попыталась придать голосу безразличие. Не говорить же ей, насколько это меня задело. А ещё рвался вопрос «Кто она?».
— Ну-ну, — скривила соседка недовольно рожицу.
— Ой, ты так и скажи, что в прошлом году тебе так и не удалось его трахнуть, — хмыкнула Инга, присаживаясь на кровати. — Вот ты и бесишься.
— Не мели чепухи, — обиделась Даша. А я почему-то злорадствовала. Вот эти новости были, действительно, приятные. И заверить ее в том, что меня она обвиняет голословно, я ее могла. Или просто мне не хотелось.
Вообще, я давно перестала обращать внимание на мнение окружающих. Я давно научилась принимать себя и любить без каких-либо правил и ограничений. И только после этого осознания до меня доходила истинная сущность вещей. Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ ДРУГОМ. И если я не могу себе сейчас позволить быть с тем, кто мне действительно нравится, в кого я влюблена, а возможно, до сих пор люблю, то я разочаруюсь в той Божене Барышниковой, которую знала все эти годы. И это не каприз, не проблема, которыми обычно занимался папа. В этом вопросе он мне точно не помощник.
— Знаешь, Даш, это все твои проблемы. Я его не клеймила, не кольцевала, так что путь абсолютно свободен. А если тебе может помешать такая соперница, как я, значит в пору усомниться в своих женских качествах и немного спустить свои амбиции на землю. И тут ни я, ни, слава Богу, Инга тебе не помощники.
Взгляд у неё был бешенный, я даже подумала изначально, что нужно будет защищаться. Но ведь тот, за кого вдруг начался этот спор, меня кое-чему научил за это время. Поэтому я все же рассчитывала, что с Дашей я смогу справиться, если она вздумает добиться моего отступления силой. А она могла, наслышаны. Господи, я решила драться за мужика. До такого я ещё в жизни не опускалась. Почему-то всегда казалось, что мужчины должны драться за девушку. Это все побочные действия феминизма, который бодро вышагивал по планете несколько десятков лет. И это все же было лучше, нежели брак по принуждению, когда своего будущего мужа ты видишь впервые только на свадьбе. Или возьмём Индию, где к мужу нельзя обращаться по имени и смотреть в глаза. Нет уж! Лучше побороться за свое счастье. Только вот как узнать, где оно, чтобы снова не ошибиться.
И так! Дни бессовестно утекали, и я пока не знала куда и зачем. Да и вообще, я потеряла счёт времени и ахнула, когда поняла, что у меня остались последние три дня в лагере. Вот так это все пролетело быстро и практически незаметно. Это вначале было тяжело, а теперь. Теперь у меня была кучка поклонниц в лице моих подопечных, которые мотивировались моим стремлением быть лучше, чем та, что мы имели на данный момент. Я стойко справлялась со всеми испытаниями в наших соревнованиях, могла выслушать любую девочку и дать совет. Ну, а что? Во-первых, я психолог, во-вторых, сама когда-то была подростком, в-третьих, я поняла, что мне нравится общаться с подростками, несмотря на все эти утверждения про переходный возраст. Важен подход. Ведь так? Даже те девочки, которым я была поперек горла, вдруг увидели во сне подругу. И я твердо решила после всего этого, что буду окружать себя только теми людьми, которые не вызывают у меня негативных эмоций. Но пока не все в этом обещании было гладко. Например, Даша.
Бороться с ней за право находиться рядом с Андреем я не собиралась. Но вот только ревновала. Жутко ревновала. Почему? Когда? Ну, скажу так, эта Даша делала все, чтобы вывести меня из равновесия. Тут бы даже старая добрая медитация не помогла, хотя я тренировала в себе умение абстрагироваться от всего окружающего. А в душе понимала, что мне необходимо его внимание. Я ведь была рождена для этого.
На посиделках в столовой я побывала пару раз. Развлекаться я всегда любила, поэтому приучив свой организм к определенному режиму, я сменяла книги, которые притащила с собой, на веселую компанию с картами, дикими танцами и песнями под гитару. Выбор, конечно, небольшой, но на безрыбье, как говориться. Поэтому осваивала игру в «Дурака». И даже пару раз выходила победителем. Это учитывая то, что один из вечеров я провела за игральным столом. А в этот второй раз что-то было не так весело.
На фоне гогочущих дядюшек с колодой в руках, играли хиты восьмидесятых, под которые отплясывала женская половина тренеров. Я решила воздержаться, так как музыка была не совсем в моем стиле.
«В шумном зале ресторана, средь веселья и обмана…» — затянул голос из колонок. Даша совершенно наглым образом потащила упирающегося Разумовского в свои загребущие ручонки. Сволочь! Танцует он только со мной. Но…как оказалось, двигаться в такт музыке Дикий мог и с другой девушкой. Внутри все закипало от негодования и если бы я могла, то давно испепелила их взглядом. Но на счастье моей соседки по комнате, мобильный, который лежал рядом со мной, вибрировал и начал издавать громкие противные звуки. Надьке опять не имеется.
С ней мы созванивались достаточно редко, так как она была в работе, а связь у нас тут была не из самых лучших. И так как сигнал был лучше на улице, поэтому, метнув напоследок в танцующую папочку самую огромную молнию, я отправилась на выход.
— Ты когда приедешь? — по голосу было слышно, что моя новая подруга в «зю-зю». Конечно теперь ей нужно общение.
— Ты меня вчера об этом спрашивала.
— А ты что ответила?
— Так, и по какому поводу пьянки? — не нужно было ходить до гадалки, чтобы понять, почему это вдруг Надюша забыла такую важную информацию.
— Этот урод натравил на меня своего адвоката. Я так тщательно столько лет выстраивала свой бизнес, а он хочет все отдать своей суке. Понимаешь? — на том конце послышались всхлипы.
— Понимаю. Поэтому сейчас вышлю номер своего адвоката. Завтра ему наберёшь. Я уже с ним разговаривала перед отъездом на всякий случай. Он тебе поможет.
— Думаешь?
— Я уверена. Мне же он помог. Своего благоверного я разгромила в пух и прах.
— Ты меня прям обнадежила. Бл…ть, Барышникова, а почему я тебе верю?
— А есть ещё кто-то, кто готов тебя выслушать и помочь? — спросила, хотя ответ знала заранее.
— Прикинь, нет. Как только запахло жареным, все мои, так называемые, подруги вдруг исчезли, — задумчиво произнесла Наденька.
— Вот тебе и ответ.
— Я ребенка в твою честь назову.
— Какого, нахрен, ребенка, Надь? — насторожилась я.
— Которого когда-нибудь рожу.
