— Сумму ущерба мы вычтем из зарплаты вашей официантки.
Горгона дергает головой, молча приказывая мне убраться отсюда, и я несказанно этому рада.
Я уже готова сорваться с места, но меня останавливает липкое даже через одежду прикосновение к пояснице. Еще секунда — и рука сжимает талию.
Дыхание перехватывает в горле, прежде чем над головой раздается басистый голос того самого мудака:
— Эта милая официантка может отработать ущерб приватом для именинника.
Мои глаза расширяются от ужаса и я вцепляюсь в поднос мертвой хваткой.
Жанна Александровна любезно улыбается Арзамову.
— Для привата мы вам подберем более подходящую девушку. А эта больше не работает в нашем клубе.
Холод пробирается под кожу и заставляет внутренности завязаться узлом.
А потом его пальцы сильнее сжимают мою талию и ухо обжигает горячее дыхание:
— Ты же не хочешь, чтобы я допустил подобное?
Его ладонь скользит ниже и жадно хватает за ягодицу, вызывая внутри дрожь отвращения.
— Уберите руку… — шепчу прерывисто.
— Что ты говоришь, милая?
Он снова сжимает мою задницу, на этот раз причиняя острую боль.
— Прекратите! — задыхаясь, я рычу и отпихиваю ублюдка.
— Убери от нее руки, — слышу грубое предупреждение и не сразу понимаю, кому оно принадлежит. В голове все мысли дыбом. И я уже вообще ничего не понимаю.
— Это ты мне? Ты ниче не попутал, Багира? — усмехается ублюдок. — Или сам решил засадить этой сучке?
Он грубо шлепает меня по заднице, но я не успеваю отреагировать — Багиров срывается с места и, перевернув стол, впечатывает кулак прямо в челюсть имениннику.
В полнейшем оцепенении я смотрю, как тело Арзамова дергается от удара и заваливается на диван. Вокруг начинается настоящий хаос.
Девушки неистово визжат, парни, быстро сообразив, в чем дело, сбиваются в кучу: кто-то из них пытается привести именинника в чувство, но его голова под крепкими мужскими пощечинами просто болтается туда-сюда, а кто-то оттаскивает Багирова в сторону.
Ахаю оттого, что меня кто-то толкает, снова выбивая из моих рук поднос, но сейчас я на это не обращаю никакого внимания.
Потому что парень, который оттаскивал Багирова, теперь бросается на него. И прежде, чем Илай успевает сгруппироваться, кулак противника врезается ему в лицо.
Внутри все напрягается, словно этот удар прилетел по моему лицу. Мне становится хуже, когда я вижу, как из нижней губы Багирова брызжет кровь. Как ни в чем не бывало он вытирает ее предплечьем и с головы вырубает своего противника.
Через секунду в випку врывается охрана: одни — просят выйти всех девушек, другие — бросаются к Багирову и парню, который с трудом поднимается на ноги.
Я замираю, практически не дышу, когда тяжелый напряженный взгляд Илая падает на меня. Но острая боль, вспыхнувшая в локте, быстро приводит в чувство.
Я поворачиваю голову и встречаюсь с жестким лицом Горгоны. Ее правый глаз дергается, сигнализируя о крайне взбешенном состоянии.
— Пошла отсюда ВОН, — шипит она мне в лицо. — Молись, чтобы увольнение было самым наименьшим твоим наказанием, идиотка.
Нервно сглатываю и, высвободив руку из ее цепких пальцев, бросаюсь прочь.
Музыка вибрирует на разгоряченной коже. Душно. Я задыхаюсь, но все равно бегу, наплевав на дефицит кислорода в легких.
Перед глазами снова пелена слез. И я не вижу, в кого врезаюсь, пока до моего затуманенного разума не доносится встревоженный крик подруги.
— Алис, ты в порядке?
Мотаю головой и отталкиваю ее. Нужно уйти отсюда. Я не знаю, что меня ждет и что я буду делать дальше. Но оставаться здесь и сейчас — нельзя.
Я врываюсь в служебное помещение, на ходу срываю с себя фартук и бросаю его черт знает куда. Неважно.
Хватаю свою сумку, ветровку и спешу к черному выходу.
По пути достаю телефон.
Всхлипываю и раздраженно вытираю ладонями слезы. Печатаю быстрое сообщение Лене, а следом захожу в приложение такси.
Я предпочла бы согласится на предложение Корнеева, но ждать его до утра теперь точно не вариант.
Выскакиваю на улицу прямо в униформе. К черту. Потом верну. Попадаться Горгоне еще раз за сегодня будет равносильно самоубийству.
Пока жду такси, даю себе время передохнуть. Запрокидываю голову и наслаждаюсь летней прохладной ночью. По-крайней мере, пытаюсь.
Неожиданно металлическая дверь позади меня хлопает, и я вздрагиваю. Резко оборачиваюсь, и внутри вмиг все обрывается, а ногти до боли впиваются в ладони.
Какого черта?
Сплюнув в сторону, Багиров приближается ко мне ленивой походкой и как ни в чем не бывало останавливается рядом. На меня не смотрит. Зато вот я на него — да. Сейчас я могу себе это позволить. Не знаю, правда, зачем.
Волосы стали длиннее и темнее. Но по бокам все такие же короткие. Его татуированные руки убраны в карманы светлых джинсов, футболка испачкана кровью.
Никаких костюмов и рубашек, как у его сегодняшней компании. Все настолько простое, что мне кажется это чуждым в нем.
А еще он стал больше, в плане мышц, и я только сейчас вспоминаю, насколько маленькой я себя ощущала с ним… и совершенно беспомощной против его силы…
Зажмуриваюсь.
Нет. Хватит. Все в прошлом.
Он в прошлом.
Мне должно быть наплевать на то, что я когда-то чувствовала. Будь то хорошие воспоминания или плохие…
— Так и не доучилась? — его вопрос застает врасплох.
Требуется время, чтобы понять, ко мне ли он обращается.
Сердце грохочет в груди, когда я поднимаю голову и смотрю на его словно высеченный из камня профиль. Багиров все также смотрит куда-то перед собой.
Я отвожу взгляд и обнимаю себя за плечи, соглашаясь равнодушно:
— Как видишь.
Мельком бросаю взгляд на телефон, но уведомления от приближающегося такси нет.
— Сколько раз за ночь тебя так лапают? —
спрашивает в лоб.
Молчу. Отчасти потому что пульс зашкаливает до критических пределов. Что ему вообще нужно? И кто выпустил его через служебный выход?
— Работы приличней не найти было?
Я прикрываю глаза и медленно вдыхаю и выдыхаю. Но раздражение так сильно вспыхивает под кожей, что я поворачиваюсь к нему и огрызаюсь:
— А ты приехал, такой умный, чтоб жизни меня учить?
Илай замолкает. Но я вижу тень ухмылки на его квадратной челюсти. А потом он опускает на меня мрачный взгляд и я задерживаю дыхание, пока Багиров внимательно рассматривает мое лицо. Не выдержав, я отворачиваюсь и начинаю дышать чаще.
Дергаю ногой в ожидании такси. Но потом все-таки заставляю себя буркнуть.
— Спасибо.
В конце концов, он заступился за меня. А я умею быть благодарной людям. И неважно, делали ли они когда-то больно мне или нет.
— Тебя подвезти?
— Нет. Я сама доберусь.
Краем глаза замечаю, как он отворачивается, будто хочет уйти, но потом взъерошивает волосы и сжимает их на затылке.
— Давай закажу тебе такси, — снова смотрит на меня.
— Нет, Илай, — его имя проходится по моему языку лезвием. — Не нужно мне ничего заказывать и не нужно быть таким любезным. Ты не такой! Ясно?! И не нужно притворяться, что мы с тобой давние знакомые. Я бы все отдала, чтобы никогда не встречать тебя! Ни тогда, ни сейчас!
Я резко выдыхаю и отворачиваюсь, сглатывая горечь своих слов.
— Алис, я сожалею, что все так вышло…
Я тут же отмахиваюсь от него.
— Не нужно, Илай. Смысла в этом разговоре уже нет никакого.
В этот момент я вижу свет фар, а за ним слышу потрескивающий гравий под колесами.
И тут же срываюсь с места навстречу такси, но мое запястье снова попадает в его грубую теплую ладонь.
— Алис, подожди.
Тяжело дыша, оборачиваюсь через плечо.
— Отпусти.
Багиров сжимает челюсти, но выполняет мое требование.
— Я хочу еще раз увидеть тебя. Где и когда мы можем поговорить нормально?
Я сдавливаю лямки сумки до дрожи в пальцах.
Медленно качаю головой.
