Обалдеть можно!
Да все конкуренты завтра умрут от зависти!
По дороге в такси я дрожащими пальцами накидываю примерные вопросы, параллельно Паша и Яна присылают мне свои. Несколько раз звонит Костя, но я сбрасываю вызовы. Прости, милый, но у меня интервью с новым министром.
Когда я влетаю в здание министерства, Настя уже стоит у охраны в ожидании меня.
— Почему так долго? — недовольно шипит.
— Извини, приехала сразу, как смогла. — Получаю от охранника одноразовый пропуск и прохожу через турникет. — Кто он такой, Насть?
— Понятия не имею, — девушка ведет меня к лифту. — Для нас это как гром среди ясного неба. Ложкина собирает вещи в своем кабинете и плачет, — на этих словах Настя издает смешок злорадства. Лена Ложкина была строгим начальником пресс‑службы.
— А почему ты предложила взять интервью именно мне? — я гордо приосаниваюсь, ожидая услышать, какой я хороший журналист.
— Потому что от тебя точно не будет подвоха. В отличие от того же Батурина из газеты «Новостник». У меня от его вопросов глаз дергается.
Уголки моих губ в недовольстве ползут вниз. Это что, получается, я «удобный» журналист без зубов?
— А почему ты так одета? — Настя проходится по мне недовольным взглядом.
Я поворачиваюсь к зеркалу в лифте, чтобы посмотреть на себя, и только в этот момент понимаю весь ужас ситуации. Я собиралась на свидание с Костей и по этому случаю рассчитывала уйти с работы пораньше. В туалете я переоделась в короткое платье существенно выше колен с глубоким декольте и сделала яркий макияж. В последнее время мы с Костей часто ссоримся из‑за моей работы, и я ожидала, что после ресторана мы поедем продолжать мириться к нему или ко мне домой.
Уже который раз за последний час мое сердце падает в пятки. Вместо делового журналиста в строгом костюме на интервью к новому министру идет девушка в наряде танцовщицы гоу‑гоу: неприлично короткое платье, стриптизерские шпильки, ярко‑красные губы и наклееные ресницы.
— Я собиралась на свидание со своим парнем, — честно отвечаю.
Когда двери лифта открываются на нужном этаже, Настя уже бледная, как простыня.
— Алена, новый министр требовал, чтобы я организовала ему интервью с серьезным журналистом из серьезного СМИ! — Настя истерично взвизгивает.
— Извини, — только и могу сказать, заливаясь краской, которую, впрочем, не видно за толстым слоем румян.
Алексеева жадно хватает ртом воздух.
— Но я ведь серьезный журналист из серьезной газеты, — осторожно замечаю.
— Ты одета, как на панель!
Это я и сама понимаю.
— Если бы я переодевалась в другую одежду, то задержалась бы еще дольше.
Настя порывается еще раз возмутиться, как дверь в приемную министра открывается и выглядывает охранник.
— На интервью? — спрашивает нас.
— Да, — отвечаю.
— Проходите быстрее.
Я делаю уверенный шаг к приемной, пока Настя не развернула меня из‑за моего внешнего вида. За те полгода, которые я работаю в журналистике и пишу про министерство экономики, у меня сложились с ней нормальные отношения, но мы не подруги.
— Алена, подожди, — Алексеева несется вслед за мной.
Она догоняет меня у двери в кабинет министра. Признаться честно, коленки в прозрачных капроновых колготках у меня подрагивают.
— Хотя бы сумкой ноги прикрой, — шипит и, пару раз стукнув в дверь министра, опускает ручку. — Ярослав Викторович, добрый вечер еще раз. Это Алена Доброва, журналист газеты «Вести», она в пуле нашего министерства. Давно и хорошо про нас пишет, — издает нервный смешок.
Про «давно» — это она, конечно, загнула.
Я делаю шаг в кабинет и тут же встречаюсь взглядом с сидящим в большом кожаном кресле мужчиной. Неожиданно он молодой.
Боже, сколько ему лет!?
Министрами же младше 50 не становятся. А ему… 30? 35?
— Здравствуйте, Ярослав Викторович, — произношу уверенно, стараясь не выдать своего смущения.
Прикрывать ноги сумкой не особо помогает. Липкий взгляд министра проходится по мне с головы до пят и обратно, задерживаясь на декольте и бедрах. Чувствую, как начинают гореть щеки.
— Здравствуйте, Алена, — он поднимается с кресла и направляется в нашу с Настей сторону, не сводя с меня внимательного взора зеленых глаз. Высокий и мускулистый — это заметно даже через застегнутый на все пуговицы пиджак.
Тяжело сглатываю. Это самая неловкая ситуация за 22 года моей жизни. Я стою перед министром одетая, как для стриптиза.
— Спасибо, Анастасия, — поворачивается к моей спутнице. — Можете идти.
— Э‑ээ, что? почему? — растерянно вопрошает. — Я как представитель пресс‑службы должна присутствовать на интервью…
— Не переживайте, я справлюсь. Можете идти, — повторяет более настойчиво.
Опешившая от такого заявления Настя мгновение стоит, не шевелясь, а затем, бросив на меня последний предупреждающий взгляд, направляется на выход. Звук закрывшейся за ней двери бьет меня, словно хлыстом, заставляя резко дернуться.
Министр снова возвращает мне внимание и задерживается взглядом на моих ярко‑красных губах.
В полуобморочном состоянии я улавливаю терпкий запах его туалетной воды.
— Приступим? — ослепительно улыбается.
Глава 2
Я продолжаю стоять, не шевелясь. Министр вдруг тоже замер и блуждает зелеными глазами по моему лицу и шее. Кожа покрывается мурашками от одного его взгляда.
— Д‑давайте, — заикаюсь.
Коротко кивает и резко от меня отворачивается.
Ярослав Викторович быстро шагает к длинному столу. За такими обычно собираются человек десять и обсуждают важные вопросы.
«Ну хоть сяду за стол, и он не будет видеть мои голые ноги. А декольте прикрою волосами», — проносится в голове мысль облегчения.
Но неожиданно министр берет два стула и ставит их напротив друг друга.
— Присаживайтесь, — все так же ослепительно улыбается.
Несколько раз хлопаю наклеенными для сегодняшнего свидания с Костей ресницами, пытаясь сообразить, что делать. Никольский стоит у поставленных друг напротив друга стульев и ждет меня, при этом не переставая пристально разглядывать различные части моего тела. Надеюсь, мне только кажется, что он смотрит на мою грудь в этом декольте, потому что впервые в жизни
