глаза.
— Мне… пора, — отрезает сухо, отводя взгляд. Отодвигает меня в сторону, как безвольную куклу, и выходит из квартиры.
Не веря в происходящее, смотрю на закрытую дверь. Олег не мог просто взять и оставить нас с Настей. Особенно сейчас, когда и мне, и ей нужна его помощь.
Наверное, это просто плохой сон. Я проснусь, и всё будет нормально. Нормально. От этого слова меня передёргивает.
«Я хочу жить нормально, хочу нормально отдыхать, а не проводить свой отпуск, мотаясь по больницам», — услышанные слова бьют пощёчиной.
Наверное, этому должно быть какое-то объяснение. Только, как ни стараюсь, я не могу его найти. У меня просто нет ни одного оправдания такому поступку! Похоже на детский каприз. Когда у тебя не получается слепить фигурку из песка, и ты просто уходишь домой, обидевшись на «плохой» песок.
Достаю телефон и набираю номер мужа. Слушаю длинные гудки, и, спустя целую вечность, он берёт трубку.
— Я за рулём, — режет слух недовольный тон.
— Олег, ты можешь объяснить, что происходит? У тебя проблемы на работе? — игнорирую предупреждение, хотя в любой другой раз я бы просто перезвонила, чтобы не отвлекать его от дороги.
— Нет. Я тебе уже всё объяснил.
«Ни черта ты не объяснил! Я устал, и всё?» — хочется бросить ему в лицо.
— Да, я слышала, что ты устал, и что тебе нужно отдохнуть. — Если бы кто-нибудь знал, чего мне стоит говорить спокойным тоном.
На самом деле сложно передать, что я сейчас чувствую, но это явно не спокойствие.
— Когда ты вернёшься? — пересиливаю себя и задаю вопрос.
Может, он поехал на природу и завтра-послезавтра вернётся, а я тут панику развожу на ровном месте.
В динамике раздаётся невнятный шёпот, но, как я ни вслушиваюсь, ничего разобрать не получается.
— Я не вернусь, — звучит как выстрел.
— Что? — Мне кажется, что я ослышалась. — В каком смысле?
Снова пауза, и снова неясные звуки, словно в машине он не один.
— Ты скажешь ей или нет? — звучит громче требовательный женский голос, заставляя меня забыть, зачем я звонила.
Это не слуховая галлюцинация, не фантазия и не сон, как бы мне того ни хотелось. И я далеко не дура, чтобы не понять, что это значит.
— Мне не нужна такая семья… — подтверждает мою догадку Олег, запоздавшими, к сожалению, словами.
Моя рука безжизненно опускается, и мир рассыпается на мелкие осколки.
Я не знаю, сколько проходит времени, но телефон в моей руке оживает, разрезая пустую тишину истеричным звуком. Не хочу ни с кем разговаривать, и сбрасываю звонок, но настырный гаджет звонит снова.
Майя.
— Да? — принимаю звонок, потому что от Майи просто так не отвяжешься.
— Яся! Какого, чуть не сказала было хрена, ты сбрасываешь мои звонки?! — обрушивает на меня своё негодование подруга. — Я, между прочим, уже как пять минут была культурная девочка, а ты вынуждаешь меня выражаться!
— Он ушёл, Май.
— Кто ушёл?
— Олег.
— Куда он ушёл?
— Совсем ушёл, — поясняю безжизненным голосом, и в динамике повисает спасительная для моих ушей тишина.
— Яська, не вздумай реветь, — очень быстро очухивается от шока Майка. — И хрен с этим стручком заплесневелым! Деньги на месте?
— Какие деньги?
— Яся, не тупи! Насте на операцию!
Нехороший холодок пробегает по моей спине. Дело в том, что Олег снимал деньги с карты, с которой он, к слову сказать, никогда не расставался, а я откладывала их дома. Мне так было спокойнее, чтобы в крайнем случае не носиться по банкам в поисках нужной суммы. Тем более после неожиданной блокировки моей карты и наложения ограничений на операции, вариант, хранить деньги на счету, для меня стал не самым надёжным.
Деньги я никогда не прятала, и Олег знал, где они лежат.
Непослушными руками открываю верхний ящик комода в нашей спальне, отмечая едва заметный беспорядок. Деньги лежат, но сумма явно не вся. Далеко не вся!
Не объясняя ничего Майе, сбрасываю звонок и набираю мужа. На этот раз Олег отвечает сразу.
— Алло?
— Олег, где деньги?! — кричу, слушая на заднем фоне характерный звук перед началом нового объявления.
— Что?
— Как ты мог забрать деньги?! — не контролируя себя, сжимаю трубку и без сил опускаюсь на кровать.
— А это ничего, что я их сам заработал?
— Они же были для Насти! — с трудом шевелю пересохшими губами и чувствую, как под ногами образуется пропасть.
— Ты уже год собираешь на эту операцию, которая почему-то всё откладывается, — бросает с раздражением. — Тем более, её можно провести бесплатно, а не тратить сумасшедшие суммы непонятно за что.
— «Непонятно что» — здоровье твоей дочери!
На меня нападает какое-то странное оцепенение, словно кто-то нажал рубильник, и все эмоции, чувства — всё резко отключилось. Только что было, и вдруг ничего не стало. Совсем. Мир потерял свои краски и звуки. Всё умерло, превратившись в выжженную пустыню.
— Вот только не надо давить на жалость. Ладно?
— Какая, к чёрту, жалость?! Операция назначена через неделю! Где я должна по-твоему взять такую сумму?!
— Займи у родителей. Через два месяца я постараюсь вернуть, — звучит не особо обнадеживающе.
Качаю головой, не веря в услышанное. Как?! Как я могла жить с этим человеком восемь лет? На этот вопрос у меня тоже нет ответа, и я лишь слушаю, как отчаянно стучит в груди моё сердце.
— Какая же ты сволочь… Подавись ими, — выплёвываю со всей злостью, отбрасываю от себя телефон, как будто из него сочится яд, и из моего горла вырывается нечеловеческий крик.
Глубоко и часто дышу, чтобы прийти в себя. Пересчитываю оставшуюся сумму. Этого однозначно ни на что не хватит. Разве только заплатить за квартиру и детский сад.
Детский сад… Боже! Я же не забрала Настю!
Несмотря ни на что, я продолжаю водить дочь в дошкольное учреждение не только потому, что сама работаю и мне не с кем её оставить. Настя очень общительная девочка, и ей нравится играть с детьми. Поэтому я не стала менять ребёнку привычный ритм жизни, излишне опекая и оберегая её. Да, без «ранений» у нас не обходится, потому что моя стрекоза не любит сидеть на одном месте. Играть в куклы, как обычные девочки, не для неё. А вот залезть на дерево или ещё куда-нибудь — тут она в числе первых. Эта неугомонная егоза заткнёт за пояс любого мальчишку.
Не знаю, что повлияло на характер моего ребёнка, но Настя родилась однозначно с шилом в попе, и, как только
