— Как раз наоборот, — скривив губы, отозвался он. — У Билли солнце всходит и заходит отнюдь не по моему повелению, если говорить о нас двоих.
При этих словах пристально смотревшие на него зеленые глаза потемнели и приняли настороженное выражение. Зик наблюдал, как на лице ее то и дело одно выражение сменялось другим.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила она с такой подкупающей откровенностью, что он почувствовал невольное восхищение.
Она заслуживала честного ответа на свой вопрос, хотя ему не особенно нравилось, что отвечать волею обстоятельств должен именно он. От досады на младшего брата и пикантность ситуации голос у него сделался хриплым. Из-за своей непроизвольной реакции на женщину, которую он явился сюда искать, он говорил теперь скрипуче и резко.
— Тут все проще простого. Брат думает, что влюблен в вас.
Челси Коннорс выслушала эту короткую, уму непостижимую фразу, окинула холодным взглядом произнесшего ее мужчину с удивительными карими золотистого оттенка глазами и почувствовала трепетное возбуждение, какое-то тревожное томление, от которого по коже побежали мурашки.
Билли Норт влюблен в нее?
Мысль казалась настолько нелепой, что ей понадобилось несколько секунд, чтобы обдумать, а потом отбросить ее.
Зик Норт, наверное, ошибается. Но прямые, темные волосы, зачесанные назад с небрежностью человека, привыкшего все время проводить на свежем воздухе, невыглаженные брюки и рубашка защитного цвета, которые тот носил с безразличием, граничащим с высокомерием, сапоги с ободранными носками, имевшие такой вид, словно он не снимал их с тех самых пор, как стал взрослым мужчиной, — все это не вязалось с мыслью, что Зик Норт склонен к иллюзиям. Он сидел совершенно спокойно, неподвижный, словно статуя, сверля ее таким инквизиторским взглядом, что ей стало казаться, что он видит ее насквозь.
Покачав головой, она призвала на помощь все свое самообладание и выдавила из себя машинальный ответ, где сквозили недоверчивые нотки.
— Нет. Должно быть, вы ошибаетесь. Билли не…
Он пресек ее возражение одним-единственным выразительным взглядом, перед которым, казалось, рушились все преграды, какие она могла воздвигнуть.
— Да, примадонна, — тихо произнес он. — Он влюблен. Влюблен без памяти. Втюрился по уши. Навеки. Хоть сейчас под венец.
Челси была слишком изумлена этими словами, чтобы возразить, и слишком раздосадована самим говорившим, чтобы запротестовать против нелестного прозвища, которым он ее наградил.
— Билли сказал это? — спросила она охрипшим от внезапно подступившего к горлу комка голосом.
Мгновение Зик Норт испытующе смотрел на нее, его светло-карие глаза ощупывали ее, словно пытаясь разгадать скрытый смысл произнесенных ею слов, потом он неохотно протянул руку через столик и отодвинул от него стул.
— Вам, пожалуй, лучше сесть.
Это прозвучало скорее как приказ, а не приглашение, но Челси не стала возражать. Она села, внимательно глядя на мужчину, расположившегося напротив, и пытаясь понять, почему он разговаривает с ней так грубо.
— У Билли неприятности, — отрывисто бросил он.
— Неприятности?
— Он звонил мне вчера и рассказал какую-то путаную историю; что к чему, я так и не понял, но суть в том, что он здорово влип. Говорить мне об этом он не пожелал. Просить помощи — тоже, но он впал в отчаяние. Больше того — он боится, что кое-какие его неприятности могут выйти боком и вам.
— И мне… — Челси осеклась, затем на мгновение прикрыла глаза, надеясь, что, не видя перед собой Зика Норта, она сможет противиться его мужское воле, под власть которой уже успела подпасть. Но, сидя с закрытыми глазами, она поняла, что это не поможет. В Зике Норте все — слова, манера поведения, глубокий низкий тембр голоса — свидетельствовало о большой внутренней силе; он знал, о чем говорит. Но она не могла, повинуясь внезапному порыву, связать свое представление о Билле Норте и его добродушном, бесшабашном обаянии с мыслью о неприятностях, отчаянии и страстном увлечении, казавшихся здесь неуместными. Облокотившись на стол, она прижала пальцы к вискам, глядя на второго брата в замешательстве, к которому примешивалось недоверие. — Какие неприятности? — наконец спросила она.
— Не знаю. Я попробовал было его расспросить, но он сообщил только, что бросает школу и вернет мне деньги за семестр. А потом взял и повесил трубку. Не похоже на Билли. Тогда я поехал в Олбани, где по идее он должен был находиться, ибо, как я считал, он учится там в школе.
— В школе? — смущенно пробормотала она. — Билли мне ничего не говорил о том, что летом будет учиться в школе. — Левый уголок рта Зика изогнулся в мрачной усмешке. — А что он там изучал?
— Должен был изучать экономику управления предприятий по заготовке пиломатериалов. Хотя ясно как Божий день, что на уме он держал что-то другое. В Олбани я узнал, что весь последний месяц Билли там не появлялся. Все свое время он проводил в Саратоге-Спрингс и только и говорил, что о пианистке, с которой там познакомился. — Зик наклонился к ней через столик и протянул руку к своему стакану. — Он оставил все свои книги, но взял ваши компакт-диски и кассеты, мисс Коннорс. У него они все есть.
Челси застыла как изваяние, лишь слегка стиснула зубы. Отрицание уже готово было сорваться у нее с языка, но она ничего не сказала. Неужели такое возможно?
Она снова сжала виски руками, перед ее мысленным взором то и дело возникало милое, мальчишеское лицо Билли Норта.
— Послушайте, — медленно выговаривая слова, произнесла она, — Билли проводил здесь массу времени. Он торчал тут постоянно, раз-другой приезжал на выходные в коттедж Рэя…
— На выходные? — Он вскинул брови, так и не поднеся стакан с виски к губам.
Тон вопроса свидетельствовал, что он в курсе того, как обстоят дела, и внезапно она почувствовала, что оправдывается.
— Он на самом деле работает в оркестре, мистер Норт. — Она произнесла эту фразу, выговаривая слова чуть четче, чем обычно, и это не осталось без внимания. Все разговоры вокруг них смолкли.
— В каком оркестре? — резко спросил он в наступившей тишине.
Челси перевела дух, стараясь обрести самообладание. Говорила она ровным голосом, но возникало ощущение, будто она признается в совершении преступления в зале суда, битком набитом свидетелями.
— Я устроила его на работу в оркестр, с которым сама выступаю. Он работает у меня с начала июля.
— Все лето?
Она кивнула.
— Вообще-то всего два вечера в неделю. Кроме того, пару раз в неделю мы репетируем в коттедже Рэя Мэлоуна.
