и стихает шум разбивающихся волн и чаек, пока меня не выпускают в комнату, снимают то, что связывает мои запястья, и дверь захлопывается за мной, замок защелкивается секундой позже.
В спешке я тянусь к мешку на моей голове и снимаю его.
Я моргаю пару раз, когда мое зрение проясняется, не веря в то, что я вижу.
Я в спальне. Действительно хорошая спальня.
— Что за черт? — шепчу я, глядя на огромную низкую кровать, покрытую девственно белыми простынями. Вся мебель из побеленного дерева, есть полки с безделушками и пара украшений.
Я стою посреди всего этого, не веря своим глазам.
Это… это чей-то дом.
Какого черта итальянцы привезли меня сюда? Я уверена, что последнее, о чем они действительно заботятся, — это комфорт принцессы Чирилло.
Почему я не в темной и сырой камере, где меня будут пытать?
Почему я—
Где-то за дверью раздается громкий хлопок, и я вздрагиваю.
Эта комната может быть милой, но я не могу забыть произошедшее… как бы долго это ни продолжалось.
Они похитили меня. Накачали наркотиками. Бросили меня на заднее сиденье фургона и привезли… куда-то, намного более приятное, чем я ожидала, но все же. Не в этом дело.
Направляясь к дверям, мой подбородок опускается, когда я обнаруживаю, что снаружи не сад, а настоящий гребаный пляж.
Очевидно, что мы все еще в Англии, потому что я не смотрю на золотой песок и глубокий синий океан. Но даже несмотря на это, это действительно чертовски красиво.
В поле зрения нет ни одного человека, только бескрайнее синее небо и море.
Это только усиливает мое замешательство.
Здесь есть мебель, огромный камин и все, что может понадобиться каждому, чтобы насладиться этим безумным видом. Это отчасти напоминает мне о последних нескольких днях, только вместо лесов, окружающих меня, это побережье.
Развернувшись, я еще раз осматриваю комнату, прежде чем подойти к другой двери, чтобы найти современную ванную комнату с огромной душевой кабиной, очень похожей на ту, что находится в моем подвале.
Образы моего пребывания там с Деймоном заполняют мой разум, и меня пронзает острая боль одиночества.
— Черт, — шиплю я, задаваясь вопросом, что сейчас происходит дома.
Сколько времени прошло? Все ли они знают, что я исчезла? Они уже ищут меня?
Я пользуюсь туалетом, а затем возвращаюсь в спальню. Я проверяю двери, ведущие на пляж, но неудивительно, что они заперты.
Не в состоянии найти часы или какой-либо намек на то, который час, кроме быстро опускающегося солнца за горизонт, я заползаю на кровать и сворачиваюсь в клубок.
* * *
Когда я просыпаюсь и снова с трудом разлепляю отяжелевшие веки, в комнате темно и тихо, но беспокойство пробегает у меня по спине, как будто за мной наблюдают.
Я колеблюсь, неуверенная, действительно ли хочу перевернуться и узнать, какова моя новая реальность.
Делая глубокие вдохи через нос, я готовлюсь подтянуть свои штаны для большой девочки и направить свою внутреннюю крутую задницу в нужное русло.
Но у меня нет шанса, потому что человек, ожидающий меня, теряет терпение.
— Я знаю, что ты не спишь.
Его голос пронизывает меня насквозь, заставляя мое сердце разрываться в груди.
— Нет, — выдыхаю я, когда неверие наполняет мои вены.
— Калли, все в порядке. Это—
— Нет, — рявкаю я, наконец переворачиваясь и опускаясь на колени. Я смотрю своему похитителю прямо в глаза, к счастью, не выказывая признаков страха.
Зачем мне это, если я никогда не боялась его в прошлом?
Предательство поражает меня так сильно, что я на самом деле раскачиваюсь, как будто это был физический удар.
— Нет, — повторяю я, неспособный придумать что-либо более красноречивое, поскольку шок делает меня бесполезной.
— Это не то, на что похоже, — утверждает он, вставая со стула, который он придвинул поближе, чтобы он мог наблюдать, как я сплю, как подонок, и поднимая руки в знак капитуляции.
— Это не то, на что, блядь, похоже? — визжу я, не принимая ни слова из этого.
Я вскакиваю на ноги, отказываясь находиться рядом с ним в невыгодном положении по росту. Не тогда, когда я явно была в его власти с той секунды, как он схватил меня.
Я на мгновение отрываю от него взгляд и замечаю блестящую каменную вещицу на полке рядом со мной. Прежде чем я осознаю, что делаю, она оказывается у меня в руке, и я со всей силы швыряю ее ему в голову.
— Я доверяла тебе. Я, блядь, доверяла тебе.
Он даже не пытается защититься, когда камень летит ему в лоб, и мой желудок сжимается, когда он наконец соприкасается. Его кожа трескается, кровь немедленно собирается в ране, прежде чем потечь по лицу.
Я хочу чувствовать себя виноватой. Но я отказываюсь это делать. Я отказываюсь чувствовать что-либо, кроме ненависти к нему за то, что он это сделал.
Вскакивая с кровати, я инстинктивно двигаюсь к нему, мои руки сжаты в кулаки. Я бью везде, где только могу, позволяя своему разочарованию вытекать из меня так, как я никогда раньше по-настоящему не испытывала. Я никогда не была жестоким человеком, но прямо сейчас все, чего я хочу, — это причинить ему боль, заставить его почувствовать хоть каплю той боли, которая разрывает меня изнутри прямо сейчас.
— Как ты мог так поступить со мной? — кричу я, мой разъяренный голос даже отдаленно не похож на мой собственный. — Я доверяла тебе. Я думала, ты другой.
Он позволяет мне сходить с ума, оставляя свои руки безвольно повисшими по бокам, когда я обрушиваю на него адский дождь. Или, по крайней мере, в моей голове, это то, что я делаю. Я уверена, что реальность очень, очень отличается.
В ту секунду, когда он замечает, что я изнемогаю, он хватает меня за запястья, поднимает их над моей головой и прижимает спиной к стене.
Его ноздри раздуваются, а грудь вздымается, когда он смотрит на меня сверху вниз.
Его лицо — не что иное, как маска. С которой я более чем знакома. Я была свидетелем того, как мой отец, брат и остальные парни достаточно натягивали свои. Таким образом, ничто за пределами поставленной задачи не имеет значения. Имеет значение только то, что ты тот, кто выживает, тот, кто побеждает.
И это чертовски пугает меня.
Потому что человек, которого ему нужно победить прямо сейчас, — это я.
— Пожалуйста. — Слово слетает с моих губ как мольба, и я ненавижу его.
Я хочу быть сильной. Противостоять монстру, который смотрит на меня сверху вниз, как, я знаю, сделали бы Стелла или Эмми.
Но я не могу. Несмотря на холодную маску, смотрящую на меня в ответ, я точно помню, что скрывается под ней.
Где-то в другом конце
