В поле зрения нет ни одного человека, только бескрайнее синее небо и море.
Это только усиливает мое замешательство.
Здесь есть мебель, огромный камин и все, что может понадобиться каждому, чтобы насладиться этим безумным видом. Это отчасти напоминает мне о последних нескольких днях, только вместо лесов, окружающих меня, это побережье.
Развернувшись, я еще раз осматриваю комнату, прежде чем подойти к другой двери, чтобы найти современную ванную комнату с огромной душевой кабиной, очень похожей на ту, что находится в моем подвале.
Образы моего пребывания там с Деймоном заполняют мой разум, и меня пронзает острая боль одиночества.
— Черт, — шиплю я, задаваясь вопросом, что сейчас происходит дома.
Сколько времени прошло? Все ли они знают, что я исчезла? Они уже ищут меня?
Я пользуюсь туалетом, а затем возвращаюсь в спальню. Я проверяю двери, ведущие на пляж, но неудивительно, что они заперты.
Не в состоянии найти часы или какой-либо намек на то, который час, кроме быстро опускающегося солнца за горизонт, я заползаю на кровать и сворачиваюсь в клубок.
***
Когда я просыпаюсь и снова с трудом разлепляю отяжелевшие веки, в комнате темно и тихо, но беспокойство пробегает у меня по спине, как будто за мной наблюдают.
Я колеблюсь, неуверенная, действительно ли хочу перевернуться и узнать, какова моя новая реальность.
Делая глубокие вдохи через нос, я готовлюсь подтянуть свои штаны для большой девочки и направить свою внутреннюю крутую задницу в нужное русло.
Но у меня нет шанса, потому что человек, ожидающий меня, теряет терпение.
— Я знаю, что ты не спишь.
Его голос пронизывает меня насквозь, заставляя мое сердце разрываться в груди.
— Нет, — выдыхаю я, когда неверие наполняет мои вены.
— Калли, все в порядке. Это—
— Нет, — рявкаю я, наконец переворачиваясь и опускаясь на колени. Я смотрю своему похитителю прямо в глаза, к счастью, не выказывая признаков страха.
Зачем мне это, если я никогда не боялась его в прошлом?
Предательство поражает меня так сильно, что я на самом деле раскачиваюсь, как будто это был физический удар.
— Нет, — повторяю я, неспособный придумать что-либо более красноречивое, поскольку шок делает меня бесполезной.
— Это не то, на что похоже, — утверждает он, вставая со стула, который он придвинул поближе, чтобы он мог наблюдать, как я сплю, как подонок, и поднимая руки в знак капитуляции.
— Это не то, на что, блядь, похоже? — визжу я, не принимая ни слова из этого.
Я вскакиваю на ноги, отказываясь находиться рядом с ним в невыгодном положении по росту. Не тогда, когда я явно была в его власти с той секунды, как он схватил меня.
Я на мгновение отрываю от него взгляд и замечаю блестящую каменную вещицу на полке рядом со мной. Прежде чем я осознаю, что делаю, она оказывается у меня в руке, и я со всей силы швыряю ее ему в голову.
— Я доверяла тебе. Я, блядь, доверяла тебе.
Он даже не пытается защититься, когда камень летит ему в лоб, и мой желудок сжимается, когда он наконец соприкасается. Его кожа трескается, кровь немедленно собирается в ране, прежде чем потечь по лицу.
Я хочу чувствовать себя виноватой. Но я отказываюсь это делать. Я отказываюсь чувствовать что-либо, кроме ненависти к нему за то, что он это сделал.
Вскакивая с кровати, я инстинктивно двигаюсь к нему, мои руки сжаты в кулаки. Я бью везде, где только могу, позволяя своему разочарованию вытекать из меня так, как я никогда раньше по-настоящему не испытывала. Я никогда не была жестоким человеком, но прямо сейчас все, чего я хочу, — это причинить ему боль, заставить его почувствовать хоть каплю той боли, которая разрывает меня изнутри прямо сейчас.
— Как ты мог так поступить со мной? — кричу я, мой разъяренный голос даже отдаленно не похож на мой собственный. — Я доверяла тебе. Я думала, ты другой.
Он позволяет мне сходить с ума, оставляя свои руки безвольно повисшими по бокам, когда я обрушиваю на него адский дождь. Или, по крайней мере, в моей голове, это то, что я делаю. Я уверена, что реальность очень, очень отличается.
В ту секунду, когда он замечает, что я изнемогаю, он хватает меня за запястья, поднимает их над моей головой и прижимает спиной к стене.
Его ноздри раздуваются, а грудь вздымается, когда он смотрит на меня сверху вниз.
Его лицо — не что иное, как маска. С которой я более чем знакома. Я была свидетелем того, как мой отец, брат и остальные парни достаточно натягивали свои. Таким образом, ничто за пределами поставленной задачи не имеет значения. Имеет значение только то, что ты тот, кто выживает, тот, кто побеждает.
И это чертовски пугает меня.
Потому что человек, которого ему нужно победить прямо сейчас, — это я.
— Пожалуйста. — Слово слетает с моих губ как мольба, и я ненавижу его.
Я хочу быть сильной. Противостоять монстру, который смотрит на меня сверху вниз, как, я знаю, сделали бы Стелла или Эмми.
Но я не могу. Несмотря на холодную маску, смотрящую на меня в ответ, я точно помню, что скрывается под ней.
Где-то в другом конце дома хлопает дверь, и я впервые с тех пор, как проснулась, замечаю, что дверь спальни открыта.
Если бы я не была так сильно настроена причинить ему боль, то могла бы сбежать.
Не то чтобы я уверена, что продвинулась бы очень далеко.
Шаги приближаются, и мое сердцебиение учащается, когда я пытаюсь высвободить свои запястья из его хватки.
— Пожалуйста, — шепчу я. — Просто отпусти меня. Я-я не знаю, что ты—
Мои слова обрываются, когда в дверном проеме появляется тень, мое тело дрожит от страха, что один из его менее дружелюбных приятелей собирается присоединиться к нам и сделать всю эту ситуацию намного хуже.
Но затем тень раскрывает себя, и меня переполняет облегчение.
— Деймон, о Боже мой.
Но когда он останавливается в дверях, его глаза мечутся между мной и мужчиной, пристально смотрящим на меня сверху вниз, любая надежда, которая у меня была, умирает.
2
ДЕЙМОН
— Я здесь не для неприятностей, я, блядь, клянусь тебе, — говорит Антонио Санторо, поднимая руки в знак капитуляции.
Отказываясь принять его слова, я держу пистолет направленным ему в голову и жду. Хотя, я должен признать, что я впечатлен. В последний раз, когда я видел его, это закончилось одной очень серьезной угрозой о том, куда попадет моя следующая пуля, если он снова покажется рядом со мной.
— Я здесь из-за Калли, — признается он. — Она в беде.
— Что? — рычу я, страх прокатывается по мне и заставляет мою руку дрожать, чего он не может не заметить. — Где она?
— Я не знаю. Я только что пришел от своего дяди. Я… эм… подслушал кое-что, чего не должен был слышать.
— Какого черта я должен верить твоему слову? — рычу я.
— Потому что я стою здесь на мушке твоего пистолета, добровольно предоставляя тебе информацию, которая, скорее всего, приведет к моей смерти, — говорит он без малейшей дрожи в голосе.
Моя грудь вздымается, когда я смотрю на него, пытаясь решить, говорит ли он правду или нет.
— Они собираются отправиться за ней.
— Рикардо хочет заполучить наш бизнес. С чего бы ему вдруг—
— Он хочет отомстить за убийство наших парней. За то, что застрелили его племянника, — заявляет он, поднимая бровь в мою сторону. — Око за око.
У меня начинает кружиться голова.
— Он думает, что она будет легкой мишенью.
Я качаю головой.
— Нет, — выдыхаю я.
— И мне неприятно это говорить, но он прав. У Эвана недостаточно защиты для нее. Мы должны что-то сделать.
— Мы? — спрашиваю я.
— Может, я и враг, но она — нет. — Отчаяние и страх, которые я более чем узнаю, затмевают его глаза.
— Черт, — рявкаю я, опуская руку. — Черт.
