class="p1">— Линейку одолжите?
— На, — Вербицкая среагировала мгновенно.
Я протянул руку, а сам завис на линии огня.
Беги, идиот! Беги!!!
Поздно. Уже убила.
— Мирский, я долго буду твоим затылком крашеным любоваться?
Под смешочки отвернулся — с трудом. Словно привязанный ее взглядом. Стало тяжело дышать, и желудок резануло острой болью.
Здравствуй, специфический гастрит. Это снова ты?
Ну да, ну да, у нормальных людей от любви сердце болит, а у такой сволочи, как Мирский, — брюхо.
От любви? Да ладно! Кто там сказал «любовь»? Выйди из класса!
— Мог бы и у меня взять, — обиженно фыркнула Лидка.
— Что взять? — я посмотрел на нее, пытаясь сообразить, о чем она вообще.
— Линейку.
— А-а-а, — протянул тупо, глядя на линейку, зажатую в руке.
Придумать бы еще, зачем она мне нужна. Может, поля начертить в тетради? Но они там уже есть. Так и не придумал. Зато можно было еще раз повернуться и отдать.
— Мирский, долго будешь вертеться? Иди к доске!
Спасибо, Женечка, я тебя тоже очень люблю.
— Пиши. Три умножить на логарифм икс по основанию эм…
Я записывал условие, решал неравенство, а сам все косил туда — на последнюю парту в среднем ряду. Иногда ловил ее взгляд, короткий и острый, как укол иглой. И тогда мел почему-то крошился в руке, а цифры и буквы на доске начинали расплываться…
Глава 10
Глава 10
Маша
Весь день меня знобило. Несильно, самую капельку. Даже не знобило, а так… познабливало. Я пыталась врать себе: мол, это потому, что еще не до конца поправилась. Но нет. Не поэтому.
Потому что этот озноб становился сильнее, когда ловила взгляды Мирского. А он смотрел… странно смотрел. Как будто растерянно. Как будто против воли. Весь такой нелепый, дурацкий, аж неловко за него было — и за его глупую крашеную стрижку, и за футболку. Он был как заноза. Как маленькая колючка от кактуса. Ее даже не видно под кожей, но все равно зудит и не дает покоя.
Я пыталась раскопать в себе ту злость, которую испытывала к нему весь этот год, но не находила. Она куда-то испарилась. Нет, он все равно раздражал меня и бесил, но как-то не так. По-другому. А может, не он сам? Может, то, что я никак не могла отогнать от себя мысли о нем?
«Ты так в него еще и влюбишься часом», — сказала Криська. Вроде бы в шутку. Вот именно что вроде бы. Потому что было в этой шутке на дне беспокойство. Может, она заметила что-то такое, чего не замечала я сама?
Я не хотела этого. Не хотела ссориться из-за парня с единственной подругой. И уж точно не хотела в него влюбляться. И вообще ни в кого. Воротынский — это было так… Я ведь прекрасно понимала, что он даже имени моего, скорее всего, не знает. Просто какая-то девчонка из параллельного. По нему можно было страдать безопасно, без риска ответных чувств. Взаимных чувств, которых боялась как огня.
Глупости, глупости! Ну какие тут могут быть чувства? Учиться осталось всего два месяца. Потом экзамены — и все. И больше не увидимся.
Последним уроком по расписанию была биология. Я ждала ее, чтобы потом поговорить с Марго. Криська сказала, что та спрашивала обо мне, когда я болела. Мне нужно было узнать о ее разговоре с матерью. А еще хотела рассказать, что решила поступать в медицинский колледж. И каково же было мое разочарование, когда после большой перемены староста Катька принесла новость: вместо биологии будут допы по русскому.
— А что с Марго? — всполошился Кеший. — Заболела?
— Понятия не имею, — Катька с досадой дернула плечом. — Мне сказали передать всем, я передала.
— Кеш, — я поймала его за рукав, — ты ведь знаешь, где она живет? Марго?
— Ну-у-у… — он посмотрел на меня с подозрением. — А что?
— Мне нужно ей пособия отдать. Она просила сразу после каникул.
— А что мне за это будет? Если скажу?
— А чего ты хочешь?
— Ну-у-у… Вот что. Я с тобой пойду. Вроде как мы вместе.
— Зачем? — неприятно удивилась я. Мне нужно было с ней поговорить на тему, которая абсолютно не для посторонних ушей. Только Кешего там и не хватало.
— Ну как хочешь, — скривился он. — Ищи тогда сама адрес.
Можно было бы попросить Алиску — чтобы узнала у сестры, но она тоже болела. Или ждать, пока Марго не придет. Да я же сдохну от нетерпения.
— Ладно, Кеший, — сдалась я. — Давай так. Мы идем вместе, ты здороваешься и уходишь. Потому что мне с ней поговорить надо. Насчет ЕГЭ. Мне же биологию сдавать.
— Ок, — нехотя согласился он. — Мне на допы не надо, сразу после литры и пойдем.
К моему огромному удивлению, Кеший вне обычной школьной среды оказался вполне нормальным парнем. Он пришел к нам в третьем, и за все это время я от него не слышала ничего, кроме глупых шуток. А сейчас мы шли и разговаривали о том, кто куда будет поступать. Как будто совсем другой человек. Я подумала, что все мы, наверно, носим маски. И Кешка, и я. И… Мирский тоже.
Я сказала, что буду поступать в медицинский. Правда, умолчала, что в колледж. Если уж Криська не поняла, то другие и подавно не поймут.
— Круто! — одобрил Кеший. — У меня бабушка детский врач. А я в университет гражданской авиации пойду.
— Ого! — присвистнула я. — На летчика?
— Ну если получится. Могут по зрению завалить. Надо единицу, а у меня чуть меньше. Но если нет, тогда на авиадиспетчера.
— Скажи, Кеш… Извини за такой вопрос, конечно. Тебе действительно Марго так нравится?
— Да, — чуть помедлив, ответил он, и я вдруг заметила в его глазах что-то такое… растерянное. То, что видела сегодня во взглядах Мирского. — Но я же понимаю… Кто я для нее? Просто делаю вид, что я такой дурачок. Ладно, Маш, я с тобой дальше не пойду, — Кешка остановился у парадной панельной девятиэтажки. — Здесь она живет. Пятнадцатая квартира. Ну все, пока.
Он развернулся и пошел через двор, а я нажала кнопку домофона.
— Кто там? — услышала я голос Марго.
— Маша Маликова.
