю Юлю, но хочу напомнить, ей только восемнадцать лет, в этом возрасте, наверное, бывает трудно совладать со своими чувствами и желаниями, тогда как вы, Александр Иванович, разменяли уже четвертый десяток.
— Мужики всегда остаются мужиками. Юля мне наплела, что ей некуда пойти, поскольку сестренка в квартире кувыркается с каким — то воздыхателем. И я, добряк, точнее кретин, пожалел бедную девочку, оставил переночевать. И во сне твоя невинная восемнадцатилетняя сестричка залезла на меня сверху. В такой ситуации только святой мог остановиться. Млять, я не святой!..
— Вы пытаетесь меня убедить, что пустили в дом совершенно незнакомую постороннюю девушку? И намекаете на то, что у вас был один-единственный сексуальный контакт, да такой неудачный, точнее очень удачный, что партнерша сразу забеременела. Саш, — от интимности этого обращения Шувалов вздрогнул, безразличная маска его лица, наконец треснула, показывая ту самую ответную муку, — в самом деле, я ведь не идиотка. Зачем, ты опять повторяешь такую глупость?! Зачем так неумело врешь?!
Мужское лицо стало усталым и грустным.
— Возможно, правда выглядит так неумело, потому что я не пытаюсь приукрасить ее ложью. Если хочешь знать, я трахался с твоей сестрой два раза.
Ну конечно, каждый, кто не первый, тот у нас второй. Нашел дурочку. А в машине, значит, он ее просто так подвозил, и в кабинет Юля, видимо, заходила просто рыбками в аквариуме полюбоваться.
— Первый раз я пьяный снял ее возле одного ночного клуба, и она без ложной скромности сразу же согласилась поехать ко мне.
— Да, Юля мне рассказывала о том, как начиналась ваша сексуальная связь.
— Причем, прошу заметить, мы с тобой в тот момент еще не… не состояли в интимных отношениях.
— Но мы уже были знакомы, — вставила я, — на мой взгляд, это уже достаточный повод, чтобы удержаться от снимания девиц в первом попавшемся ночном клубе.
Шувалов раздосадовано крякнул.
— А второй раз она пришла ко мне, что бы забрать специально забытую сережку. Ну и потом, я сделал откровенную глупость, пожалел бедную девочку, оставил переночевать.
— Совершенно неважно, сколько раз вы совокуплялись, главное другое — последствия, к которым привела ваша похоть.
— Твой отец приходил ко мне, настаивал, что бы я женился на Юле. Ну это же откровенная глупость!
— Глупостью было спать сразу с двумя женщинами, не используя при этом контрацептивы, а такой поступок я бы назвала ответственным и благородным со стороны мужчины.
— Ответственным и благородным! — словно взбешенный медведь, заорал Шувалов и вмиг приблизился, схватив меня за плечи.
Боже, как жгутся его пальцы.
— Ответственно и благородно загубить жизни троих человек из-за случайной беременности?!
Вытянула вперед руки, пытаясь остановить двинувшуюся на меня агрессивную мужскую мощь.
— Д-да, я действительно так считаю.
Серые глаза мрачно вглядывались в мое лицо, а мне хотелось одного — убежать, скрыться от этого мучительного вопрошающего взгляда.
— Таня, — на удивление мягко начал Шувалов, — из любой, даже самой тупиковой ситуации, должен быть выход… Особенно, если люди любят друг друга. Я не собираюсь уходить от ответственности и постараюсь стать хорошим отцом для этого ребенка, буду его во всем поддерживать. Но это не отменяет возможности отношений между нами… Танюш, прости меня, я поступил по-скотски, прости, девочка моя ненаглядная, привык слишком легко относиться к жизни и сексу, потому что никогда до этого не боялся потерять женщину. Поверь, я смогу, стану тебе хорошим и верным мужем, да ни на одну больше не гляну, если ты будешь со мной.
Перестала дышать, застыла в его объятьях неподвижной мраморной статуей. Только внутри мрамора все дрожало, плавилось и болело. Мужское лицо начало медленно приближаться, а красивые губы раскрылись, собираясь меня поцеловать. Нет!..
— Александр Иванович, вы обещали ко мне не прикасаться, но даже сейчас не выполняете своих обязательств, почему я должна верить вам в таком долгосрочном прогнозе?
Мужские пальцы медленно и неохотно разжались на моих плечах…
— Ты непробиваема, Таня, просто непробиваема, — простонал Шувалов с отчаяньем. — Знаешь, сейчас мне кажется, что ты совсем меня не любила.
— Любить нужно достойных мужчин.
— Достойных?! — снова заорал Шувалов.
Красивые серые глаза блеснули болью, а потом… потухли. Сашка резко развернулся и вышел из комнаты.
— Любила, — тихонько прошептала я в пустоту, — и сейчас, наверное, тоже люблю… Но по — другому поступить не могу. Даже если на миг представить, что я простила (ах, как сладко об этом думать), мы поженились, и потом у нас тоже появился ребёнок. Как мы будем объяснять детям, когда они подрастут, что они не двоюродные, а сводные?! Как будет жить маленький человечек, зная, что того, второго любят сильнее и уж гораздо больше проводят с ним времени. Нет, я не могу так поступить со своим племянником или племянницей… Думаю, Александр Иванович, вам лучше смириться, забыть меня и все, что между нами было.
А ты, Таня, ты сможешь забыть?
* * *
Как ошпаренный, выскочил из съемной квартиры Таниной подружки. В груди снова потоки кровищи, на этот раз она меня убила, точнее, убила ту маленькую, словно песчинка, надежду на наше примирение. Теперь внутри только боль и отчаянье… А еще несмотря на все — любовь, ведь моя Роза такая красивая, такая желанная и теперь до бесконечности недосягаемая. Мать твою! Как же мучительно осознавать, что Таня права, она, в самом деле, достойна гораздо лучшего мужчины.
Сел в серебристый мерседес, ударил по газам и рванул с этого ничем не примечательного питерского двора. Больше я не мог находиться в прекрасном городе Санкт-Петербурге, он душил, сжимался вокруг меня маленьким кольцом, не дающим полноценно вдохнуть. Впрочем, выбираться пришлось долго, несмотря на выходной день, желающих прокатиться было пруд приди, да и не погоняешь сильно по городским дорогам. Хотя так хотелось во всю мочь, словно на гонках, лететь быстрее вперед, ведь на финише, даже если ты пришел далеко не первым, всегда испытываешь облегчение… Гонка для тебя закончилась, Шувалов, свою Розу ты потерял… Она уволилась, уехала в другой город, неоднократно послала тебя куда подальше, обрубила все концы, не желая даже случайно пересекаться с таким недостойным человеком.
Выехал за город, свернул на проселочную дорогу, остановил машину. Внутри меня бушевало холоднющее отчаянье и раскаленная злость, они соприкасались вместе, шипели в теле, оседая горечью в душе. Мне нужно срочно помахать кулаками, выпустить из себя это шипение, а то, не дай бог, врежусь в кого-нибудь на всем ходу, покалечив себе и других. И если я — кобелина — заслужил, то другие люди совершенно не виноваты в моем любовном фиаско. Как назло, поблизости
