Через полчаса моё сознание начинает проясняться. Алкоголь вместе с потом выходит из моего организма. Всё это сочится из моего тела на протяжении последней мили пробега, пока мои лёгкие не начинают гореть от нужды.
Хватит.
Я снижаю темп и медленно захожу к кафе «Нерона», глядя на небо.
Я киваю, доволен. 7:20, я на точке. Пробираясь через дверь, я беру салфетку и вытираю лоб, пока иду к стойке. Я подхватываю бутылку воды, проходя мимо холодильника, открываю её и выпиваю полностью, прежде чем вижу официантку. Она видит меня до того, как у меня появляется шанс сунуть руку в карман и достать бумажник.
— Ваш чёрный кофе уже в пути, — говорит она через плечо, быстро проверяя, что делает.
— Спасибо, — бормочу я, выбрасывая пустую бутылку с водой. Она попадает с точностью в мусорное ведро. Мой чёрный кофе уже на прилавке, когда я снова обращаю своё внимание на официантку.
Каждый день одно и то же. Я выпиваю свой кофе и ухожу.
Уличное движение растёт, пока я иду по Беркли-стрит, собираясь купить газету у моего обычного продавца. Когда я подхожу, он, улыбаясь, протягивает её мне.
— Рано этим утром, мистер.
Я киваю и беру газету, переворачивая её, прежде чем просмотреть первую страницу. Гнев поднимается из моих пальцев, как только я мельком вижу заголовок.
В ТУРЦИИ ВО ВРЕМЯ ПЕРЕСТРЕЛКИ ПОГИБЛО 19 ЧЕЛОВЕК
— Ублюдки. — Я поглощаю ярость и беспомощность и читаю дальше. Эвакуации производятся, туристов предупреждают, чтобы не ездили туда. Турция была добавлена в список других красных зон. Весь этот чёртов мир — одна сплошная красная зона в наши дни. Я комкаю бумагу и выбрасываю её в помойку.
Я не знаю, зачем делаю это с собой. Я ничего не могу сделать, чтобы помочь. Не сейчас. Я не нужен. И не хочу быть нужным. Моя разрушительная ярость в Афганистане позаботилась об этом. Лица моих товарищей, моих друзей, начинают разрушать стену обороны в моей голове. Счастливые лица. Мёртвые лица. Я моргнул в ответ на воспоминание, заставляя его уйти, прежде чем оно успело завладеть мной. Мне нужен ещё один грёбаный бег на десять миль.
Я включаю душ и оставляю температуру, как есть там. Холодно, чертовски холодно. Пули ледяной воды ударяют меня со всех сторон, гарантируя, что всё моё тело получит наказание. Это хорошо. Реально.
Я откидываю голову назад, и струя воды бьёт по моему лицу, в то время как я обдумываю свою рабочую нагрузку на весь день. Надо почистить мой пистолет, в четвёртый раз на этой неделе. Проверить электронные письма. Может быть, позвонить Эбби.
Последний пункт каждый день был в моём списке на протяжении последних четырёх лет. Он остаётся невыполненным. Просто, блядь, позвони ей. Дай ей знать, что ты жив. Это всё, что ей нужно. Всё, что ты можешь ей дать. И всё же я не могу заставить себя вернуться в прошлое. Моё дыхание замедляется, голова опускается. Снова стрельба, взрывы, крики.
Письмо!
Я потираю лицо, отстраняясь от грани приступа тревоги, и беру гель для душа. Мне нужно продолжить мой день. После того, как я умываюсь и оборачиваю полотенце вокруг своей талии, я беру свои таблетки и достаю одну, проходя в открытое пространство моей квартиры к подножию панорамных окон, где мой стол доминирует над пространством. Я опускаюсь в огромное чёрное кожаное кресло и запускаю свой ноутбук. Я смотрю, глядя на город, пока мой компьютер загружается, снова погружаюсь в свои мысли.
Просто напиши ей. Дай ей знать, что ещё жив. Я холодно смеюсь над своим жалким миром. Эбби — вероятно, единственный человек на этой планете, которому, не всё равно жив я или мёртв. Или было не всё равно. Я один. Нет семьи, нет друзей. Нет родителей.
С того момента, как мои родители были убиты на рейсе 103 Pan Am (прим. — Взрыв Boeing 747 над Локерби. Крупная авиакатастрофа, произошедшая 21 декабря 1988 года. Авиалайнер компании Pan American совершал рейс PA 103 по маршруту Франкфурт-на-Майне — Лондон — Нью-Йорк — Детройт. Через 58 минут после взлёта в грузовом отсеке произошёл взрыв пластичной взрывчатки семтекс. Горящие обломки авиалайнера рухнули на город Локерби (Шотландия). Погибло 270 человек — 259 на борту (243 пассажира и 16 членов экипажа) и 11 на земле)), у меня была одна цель. Война. Мне было семь лет. Я даже не очень понимал, что произошло, но я знал, что там были плохие люди, и их нужно было остановить. Горящая потребность бороться со злом росла, когда я становился старше. Моя бабушка заботилась обо мне, пока старость не забрала её. Больше некому было обо мне заботиться. Я присоединился к армии, чтобы внести свой вклад. Хоть чем-нибудь помочь.
Моя меткая стрельба вскоре была замечена, и меня вытащили из курсантов. Они дали мне винтовку, и я больше никогда не оглядывался назад. Я прицелился, я выстрелил, я убил. Снова и снова, и каждый раз я испытывал чувство достижения чего-то. Я не чувствовал вины. Просто достижение. Потому что в мире стало на одного опасного ублюдка меньше.
Динь! Динь!
Уведомление по электронной почте вытягивает меня из моих мыслей.
— Привет, моя хорошая, — говорю я себе, когда вижу её имя на экране.
Я вдруг надеюсь на некоторую передышку. Прошло уже две недели без назначений, и я схожу с ума. Две недели, когда я ничего не делал, кроме того, что пил, болтался и сражался, чтобы отвлечься от воспоминаний.
Как всегда, и типично для Люсинды — её заметка проста и прямолинейна… именно поэтому она, несомненно, единственная женщина, которая мне действительно нравится.
Но моя довольная улыбка скоро исчезает, чем дольше я читаю.
НОВЫЙ КЛИЕНТ: Тревор Логан — деловой магнат и владелец недвижимости.
ОБЪЕКТ: Камила Логан — единственная дочь клиента.
МИССИЯ: Вести наблюдение
ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ: до бесконечности
ОПЛАТА: 100 000 фунтов стерлингов в неделю
Я откидываюсь назад на своём стуле. Сто тысяч в неделю? Там должен быть какой-то подвох. Наблюдение? Я давно не брался за такие миссии, и я не уверен, что сейчас это хорошая идея, и не по какой-то другой причине, кроме того, что речь идёт о дочери Тревора Логана — безжалостного бизнесмена, который уничтожал каждого на своём пути к вершине.
Я читал про него в газетах, совсем недавно. Судебный процесс, когда его обвинили в подавлении миноритарного акционера фирмы, которую он купил. Конечно, он победил. Он всегда побеждает, а пресса всегда поддерживает его. Этот человек невероятный лицемер, и я не могу представить, что его драгоценная доченька чем-то от него отличается. Люсинда, должно быть, спятила.
Она должна думать лучше. Она знает моё прошлое. Ужасы, каждую грязную маленькая деталь. Такая работа потребует постоянного наблюдения, полной невидимости. А с такой женщиной? Да ни за что. Я бы в итоге придушил её… или, что похуже. Постоянные напоминания о другой женщине, которая обладала такими же качествами, могли усилить мои флешбэки.
Я стараюсь привести мысли в порядок, до того, как они успели убежать туда, где я не смогу их контролировать.
«Не соглашусь даже за миллион», — печатаю я ответ.
— Ты только начала мне нравиться, Люсинда, — тихо говорю я, выдыхая.
Пьянство и траханье просто не прекращаются из-за отсутствия заданий, но посылать мне это предложение просто глупо. Она пытается меня убить? Я собираюсь нажать кнопку отправить, когда появляется панель поиска Google
— Чёрт, — бормочу я, набирая несколько слов в окне поиска.
Я сразу же ненавижу то, что вижу. Женщина чуть за двадцать, с тонкими ногами и опасно соблазнительной улыбкой. Её длинные светлые волосы беспорядочно растрёпаны и заплетены через плечо, когда она потягивает шампанское на вечеринке в саду, в окружении, пускающих на неё слюни, мужчин.
Я был прав. Прямо сейчас это худшая женщина, и я определённо не должен вмешиваться дольше, чем мне нужно, прежде чем она вытрахает мне мозг.
Тем не менее, когда я должен был закрыть окно и вернуться к своему ответу Люсинде, я обнаружил, что вместо этого бездумно нажимаю на другие изображения. Я просмотрел десятки фотографий, на которых она выходила из очередного клуба, с вечеринок или прогулок по улицам Лондона с кучей пакетов с покупками, отягощающими её.
