— Она, должно быть, унесла ловушку с собой.
— Просто используй свой нос, — предлагаю я. — У собак самое лучшее обоняние.
Ло смеется, а я спокойно делаю еще один глоток своего кофе.
— Отъебись, — ругается Райк, что через стену звучит не так уж угрожающе.
Мой телефон вибрирует в кармане. Я достаю его и быстро читаю сообщение.
Роуз: Ты уже говорил с Лореном про *это*?
Я не удивлен, что Роуз вернулась к зацикливанию на проблемах Лили и Лорена. Ей нравится заботиться о своих сестрах, но я считаю, что сосредоточенность на Лили и Ло отвлекает её от решения собственных проблем.
Пишу ответ: Сделаю это прямо сейчас.
Одной проблемой, которой она одержима, меньше, одним источника стресса в её жизни меньше. Я убираю телефон в карман и, обращаясь к Ло, задаю вопрос Роуз как от себя лично.
— Лили занимается сексом больше, чем обычно, верно?
Роуз про это не знает, но Ло на удивление откровенничает про секс с Лили. Им движет страх, что он снова начнёт поощрять ее зависимость, и ему помогает то, что он прислушивается к моим мудрым советам.
— Нет, но она хочет этого, — он встает, мусорный пакет всё ещё в руке. — Всё это гребаное реалити-шоу выводит её из себя. И она заглушает свою тревогу сексом, что означает, что я не буду трахаться в течение следующей недели, и она получит только мои пальцы, — он смотрит на камеру, прикрепленную к углу потолка и стены, и машет в объектив. Затем он подмигивает.
И именно поэтому это шоу будет популярным. Отсутствие цензуры — это именно то, что сделает шоу лучше.
— То есть вы не занимаетесь сексом? — говорю я, не добавляя в тон никакого недоверия, хотя оно и звенит у меня в голове.
Они почти всегда трахаются ночью и утром. Это достаточно легко услышать через стены.
Лорен потирает затылок, вероятно, пытаясь решить, будет он лгать или нет.
Когда он опускает руку, он говорит: — Нет, я имею в виду… — он делает вдох, и я терпеливо жду, — мы трахались на днях. После этого она была немного навязчива, поэтому я хочу, чтобы она воздержалась три или четыре дня, и посмотреть, как она справляется.
— И при этом вы пользовались презервативами? — спрашиваю я.
Он замолкает на секунду, а потом стучит кулаком по стене.
— Райк, поторопись, блядь.
— Ло, — говорю я.
Он смотрит на меня горящими глазами.
— Этот разговор окончен.
— Я пытаюсь представить, как Лили будет выглядеть беременной, — говорю я как бы невзначай. — Все её тело округлится или только живот?
— По крайней мере, я занимаюсь сексом, — парирует Ло, в его голосе звучит чистая озлобленность. — Как давно ты трахаешь свою руку?
Он сжимает челюсть, когда произносит эти слова, сдерживая раздражение. Ло умеет задевать людей словами, и он стал лучше с нашей первой встречи. Тогда он был пьяным мудаком. Просто и ясно. Теперь он трезвый мудак, который сожалеет, когда его фильтрование базара не работает должным образом.
К его счастью, меня трудно вывести из себя.
— Мы с моей рукой давно ладим, — говорю я непринужденно и даже улыбаюсь.
Кажется, он успокаивается, когда осознает, что не оттолкнул меня.
— Я не твой брат, — я указываю на погреб, в котором Райк успешно исчез. — Я не собираюсь осуждать тебя за то, что ты сделал глупость. Но я встречаюсь со старшей сестрой твоей девушки, так что мои собственные яйца на кону.
Он кивает, как будто понимает.
— Таковы последствия деления постели с дьяволицей.
— И она мне, блядь, нравится, — возражаю я, — так что сделай мою жизнь проще и используй презерватив.
Я не говорю ему, что он не готов стать отцом, что мысль (для любого из нас) о том, что Лили может забеременеть, пугает. Я не говорю ему, что алкоголизм передается по наследству или что он сейчас слишком занят, чтобы воспитывать ребенка. Он все это знает. Он слышал это тысячу раз от Роуз и от своего родного брата.
Роуз и Райк не понимают, что если повторять что-то снова и снова, то можно стать невосприимчивым к этому. Энди Уорхол использовал эту теорию в своей картине с изображением электрического стула. Он повторял изображение до тех пор, пока ты не перестал воспринимать его как нечто ужасное.
Оно теряло свой смысл.
Я не повторяю то, что уже было сказано. Я хочу, чтобы мои слова что-то значили.
Поэтому я назвал ему причину, в которой я лично заинтересован.
Я — подонок, который заботится только о себе.
Я такой, каким ему нужно, чтобы я был.
Он долго смотрит вниз, переваривая сказанное.
— Я буду более осмотрителен, — бормочет он себе под нос.
Шум из погреба прерывает наш разговор. Райк, должно быть, столкнулся сразу с тремя трубами.
Он кашляет и говорит: — Здесь так много чертовой плесени. Никто не должен жить на этом этаже, пока мы не наймем кого-нибудь для уборки.
Ло снова нагибается к двери.
— Если это твой способ заставить Дэйзи жить с тобой, можешь забыть об этом. Я итак с трудом перевариваю вашу дружбу.
— Ты что, блядь, издеваешься? — отвечает Райк. — В её комнате были крысы, она живет среди плесени, и твое первое предположение — это то, что я хочу её трахнуть?
Глаза Лорена сужаются.
— Я ничего не говорил о том, что ты хочешь трахнуть её.
Райк стонет.
Дэйзи — больная тема между ними, это очевидно. Поскольку у Райка и Лорена недолгие взаимоотношения: они познакомились всего полтора года назад, есть некое напряжение, связанное с девочками Кэллоуэй. Лорен вырос вместе с ними. Райк — нет. Естественно, Ло будет защищать Дэйзи, но проблема в том, что он постоянно увлечен Лили, всегда заботится о ней, и у него нет времени для другой девушки, даже той, которую он воспринимает как младшую сестру.
Поэтому, хотя Ло и считает, что защищает Дэйзи от своего единокровного брата, на самом деле он создает барьер между Дэйзи и единственным человеком здесь, который будет заботиться о ней в первую очередь, а не в последующую.
Но все же, я не могу выражать своё мнение на этот счёт. Я должен позволить этому развиваться естественным образом. Мое вмешательство не принесет ничего хорошего. Мои слова не найдут отклика у Ло, как бы мне этого ни хотелось. Поэтому я молчу.
— Я, блядь, тогда буду жить со Скоттом, — говорит Райк, отчетливо и громко, чтобы мы могли слышать его из туннеля. — Дэйзи может занять мою комнату. Или я останусь здесь внизу и поменяюсь с ней. Мне плевать. Никто из девочек не должен находиться среди подобного.
— А что, если она услышит, как мы с Лили трахаемся через стены? Не зря же она на самом нижнем этаже.
Райк ничего не говорит, но я практически чувствую его раздражение на расстоянии. Ло смотрит на меня через плечо, как бы спрашивая ожесточенным взглядом, прав он или нет.
— Ты не можешь оберегать от всего девушку, которой почти семнадцать, особенно если она — модель высокой моды, — говорю я, мои слова не такие резкие, как у него, и не такие грубые, как у его брата. Я на сто процентов уравновешен, невозмутим. Спокоен. Это выводит его из состояния обороны. — Она слышала и видела всё, что было у вас, если не больше. Я вызову кого-нибудь, чтобы осмотреть погреб, но пока этого не произошло, Роуз хотела бы, чтобы её сестра находилась в чистом помещении.
После минутного осмысления моих слов, Ло вздыхает и прекращает спор.
— Райк, ты будешь жить со Скоттом?
— Я сказал же, да.
— Отлично. Чем больше мы следим за этим мудаком, тем лучше, верно?
Райк говорит что-то в знак согласия, но я не могу расслышать. Он слишком сильно грохочет.
— Просто, блядь, охренительно, — ругается он, его голос становится намного громче. Он пытается вытащить свое тело из крошечного пространства.
Ло хватает Райка под руку, когда тот протискивается в дверь.
Когда он встает на ноги, он держит ловушку с мертвой крысой, хвост изуродован, как будто она волочила груз за собой.
