Она никогда не простит тебя.
Чтение его мыслей вызывает у меня странное ощущение де-жавю.
Я переворачиваю страницу и читаю последнюю запись в дневнике. Как только я вижу дату, мои внутренности сжимаются.
23 декабря
Я это сделал. Обрубил концы.
Мне плохо.
Я чувствую себя таким разбитым, как никогда не чувствовал, пока мы были вместе.
Я думал, что это правильный поступок… для меня… для нее. Но сейчас…
Я едва ли могу сглотнуть, мое горло свело.
Какого хрена я натворил?
Почему это все кажется таким неправильным?
Блин!
И все же, часть меня знает, что я должен был это сделать.
Если бы мы остались вместе, я бы систематически делал ей больно. Я бы пытался этого не делать и ненавидел бы каждый раз такие моменты, но в итоге, все равно бы причинял ей боль. Она бы проводила все время, защищая свои поступки, успокаивая меня, гасила бы вспышки пожара, к которым не имела отношения.
Я не могу возлагать на нее такое.
Я убеждаю себя, что хочу, чтобы она двигалась дальше и была счастлива, но жалкий ублюдок во мне, вовсе не хочет этого. Я хочу, чтобы она скучала по мне и не позволяла другим мужчинам прикасаться к ней, пока я не пойму, как стать лучше. Я хочу волшебным образом излечится от всей чуши, что крутится в моей голове каждый день и быть мужчиной, которого она заслуживает.
Но больше всего, я просто хочу быть с ней. Особенно после прошлой ночи.
Блин, прошлая ночь…
Я не хотел, чтобы это случилось, но, когда она стояла передо мной, думая, что я ее не люблю, я не смог остановить себя. Мой мозг кричал, что это плохая идея, но мое тело не слушало. Я подумал, что возможно это и хорошо. Что это… не знаю… излечит меня. Поможет мне быть с ней как-то.
Но этого не произошло.
Наоборот, это только усугубило ситуацию, потому что теперь я всегда буду знать, что я теряю. Когда мы первый раз занимались любовью, я был так одержим тем, чтобы быть с ней нежным, что не позволил себе многого. Прошлой ночью этой проблемы не было.
Я хотел овладеть ею. Выклеймить мое имя на каждой части ее тела.
К тому времени, когда мы закончили, мне кажется, у меня получилось.
Проблема в том, что она тоже заклеймила меня.
Я плакал в ее объятьях. Я никогда не плачу! Я даже не знаю, почему я плакал. Это просто случилось.
Но потом мой мозг включился. Мой тупой, параноидальный мозг.
Лежа с ней в постели, пока она спала, я чувствовал себя одним из тех животных, чья нога попала в ловушку, зная, что, если я хочу выжить, я должен отгрызть часть себя и оставить позади.
Это именно то, как я чувствую себя сейчас. Словно я вырезал часть своего сердца и оставил его ей.
Это больно. Это так больно! Но я знал, что поступил правильно.
Она не согласна со мной.
Надеюсь, однажды она поймет.
Я едва не смеюсь, но во мне слишком много неугасающего гнева, чтобы позволить себе это
Когда я поднимаю взгляд, он стоит прямо передо мной. Не думаю, что видела когда-нибудь его таким серьезным.
— Я больше не он, Кэсси. И никогда уже не буду. Ты должна это знать.
Я киваю. С каждым днем я понимаю это все лучше.
— С того момента, когда я встретил тебя, для меня стала существовать только ты. Я просто пытался отрицать это.
— А сейчас?
Он обнадеживающе улыбается мне.
— Сейчас я знаю, что был запутавшимся в себе мудаком.
Я киваю.
— Еще каким.
— Я знаю.
— Ты был самым настоящим мудаком.
— Я не спорю с тобой.
Мы пристально смотрим друг на друга, притяжением между нами сбивает меня с толку.
— Так что нам теперь делать? — спрашивает он, и бросает взгляд на дневник в моей руке.
Я беру свой бокал с вином и осушаю его.
— Думаю, мы поужинаем. А потом… не знаю. Посмотрим.
Ужин очень вкусный. Мы разговариваем, но разговор полон напряжения. Я пью слишком много вина, и это помогает мне расслабиться.
Но дело в том, что быть в расслабленном состоянии рядом с ним – опасно. Я начинаю думать, что готова к отношениям. Во мне возникает другой вид напряжения. Тот, который не имеет ничего общего с нашим прошлым и связан только с нами нынешними. С Кэсси и Итаном, которые впадают в тишину каждые несколько минут, потому что наши мысли слишком заняты друг другом, чтобы мы могли говорить.
Вместо этого мы смотрим друг на друга. Избегаем прикосновений. Наши взгляды становятся пристальней.
Когда он ведет меня к дивану, играет спокойная музыка. Свет тусклый, но ему все видно. Он изучает каждое движение. Смотрит, как я выдыхаю и покрываюсь мурашками от желания.
Он крепко закрывает глаза и откидывает голову назад. Мы оба с трудом сдерживаемся, чтобы оставаться по разные стороны дивана.
— Мне надо идти. — Говорю я, скорее из чувства самосохранения.
Он вздыхает.
— Это одновременно и лучшая, и худшая идея в мире.
— Это так печально, что я точно понимаю, что ты имеешь в виду, да?
— Нет. Это просто еще одна причина, почему ты должна убраться отсюда, пока еще можешь. Мои благородные намерения относительно того, чтобы не спешить в отношении тебя, перестанут действовать, если ты будешь смотреть на меня так.
— Как например?
— Как будто ты хочешь воплотить каждую мою сексуальную фантазию о тебе за последние три года в очень грязную реальность.
— В насколько грязную?
— В такую грязную, что нам пришлось бы это делать в душе.
— Ого. — Он хорош в сексе под душем. Я-то помню.
— Ты уверена, что не хочешь остаться?
— Да.
Он вздыхает.
— Черт! Я вызову такси, пока не потерял весь самоконтроль.
Мы оба встаем, и я без стеснения рассматриваю его, когда он слегка разминается.
— Могу я взять пару томов с собой? — Спрашиваю я, указывая на дневники.
— Бери столько, сколько хочешь. Отныне, я – открытая книга. Даже у «прошлого меня» нет секретов.
Пока он достает свой телефон и вызывает такси, я выбираю пару дневников. Я целенаправленно избегаю те, которые были написаны в наш выпускной год. Я даже не могу смотреть на них, чтобы при этом не покрыться нервозным потом. Мне бесспорно понадобится еще больше алкоголя, чтобы взяться за них.
Он провожает меня до двери и с каждым шагом желание покинуть его уменьшается. Он наклоняется и хватается за ручку, а его грудь прижимается к моему плечу. Несколько долгих секунд, он остается в таком положении, не открывая дверь. Он просто прижимается ко мне и дышит.
— Кэсси, сейчас я задам тебе несколько вопросов, и мне очень надо, чтобы ты ответила на них «нет». Поняла?
— Да.
Он вздыхает, и я чувствую, как кончик его носа касается моей шеи. Я закрываю глаза и по мне проходится дрожь, когда я прижимаюсь к нему в ответ.
— Ты останешься у меня на ночь? В моей постели?
Он не может…. Как он..?
— Итан…
— Все, что ты должна сказать, это «нет». И все.
Я крепко зажмуриваю глаза.
— Нет.
— Ты позволишь мне сорвать с тебя одежду и прикоснуться к тебе губами? Ко всему твоему телу? Ощутить вкус всех частей твоего тела, о которых я мечтал все то время, что мы были врозь?
Господи.
Дыши.
— Нет.
— Ты хочешь меня?
— Нет.
Ложь.
— Ты любишь меня?
— Нет.
Всем сердцем.
— Ты остановишь меня, если я прижму тебя к стене и поцелую так, словно моя жизнь зависит от этого? Что в каком-то смысле так и есть.
Мое сердце бешено колотится. Мы оба перестаем дышать.
Наконец-то правда.
— Нет.
Через секунду он прижимает меня к стене. Наши рты открыты и полны отчаяния. Потом его руки оказываются на моей заднице, и он приподнимает меня. Я обхватываю ногами его двигающиеся бедра и из меня вырывается стон, когда я бросаю его дневники и свою сумку на пол, чтобы вцепиться руками в его волосы. Я приоткрываю крошечную часть моего желания в нем и позволяю этому сжимать его плечи и бицепсы, пока он исследует меня.
