– …Чисто у неё было, это точно. Ну и что с того? Всю жизнь проубиралась – то с веником, то с тряпкой… Крючком вот ещё вязала. Салфеток этих по всему дому… Вы, может, возьмёте на память?
«Салфетки возьмёте, ишь! – фыркнула про себя Зоя. – А воротник-то небось себе припрятала!» Этот воротник, вынимаемый из комода по великим праздникам, белоснежный, ажурный, словно сотканный из миллиона снежинок, Зоя мечтала когда-то надеть на чёрное, длинное, приталенное платье… и выйти в нём на сцену…
– Ну и молодец, чистюля была Фиса! – вдруг подал тонкий голос дедок. – Жила как ей нравилось. А нравилось ей, чтоб всё блестело! – и тоненько засмеялся.
– А я что говорю… молодец, конечно, – спохватилась Надя. Схватила стопку тарелок и унеслась в кухню.
Бабка в цыганских серьгах сверкнула взглядом ей вслед.
– Восемь градусов! Шутка ли! – поддержала разговор старуха в пиджаке.
– …Да и Милка сто лет здесь не была, – говорили в это время на другом конце стола.
Имя «Милка» прозвучало знакомо. Но что это за Милка, вспомнить не удалось.
– А баб-Фиса, когда письмо получили, хотела к вам съездить – Сергей не пустил, – доложила вернувшаяся Надя, водружая на оба края стола по вазе с конфетами.
– Доча-то спрятала носочки мои и говорит: «Та иди так, мама, тепло сёдни!» – увлечённо повествовала страдающая от холода старуха.
– Тётя Анфиса – на мой день рождения? Одна? – удивилась мама.
– Ну! – с досадой подтвердил Сергей. – А куда ж было её пускать? Она ж, как переехали к ней, – сначала ничего, а последнее время совсем с головой раздружилась… – и хотел было добавить что-то, но Надя одёрнула быстрым шёпотом:
– Серёж! – и укоризненно сверкнула чёрными глазами.
Тогда он махнул рукой и скомандовал:
– Наливаем! Светлая нашей бабушке Фисе память…
– Светлая память! – нестройно отозвались за столом.
– Да! – вдруг вспомнил Сергей и перегнулся через стол. – Она ж тебе, Зоя, какую-то тетрадку оставила! Говорила – это будет Зойке, она изо всех в семье самая понимающая.
– Мне? Тетрадку? – удивилась Зоя и, встретившись с ним взглядом, неизвестно почему покраснела.
Цыганистая бабка опять зыркнула глазами.
– Там, по-моему, баб-Фисины рецепты. Как борщ варить, как – жаркое, – пояснила Надя, глядя на Зою ласково. Но ласковость в её взгляде была двойственная. С одной стороны как бы «бери, родная, нам чужого не надо». С другой – как бы «мы-то, слава богу, борщ варить умеем».
Зоя кивнула, побагровев, кажется, до шеи.
– Да ты чего, Зой, какая-то… болеешь, может? Молчишь всё! – удивился Сергей. – Девчонкой весёлая была!
– Она серьёзная была, – уточнил Михаил. – На пианино играла.
– А помнишь, как на речку бегали? – не унимался Сергей. – А кота бабкиного шугали? В кино ходили всей улицей, на «Анжелику и короля»?
«Ничего я не помню, отстаньте!» – крикнула бы она в ответ всем этим чужим людям, если бы посмела. Но пришлось снова кивать и глупо улыбаться.
И оказалось, что в глубине души, наперекор здравому смыслу, она всё-таки чего-то ждала!
Чего-то именно в этом роде: блокнота, записки, зашифрованной фразы… А может, даже таинственной схемы, рисунка, знака в уголке страницы…
И когда вечером их проводили в крохотную бабушкину спаленку, не могла дождаться, пока Надя вспомнит про завещанную тетрадь.
Однако хозяйская ласковость, похоже, отказала Надежде. Молча и деловито она стелила бабушкину кровать и старенький диванчик, пока мама не вспомнила:
– А тетрадка какая-то для Зои, ты говорила?
И только тогда из верхнего ящика комода не без торжественности было извлечено девяностошестилистовое… в коричневом переплёте образца семидесятых годов… послание? завещание? тайное указание?
– Правда: вот «борщ», вот «вареники», – пожала плечами мама, бестрепетно перелистав пару страниц. – Чудная всё-таки тётя Анфиса! Так и думала до конца, видно, что ты у нас ещё девочка, готовить не умеешь… беспокоилась…
Зоя зачарованно смотрела на потёртую коленкоровую обложку, и причудливые мысли вплотную приближались к ней. Кажется, она уже почти догадывалась, что там… по крайней мере могло быть. И почему бы… ну почему ничему ТАКОМУ не суждено приключиться в её жизни? Кто это, собственно говоря, определил? Ведь и фильмы о сокровищах не на пустом же месте придуманы… И к чему-то же снятся вещие сны! Вот и Ируся говорила… Тем более раз баба Анфиса сказала про неё – самая изо всех понимающая!
Сумасшедшая надежда потихоньку разгоралась, хотя Зоя сдерживала её изо всех сил…
Но к тетради она не притрагивалась, старалась больше и не смотреть на неё – ждала, пока уйдёт Надежда.
А та, будто специально, не торопилась. И как нарочно разговорилась на ночь глядя! Рассказала, что дочка Маринка заневестилась, волосы в три цвета раскрасила и, пока Надя на сутках была, в таком виде в школу отправилась; а учительница её, Надю, за это на собрании перед людьми опозорила, даром что у самой сынок – первый хулиган, хоть и получает липовые пятёрки.
Потом расспросила про городские цены и какие там теперь зарплаты. Пожаловалась, что закрыли в один год и кожзавод, и мехфабрику.
– Народ заметался! Мужики, которые поумнее, в город понанимались – кто на неделю до выходных, а кто и вахтой каждый день туда-сюда. Ну а самые лентяи – те, конечно, пить. Бабы тоже – кто во что горазд! Кто на рынок торговать, кто в кафе – аж три кафе у нас открылось: постарше посудомойками берут, помоложе – официантками. Молодёжь, понятное дело, в город…
Странно: всю эту безотрадную картину она рисовала словами так же быстро и энергично, чуть ли не щегольски, как убирала тарелки, и голос её звучал живо и весело, в мажорной тональности. И глаза светились любопытством, и коричнево-оранжевая кофточка с люрексом ловко обхватывала складную полненькую фигурку. И Зоя привычно чувствовала себя рядом с ней белоручкой и неумехой.
А конца душевной беседе всё не предвиделось.
– Ну а в городе куда сейчас молодёжи? – вздохнула и мама. – Поступать – так везде плати! Мы вот Пашку голову сломали, куда пристроить, чтоб подешевле и хоть какие-нибудь гарантии. А то у Зойкиной подруги дочка техникум по дизайну закончила, обещали без экзаменов в институт и обманули. Ну ладно, девчонка умница, сдала и черчение и математику. А полгруппы так и засыпалось! Пойдут теперь торговать – кто косметикой, кто стройматериалами… Кто и в армию…
– И хочется же всё-таки, чтобы специальность по душе, – рассеянно заметила Зоя.
И тотчас пожалела.
– Ох, не смеши! – с новой энергией накинулась на неё Надя, сверкнув глазами. – Какая у них сейчас душа? Где ты её видела? В город оторваться, до красивой жизни, и у родителей последние гроши выдаивать – вот и вся ихняя душа! А станица никому не нужна. Огороды наши видели? Картошку люди перестали сажать! А Катерина Ивановна – она тут сегодня была, на углу сидела – в гадание ударилась. Повесила на калитке плакат – гадаю, мол, на картах, исцеляю, судьбу исправляю и всё такое… У самой травы в огороде – мать честная, амброзия по пояс! И милиция хоть бы что! Гадает себе, и ходят к ней некоторые… Баба Анфиса даже ходила, хоть Сергей ругался. Эта Катерина Ивановна всю дорогу на мехфабрике вахтёршей работала, а баба Анфиса как-никак человек грамотный, с людьми привыкла, на почте двадцать лет, все уважали… И на тебе – повадилась! Серёжка поначалу и по-хорошему уговаривал, и объяснял! А в последнее время, как выйдет из себя, поругаются с бабой Анфисой – она сядет и молчит, ни с кем не разговаривает. А может, голова ей отказывала, всё-таки возраст… иной раз как ляпнет – хоть стой, хоть падай…
Предел бесконечным рассказам положила мама, сказав: «Ладно, Надюша, устала ты уже… Да и мы…» После чего Надюша наконец отправилась к себе, а Зоя немного дрожащей рукой открыла заветную тетрадь…
Она торопливо пролистала её с начала до конца. Потом в обратном порядке – от конца к началу. Потом ещё раз от начала до конца – медленно и скрупулёзно, вглядываясь в каждую букву.
И не обнаружила в ней ровным счётом ничего.
НИЧЕГО!
То есть там нашлись, конечно, четыре варианта соления и маринования огурцов, а также подробное описание мочения яблок в бочке. Содержались, действительно, и рецепты борщей украинского и диетического, куриной лапши, ботвиньи с рыбой и вареников с вишнями, а помимо того – советы по изготовлению узвара и чайного кваса.
Далее шли замечания в отношении правильного режима дня и закаливания организма, списанные, по-видимому, из журнала «Здоровье». Приводились убедительные доказательства пользы овощей и фруктов…
И больше в тетрадке не было абсолютно, совершенно ничего.
Ни слова, ни полслова ни о каких драгоценностях. Ничего даже отдалённо похожего на карту-схему двора с крестиком – указателем места закопанного клада. И главное – вообще ни единого намёка, что памятные записи имеют какое-то отношение к ней, Зое!
