о тебе…
— Я, прости, что?
— Ну, типа, интригуешь меня!
— В каком смысле? — неумно переспрашиваю, чувствуя себя почти оскорблённой, — да что ты вообще о себе возомнил? Я, по-твоему, пытаюсь тебя соблазнить, серьёзно?!
— Не надо так буквально, Женя. Ты реально, ещё такой ребёнок…
Тихо пыхчу как паровоз, про себя, ругаясь.
Переспрашивать снова было бы смешно, а хочется. Да он просто недалекий, если считает, что я веду с ним какие-то игры. А, и вот этот его авторитарный тон просто бесит!
Мучительно молчу, выдумая язвительный ответ.
— Занятия окончились?
— Да, давно.
— Гуляла?
Сказать ему правду? Но эта работа совсем не престижная, мягко говоря.
Алекс, видимо, толкует мое молчание по-своему, потому что насмешливо выясняет дальше:
— Делала уроки?
Ну, это уже ни в какие ворота. Сбрасываю вызов!
Англичанин, блин. Бреду домой, сердито бормоча себе под нос, что теперь понимаю, почему американцы недолюбливают англичан.
А в самом деле, почему? Возвращаюсь к себе в комнату, где мы живём втроём с Сюинь и Лале, задаю девочкам этот вопрос. Они не могут сказать ничего толкового, только смеются. В конце концов, они такие же приезжие, как я! Пишу Дженни.
«Привет, Джен, спасибо тебе огромное! Все получилось — я заработала 15 баксов! И договорилась на послезавтра, с меня ланч или что ты захочешь»
«Приветик, круто. Поздравляю!»
«Джен, стоит ли связываться с англичанином?»
«Однозначно нет! Но если ты про того красавчика из Луна-парка — однозначно да»
Ее ответ очень веселит меня.
«Почему?»
«Он выглядит очень горячим», она добавляет подмигивающий смайл.
«Он англичанин!»
«Сочувствую»
«Почему?»
«Все англичане высокомерные задницы»
«Ясно», смеюсь.
Весь мой запал давно потух, так же стремительно, как и возник. Сейчас я даже ощущаю нечто вроде грусти. Пишу Алексу: «Уроки доделала». Добавляю смайл.
В ответ мне прилетает такой же, с припиской: «Тогда встретимся?»
«Давай», пишу тут же, не задумавшись ни на секунду.
И мне снова радостно.
Да что это со мной — то сержусь без причины, то прыгаю от счастья?! Ощущаю себя ненормальной. Хотя, наверное, сказывается усталость.
«Я зайду за тобой через час?»
«Хорошо, у входа на территорию?»
«Да. В 20.00»
Мы встречаемся без опозданий. Алекс сразу предупреждает, что сегодня он пришёл всего на полчасика. Шляемся по территории, пока не находим свободную лавочку.
— Потом — дела, — белозубо улыбается.
Да, правда, хорошенький. Я невольно засматриваюсь на его чувственные губы чуть дольше приличного. Смеюсь, поймав себя на этом, отводя взгляд.
— И ты добирался сюда час, чтобы пробыть полчаса?
— Ну да. Ты мне нравишься, — запросто признается, и я, увы, как обычно густо краснею, — ты такая миленькая! И маленькая. О тебе хочется заботиться.
Это самое странное признание, которое я когда-либо слышала!
— Тебе что, не о ком позаботиться? Может, возьмешь котенка из приюта?
— А ты похожа на котёнка, — продолжает он свою линию, и я перебиваю его, желая сменить тему:
— Что же за дела у тебя, работа?
— Да, — он не рассказывает подробностей, но, я вижу, вдруг серьёзнеет.
— Сегодня, когда ты звонил, я тоже была на подработке, — выбалтываю, чтобы не казаться такой уж маленькой — это почему-то оскорбляет меня. К тому же, я намереваюсь немного разговорить его, — а где подрабатываешь ты?
— В казино, — отвечает он после некоторого колебания.
— В казино нельзя тем, кому нет двадцати одного года, — замечаю неуверенно.
— И что же за подработка у тебя? — отвечает он вопросом на вопрос.
— Мою посуду в одной кафешке, — признаюсь со вздохом, — в Южном Бронксе. Но платят хорошо.
— Сколько? — спрашивает он, как мне кажется, немного встревоженно, — это очень плохой район, ты в курсе?
— Ну да, — пожимаю плечами, — и что? Пять долларов в час — неплохо.
— Тебе нужны деньги?
— Да, — удивляюсь вопросу.
— Зачем?
— Затем же, зачем и всем!
Он думает еще какое-то время, потом выдает:
— Знаешь, если хочешь по-настоящему неплохо заработать, мы можем взять тебя в схему.
— В какую схему?
Действительно заинтересовываюсь.
— Но это опасно, — Алекс трет лоб, разговаривая как бы сам с собой сейчас.
— Ну, а конкретнее?
Смотрит теперь мне в глаза.
— Ладно, я расскажу, а ты решай сама. Я работаю в подпольных казино, это игральный бизнес, криминальный, понимаешь? Нас там целая команда. И у каждого своя роль. Думаю, для тебя бы тоже нашлось местечко.
— Но мы же несовершеннолетние?
Усмехается.
— Я же говорю, казино подпольные. Там не спрашивают документы на входе.
— И что, ты прямо такой великий картёжник?! — искренне изумляюсь.
— Нет, — он долго смотрит мне в глаза с нечитаемым на лице выражением, видимо, решаясь, открыться ли до конца, — я как бы на разогреве! Но играю нормально, меня кое-чему научили. Потом… выход настоящего каталы. И он, и крыша, и деньги на кон — для всего этого существует команда, одному тут не заработать, будь ты хоть трижды картежным гением, понимаешь?
— Да, — перевариваю услышанное.
— Работаем по ночам, — без тени улыбки продолжает Алекс, а я все еще думаю, возможно ли, что он просто шутит, — разводим только заезжих лохов. Местные криминальные нас знают и не трогают! Если найдётся для тебя местечко, за выход две-три сотни зарабатывать будешь.
Теряюсь. Напряжённо размышляю. То, о чем он говорит — действительно огромные деньги! Но это криминал, он прав.
— За выход — за ночь? И что бы от меня потребовалось?
— Я не знаю, — отвечает он честно, — но могу предположить. Отвлекать от команды, подсказывать… ты подумай не спеша. Если решишься, попробую тебя предложить! Это тебе не мытье посуды за гроши.
— А кто решает, взять ли меня в команду?
— Не я, — коротко бросает он с улыбкой, — подробнее не скажу, и без того наболтал лишнего! Зато я могу тебя порекомендовать. И, кстати, тоже очень рискую. Надеюсь, ты понимаешь, что сказанное в любом случае должно остаться между нами?
Киваю, очень серьезно.
— Но откуда такие сумасшедшие гонорары команде?
— От заработка, — он смотрит так, как-будто бы я спрашиваю какие-то очевидные вещи, — у нас подъемы в десятках тысяч долларов за выход, понимаешь? Только все это идёт наверх. Команда работает на одного очень серьезного человека. И я даже не знаю, кто он.
— А как ты, — голос мой становится совсем тихим, — туда вообще попал?
Понимаю, что это не моё дело. Но Алекс неожиданно рассказывает. Его рассказ короткий, но эмоции бьют через край — я чувствую это, хотя внешне он очень сдержан.
— Меня обокрали на второй же день после того, как я приехал сюда, с первым взносом на учебу! Хотел поступать в Колумбийский университет, привез все документы, — делает паузу, — дед был против Америки,
