— Они очень заинтересованы.
— Правда? — она широко улыбнулась мне.
— Правда! — подтверждаю я, не в силах удержать себя от улыбки, но я так нервничаю. На данный момент, мы всего лишь два симпатичных личика с телами, которые хорошо смотрятся в одежде и без неё. Я люблю свою работу модели, но я очень хочу доказать всем, в том числе и моему отцу, что я могу быть не просто манекенщицей. Я знаю, что Хизер чувствует то же самое. Ни одна из нас не желает идти на компромисс в отношении нашей мечты, и, кроме того, мы не готовы принять какое-либо финансирование от наших отцов. Папа Хизер тоже обеспечен. Не настолько обеспечен как мой, тем не менее, он непристойно богат.
— У нас встреча с моим агентом завтра. У неё есть несколько вещей, чтобы обсудить с нами.
— Я буду там! — она ухмыляется и указывает на мои сумки. — Что ты там купила? Что модного для Камиллы Логан и Хизер Портер? Ты ведь понимаешь, что мы сможем носить наш собственный лейбл, когда он будет доступен.
Меня волнует эта мысль. Выбор ткани, разработка дизайна, создание качественных и доступных изделий. Мода движется слишком быстро, чтобы женщины могли тратить целое состояние на последние тенденции.
— Просто платье для празднования двадцать пятого дня рождения Саффрон. — Я вынимаю сумку из сумки. — И некую ткань, которую я взял в Камдене, на которую я хочу, чтобы ты взглянула. Это будет потрясающее платье. — У меня уже есть дизайн в моей голове, и я просто знаю, что мастерство Хизер в пошиве одежды будет потрясающим.
— Холодный чай?
— Да. Пожалуйста. — Она продолжает рыться в моих пакетах.
Я всё ещё чувствую напряжение от моего баловства во вторник вечером, моя кожа стала менее сияющей и мягкой. Я беру бутылку воды и выпиваю её, прежде чем подойти к прилавку. Мне нужно увлажнение и возможно чистка лица. Господи, мне двадцать пять лет, а я уже чувствую, что прошла через всё, что касается общественной жизни в Лондоне.
— Привет, мне обычный чай со льдом и обычный со льдом и лимоном. Спасибо, — говорю я девушке официантке, доставая десятку из сумочки. — О, и воду.
— Боже мой! — выдохнула она, почти заставив меня подпрыгнуть. — Вы Камилла Логан, не так ли?
Я чувствую, как мои щеки вспыхивают. Я поднимаю на неё глаза и вижу лицо, пронизанное страхом. Это и лестно, и неловко.
— Да, — подтверждаю я, надеясь, что она не сделает из этого большого дела.
— В жизни вы ещё красивее. Я вам так завидую! У вас просто идеальная жизнь.
Я напряжённо улыбаюсь. Отлично. Чудесно. Просто прекрасно. Ей, должно быть, лет семнадцать. Она даже не представляет. Никто понятия не имеет о постоянной битве за то, чтобы сосредоточить свой ум на своём будущем, а не на своём прошлом. Властного отца, который пытается контролировать мою жизнь или вызова, с которым я почти ежедневно сталкиваюсь на социальной сцене Лондона, движимой кокаином и шампанским. Это частные битвы, которые останутся частными. Слишком много моих сражений уже было передано миру… и моему отцу.
— Ты очень милая. — Я напрягаю всю свою искренность, несмотря на то, что она, на самом деле, очень милая. Наивная, но милая.
— О, Боже, спасибо! — она почти летает от счастья, такая взволнованная. Мой заказ готов в рекордно короткие сроки. Передавая мне напитки, её лицо светится от гордости, на немного наклоняется.
— Ваши напитки за мой счёт. Всем расскажу, что купила напитки самой Камилле Логан!
— О, нет, не стоит! — я качаю головой, в упор отказываясь принять её добрый жест.
– Я плачу за напитки, но всё равно спасибо.
— Нет! — она делает шаг назад и непреклонно складывает руки на груди с дерзким блеском в глазах.
Я не собираюсь спорить с ней, поэтому я выбираю единственный вариант. Я достаю из кошелька ещё одну десятку, затем кладу их обе на прилавок:
— Теперь ты можешь сказать людям, что Камилла Логан купила тебе напиток!
Я слышу её визг восторга, когда я сажусь за столик. У Хизер в руках стопки невероятного материала, который я нашла, она до почти до середины размотала рулон из бархатной ткани.
— Все хорошо? — спрашивает она, складывая его обратно.
— Очень оживлённо. — Я отдаю ей чай со льдом, когда она смеётся, вытягивая шею, чтобы взглянуть на официантку.
— Ура, наконец-то! — восклицает Хизер, выпивая чай. — Я уже люблю этот материал!
— Он потрясающий, не так ли? — я помешиваю лёд соломинкой и отдыхаю на металлическом стуле, моя кожа впитывает солнечные лучи. Я думаю, расклешённая к талии…
— Пышная юбка. — Хизер заканчивает за меня, улыбаясь.
— Да!
Вот почему я люблю её, и почему мы такие идеальные деловые партнёры. Мы идеально синхронизированы с нашими мыслями и идеями.
— Я сделаю эскиз к концу недели.
— Буду с нетерпением ждать.
— Отлично. И нам нужно договориться о посещении поставщика ткани, о котором ты мне рассказывала. — Я беру свой дневник и пролистываю страницы. — На следующей неделе?
— Конечно. Не похоже, что я теперь занята на дневной работе.
Я смеюсь. Она звучит опустошённой.
— Тогда я позволю тебе это устроить. — Взглянув на мой чай, я замечаю, что лёд быстро тает. — Что ты наденешь на вечеринку Саффрон?
Она наклоняется, побуждая меня сделать то же самое. Любой, кто смотрит, подумает, что она собирается раскрыть что-то сочное в отделе сплетен.
— Я думала о красном платье и золотых каблуках.
— Хороший план, — быстро заявляю я.
— А ты?
— В противном случае ты не смогла бы помочь мне с этой сумкой? — спрашиваю я, протягивая руку и вытаскивая моё новое платье.
— Это было бы грубо, — фыркает она, расширяя глаза, взяв в руки прекрасную чёрную фигуру. — Ух ты, как оно мне нравится!
— Мне тоже! — соглашаюсь я.
— Ух. Оно короткое. — Она играет бровями, и я сразу понимаю суть.
Папарацци.
С фотографами, бродящими по ночам, мы все полностью осознаём потенциальный ущерб, который может нанести неправильная фотография, если она появится в журнале на следующей неделе. Как твоё платье, поднимающееся и показывающее эту слишком большую ногу, или, не дай Бог, немного целлюлита. Это мягкий пример в грандиозной схеме вещей, как бы это ни раздражало. У прессы есть более отвратительная сторона, более разрушительная и, к сожалению, я была на этой стороне в особенно трудное время в прошлом году, когда Себастьян и я расстались. Я знаю, что папа заплатил многим газетам, чтобы они не печатали фотографии. Будь то деньги или обещания. Но его связи и отношения не простирались до глянцевых журналов. И там было слишком много моих фотографий.
Я вздрагиваю, вспоминая, как безнадёжно себя чувствовала, насколько чёрным был мой мир, и как я была разочарована в себе. Себастьян сделал это со мной. Втащил меня в свою наркотическую дымку и чуть не испортил. Он взял мои деньги, когда потратил свои, а родители отвернулись от него; его неоднократно арестовывали за вспышки насилия, алкоголя и наркотиков; и когда ему не с кем было набраться, я всегда была под рукой. Я надеюсь, что он никогда не вернётся в Лондон. Я надеюсь, что он никогда не выйдет из реабилитации. Я никогда не хочу видеть его снова.
— Камилла? — мягкий голос Хизер пугает меня, и я прыгаю на стуле, пытаясь сосредоточиться на моей лучшей подруге. — Где ты была?
— Нигде. — Я смотрю вниз на свой стакан и обнаруживаю, что выпила всё, пока блуждала в стране сожалений. Я чувствую, как Хизер наблюдает за мной, возможно, с грустной улыбкой на лице, несомненно, после того, как пришла к правильному выводу.
Я поднимаю глаза и улыбаюсь ей, и она улыбается в ответ, протягивая руку
— Он ушёл, — шепчет она, крепче обнимая её.
Я киваю и медленно выдыхаю, собираясь. Хизер прошла через всё это со мной, она знала про все мои ошибки. Благодаря средствам массовой информации мир узнал о моей путанице с кокаином, но они не знали о привычке Себа выражать на мне свой гнев. Это происходило за закрытыми дверями. Хизер сложила всё вместе, и после того, как я умоляла её, она не сказала ни душе. В сообщениях прессы мой гиперопекающий отец уже начал испытывать перегрузку, расшатывая независимость, за которую я так боролась. Хизер помогла вернуть меня на правильный путь. Мы родственные души. Лучшие друзья детства. Каждый шаг нашей жизни был сделан бок о бок. Я надеюсь, что это никогда не изменится. Хизер — единственный человек на земле, который знает подробности моих отношений с Себастьяном. И я планирую продолжать в том же духе.
