Лерка хмурит брови:
— Не говори глупостей. Изменяют вне зависимости от наличия детей.
— А что не так? — тру свои раскрасневшиеся глаза.
Лерка задумчиво пожимает плечами. Мы проходим в спальню, где ее взгляд останавливается на раскрытом чемодане, где валом лежит моя одежда.
— Ты куда?
— Я не собираюсь здесь больше оставаться ни минуты, — твердым голосом отзываюсь, указывая на лежащий предмет на полу из коробки с верхней полки шкафа
— Что это? — подходит Лера ближе.
— Доказательство измены, — пожимаю плечами, хлюпая носом, — купил этой Михайльше. Даже меня не постеснялся. Домой приволок.
Она поднимает портативный детектор сердцебиения плода. Отворачиваюсь. Он купил и собирался подарить его своей Михайлише. Очередные слезы наворачиваются на глаза.
— Что за ерунду ты говоришь? — снова несет свою чушь Лерка, защищая этого подонка, — кто это, Михаильша?
— Он так ее в телефон свой забил. А она ему написала, что беременна.
Лерка стоит и не знает, что сказать.
Машу рукой. Что ей говорить? И нечего защищать предателя.
— А может, это он тебе купил? _ делает предположение Лерка.
Смотрю на нее возмущенными глазами.
— Лера, скажи, пожалуйста, ты чья подруга? Моя или, может, его?
— Не обижайся. Я просто хочу, чтобы ты все стороны рассмотрела. Может, Руслан тебе купил этот детектор еще тогда, когда вы… ну, тогда…
Вижу, как ей тяжело даются слова. Боится меня еще больше расстроить. Знает мою болезненную тему.
— Когда то самое короткое время были беременными, — помогаю ей.
Боль на боли от измены и от несостоявшейся беременности. Одной меньше, другой больше. Разницы уже не ощущается. Границы одной и второй болей стерлись. А может, смешались в один острый тугой узел.
— Тогда было преддверии праздника 8 марта. Вот он тебе и прикупил. Это был бы для тебя самым лучшим подарком.
В памяти всплыли приятные моменты. Мы так радовались тогда. Радовались…
А теперь радуется он. И не со мной.
Он решил этот вопрос. И без меня.
Предатель.
Мерзкий предатель.
— Ладно, поехали пока ко мне. — бросает Лера несостоявшийся подарок обратно на пол. — Пока перекантуешься у меня. Помнишь, как в детстве лежали и перед сном долго-долго болтали, пока язык ворочался?
Смотрю на нее с не пониманием. С красными от слез глазами.
Какие болтушки перед сном? Мне сейчас определено чего-то другого хочется.
— Не дрейфь! Все будет тип-топ, — отзывается на мое недоумение подруга, теребя меня за плечо.
Совсем не уверенна. У меня жизнь рухнула. По кускам разваливается прямо сейчас семейная, а она мне «все будет тип-топ». Какие «тип-топ»?
Тем не менее мы быстро собираем мой нехитрый чемодан. Я нахожу свои документы.
Окидываю квартиру грустным взглядом. Мы буквально недавно, еще полгода назад закончили ремонт. А как я эту квартиру выбирала душой.
Мы, как зашли в нее вечером, так я здесь и осталась. Потом выбирала долго и мучительно дизайнера, который все способен сделать под ключ, вплоть до выбора мебели. И вот полгода назад вся эпопея с ремонтом закончилась. Мы, наконец, въехали. А сейчас я уезжаю.
Слезы катятся не переставая. Лерка пожимает мою руку в знак поддержки.
Мы выходим из квартиры. Лерка катит чемодан. Я занята утиранием слез.
— Куда ты, милочка? — ловит меня у подъезда баба Люба, которая все лето меня угощала то смородиной, то огурчиком, то яблочком.
Я всегда могла позволить себе потрещать с ней. Ее старческое сердце порадовать.
— Уезжаю, — заливаясь слезами шамкаю.
— А плачешь отчего? Чего не так, милочка? — ее ласковый голос открывает новый поток слез.
— Все так, баба Люба, просто. Просто… — теряюсь, не зная, что сказать.
— Просто кот у нее пропал, а у нас самолет, — выручает меня Лера.
Слабо киваю. Лера уводит меня за руку к своей «жуку», сажает меня на пассажирское сиденье. Сама запихивает чемодан в багажник.
Вот и все. Конец моей семейной жизни.
— Скажи, Лера, — спрашиваю, когда мы выезжаем из моего зеленого двора, где я так мечтала катать коляску, — зачем он со мной так? Мог бы мне честно признаться, что встретил другую. Зачем он так? Забабахал на стороне ребенка. Как он дальше хотел? Жить со мной, а по утрам тайно водить ребенка в сад? Так и жил бы?
Лера пожимает плечами:
— Мне кажется, здесь ошибка какая-то. Руслан очень тебя любит.
— Еще раз скажешь что-нибудь в его защиту, и я больше с тобой никогда в жизни разговаривать не буду! — злюсь, с досадой смотря ей в глаза.
Мне поддержка нужна. А она кидается его защищать.
Какие еще ей доказательства нужны? Я ведь видела СМС о беременности. Что еще надо для того, чтобы убедиться в его предательстве?
— Ой, — выдыхает Лерка, ошарашено глядя на дорогу и невольно притормаживая.
Мой взгляд устремляется вслед за взором подруги.
На обочине припаркована машина Руслана. А сам он… он обнимает какую-то девушку…
Глава 3
Проезжаем мимо.
Мы едем тихо, на низкой скорости.
Каждая прожевывает полученную картинку.
Чувствую, что Лерка осознала всю трагичность ситуации.
Мои слова здесь бессмысленны.
Наконец, я первая нарушаю тишину.
— Разворачивайся, — тихо прошу.
— Чего? — не понимает ошарашенная подруга.
— Мы возвращаемся… домой, — поясняю.
— В смысле? — восклицает Лерка, — ты вообще видела? Или тебе уже очки нужны? Ты же сама говорила, что не будешь жить с предателем. А теперь просишь вернуться.
— Ты не глухая, Лера. Развернись, пожалуйста, — говорю еще тише.
— Ты с ума сошла? — возмущается подруга.
Бросаю на нее невозмутимый взгляд.
— Ладно. Если ты такая мазохистка, — сдается она и прижимается к крайнему ряду, вставая на разворот, — не насмотрелась? Понравилось?
— Если я возвращаюсь в СВОЮ квартиру, это совсем не означает, что я возвращаюсь к нему.
Слово «свою» подчеркиваю особым тоном.
— Я всегда на твоей стороне, подруга, — сжимает мои пальцы.
Отворачиваюсь к окну, чтобы не видеть ту сторону, где только что стояла машина Руслана и где он обнимал какую-то тетку.
Но Лера проезжает это место на скорости. Вероятно, чтобы самой не засматриваться.
Она паркуется у моего подъезда, где все еще сидит баба Люба.
— Ты останешься с мерзавцем? Будешь терпеть? — опускает руль Лера.
Она заглядывает мне в глаза, ища там ответа.
— Это и моя квартира тоже, Лера. Точнее, я считаю, что это он облажался. Я все эти годы была достойной женой. Потому заслужила эту жилплощадь. Пусть это он катится к этой швали. Не буду ей освобождать то место, где создавала уют. Не для нее я это делала.
— Ты же понимаешь, что Руслан не уйдет? — осторожно спрашивает Лера.
— Уйдет. Я его домой не пущу.
— Ой, когда его это останавливало! — восклицает она.
— Посмотрим, — бросаю и выхожу из машины.
Свежий воздух становится значительно прохладнее, чем был еще несколько минут назад, когда я садилась в машину. Или это я так остро ощущаю потому, что что меня от обиды знобит.
Обхватываю себя руками, пытаясь согреться.
— Ой! — восклицает баба Люба, — вы уже вернулись?
— Да, теперь самолеты стремительные, — язвит Лерка, — сверхзвуковые.
— Аааа, — протягивает старушка.
Оборачиваюсь на подругу, которая вынимает из багажника мой чемодан. Что ей старушка сделала, что она на нее так не доброжелательно реагирует?
— Зачем ты так? — осекаю подругу, которая лишь пожимает плечами в ответ и кривит губы.
— Доброй ночи, баба Люба, — улыбаюсь пожилой соседке. Та кивает в ответ, с любопытством нас оглядывая.
Мы заходим в квартиру, в которой на место уютному закату уже сгустились сумерки.
Включаю свет. В голове проносятся картинки из наших с Русланом вечеров, когда я готовила вкусный ужин, а он терся рядом и смешил меня, помогая и мешая одновременно. Как это все мне казалось милым.
