– Горе ты луковое, – устало выдохнула, боясь вообразить, что ждет нас с таким консьержем. – И чему вас только учат? У тебя внизу все записано, все телефоны указаны. Свяжись с техниками, оставь заявку.
Шли по безлюдному просторному коридору молча – Егор явно робел в моем присутствии. Пропустил вперед, когда бесшумно разъехались двери зеркального лифта, и встал с краю, в самый угол, чтобы ненароком не зацепить мое драгоценное высочество. Парень избегал встречаться со мной взглядом и то и дело дотрагивался до подбородка с редкими, едва заметными волосками щетины, торчащими в разные стороны.
– Маргарита Владиславовна, – ударилось в спину нерешительным эхо, когда я на высоком старте собиралась покинуть фойе. – А у вас есть … молодой человек?
– Есть, Егорка. И молодой человек. И строгий отец. А еще отвратительный нрав и вагон комплексов, – выложила правду как на духу – когда смеешься, в нее почему-то никогда не верят, и помахала швейцару на прощание рукой: – не скучай!
По дороге заскочила в «Старбакс» и взяла два пол-литровых ванильных латте – нежный кофе для себя и для сурового бородатого мужика, сутками обретавшегося в диджейке и изредка выбиравшегося подышать загазованным воздухом на балкон.
В черном потертом от времени кожаном кресле перед пультом сидело патлатое чудовище тридцати лет, обычно задевавшее макушкой не слишком высокие дверные проемы и весившее центнер. С сережкой-кольцом в ноздре, тоннелем в ухе и в безразмерной белой футболке с дурацкой надписью «Не пью, не курю, при слове «*опа» падаю в обморок».
Неотъемлемая часть моей жизни – эмси Макс, сотворивший не один десяток безумно крутых миксов и аранжировок. Пьет исключительно по праздникам, много курит и активно отрицает институт брака и семьи. Слава богу, большинство наших слушателей не имели удовольствия его лицезреть, а не то бросились бы врассыпную в панике.
– Максик, а я тебе вкусняшку привезла, – произнесла тихо-тихо. К Богу музыки можно было обращаться только так: на «вы» и шепотом, дабы не спугнуть капризную, частенько несговорчивую музу. А для стимулирования, так сказать, творческого процесса стоило преподнести литровую бадью горячо любимой диджеем вкусной коричневой жидкости, что я, собственно, и сделала.
– Ритка, душа моя, – пробасил на всю комнатенку этот абориген, выхватил из моих пальцев бумажный стаканчик и присосался к вожделенному напитку.
Не стала портить минуты блаженства, подождала, пока мужчина обратит на меня внимание и аккуратно подсунула ему под локоть сложенные листы. Он торопливо развернул их и чуть ли не носом зарылся в нацарапанные от руки строчки.
– Бельская, ты влюбилась что ли? – безошибочно определил мое настроение и произошедшие перемены Макс. – Стихи пронзительные пишешь. В мужской футболке и простеньких шортах выглядишь лучше, чем твои коллеги по цеху в Дольче.
– Подберешь чего? – воззрилась на друга глазами нежной фиалки, специально не дав ответа на вопрос – личное пусть пока остается личным.
Когда мы корпели над новым хитом, всегда растворялась в царстве ритма и мелодий, так что не удивилась, куда делись три часа. Максим пообещал еще доработать склеенный набросок, но я уже была довольна получившимся результатом и выходила в коридор окрыленная. Возвращаться в одинокую квартиру не хотелось, поэтому решила попытать счастья – вдруг Серов уже освободился.
– Антон, – проскрежетала хрипло, с трудом ворочая непослушным языком, словно песка наелась, когда длинные гудки сменились не слишком приветливым «алло».
– Что, Рит? – голос собеседника прозвучал не раздраженно, нет, но очень серьезно и сосредоточенно, отчего я пожалела об опрометчиво принятом решении ему позвонить. Хотела верить, что Серов занят чем-то действительно важным, но не исключала и варианта, что он просто хорошо проводит время в компании обладательницы таинственного сопрано.
– Хочу к тебе, – представила себя нищенкой на паперти, жалобно просящей зажиточного прохожего о подаянии, и чуть было не поддалась порыву положить трубку и отключить телефон.
– Маленькая, я не могу все тут бросить, – непривычное обращение стальным молотом врезалось в грудь – так обычно и начинаются оправдательные лживые речи. А еще так сообщают о намерении расстаться.
Оцепенела мраморным изваянием, и даже кровь будто бы на мгновение застыла в жилах – ну же, Антон, рубани с плеча, чтобы одним махом. Сердце раненной птицей забилось где-то у горла, приготовилась рвать удивительно крепкие нити привязанности по живому, наученная горьким опытом. Настоящую Бельскую любить нельзя. За деньги отца – пожалуйста. За блат в музыкальном мире – с превеликим удовольствием. А вот искренне и бескорыстно, за дурной характер и больших и маленьких тараканов в голове – не в этой жизни.
– Я вызову тебе такси, приезжай, – Серов застал меня врасплох, неожиданным предложением сломав тщательно выстроенный и вроде бы логичный расклад, поэтому я послушно продиктовала ему адрес.
Через каких-то пятнадцать минут стояла у входа в бар и рассматривала яркую неоновую вывеску «Девять с половиной недель» – ассоциации на ум приходили самые бредовые и почему-то были связаны не с названием культового фильма, а с беременностью и ее сроком. Слово в слово запомнила указания Серова и без труда нашла за стойкой бармена с выбритым на виске драконом. Вскарабкалась на высокий неудобный барный стул напротив блондина и протянула ему ладонь.
– Привет, я – Рита, – понимание мелькнуло на симпатичном лице парня, который с энтузиазмом ответил на мое рукопожатие. – А где Антон?
– Он в бытовке, но тебе туда нельзя, – резко остановил меня Ден, когда я соскочила на пол, порываясь отправиться на поиски Серова.
Я чувствовала, как в висках ударами отдавался пульс, а из подсобного помещения, того, где как раз должен был находиться Антон, выплывала красивая официантка. В белой рубашке, расстегнутой до самого лифа, вульгарных шортах, неприлично обтянувших аппетитные бедра, и в черных лакированных ботфортах, довершивших роковой образ. Разочарование смешалось с яростью в опасный коктейль, уговаривая вцепиться в ухоженные платиновые волосы соперницы. Здравый смысл приказал долго жить, а я двинулась в сторону блондинки, отчаянно жаждая вспомнить школьную молодость с драками до первой крови на заднем дворе.
Глава 24
Антон
Девушки имеют обыкновение
делать слонов из мух.
(с) «Третья девушка», Агата Кристи.
Пугало, какой поворот принимали наши с Ритой отношения.
Не заметил, когда все успело завертеться так серьезно, но поймал себя на мысли, что с радостью увез бы ее в Питер, как она просила, если бы не Мишкины проблемы и поджимавшие в их решении сроки.
Я не должен был ничего к ней испытывать. Но испытывал. Мне нравилось, как ровно она держит спину и смотрит собеседнику прямо в глаза, отстаивая свою точку зрения. Как звонко она смеется над моими шутками, обнажая в открытой улыбке белоснежные зубы. Как сонно щурится, стоит только яркому солнцу пробиться сквозь неплотно закрытые шторы поутру. Как смешно чешет кончик носа, пытаясь придумать ответ на поставивший ее в тупик вопрос. Как генеральским тоном отдает короткие отрывистые приказы пиар-менеджеру, администратору и даже отцу. Как нежно, почти невесомо ерошит мои волосы, заявляя, что ей больше по душе творческий беспорядок.
Мне надлежало просчитывать ходы и варианты, ведя Риту по выверенной тропинке, чтобы открыть, наконец, ящик Пандоры и раздобыть заветную информацию. А выходило лишь думать о том, как проникновенно поет Марго. Ну и еще о том, как сильно я хочу прижаться к ее приоткрытым губам и сорвать с них жадный судорожный вздох. Умостившаяся у меня на коленях девушка была такой умиротворенной, что я боялся одним неловким движением нарушить ее покой. Она очень напоминала сиамку, которая гуляет сама по себе и приходит, когда заблагорассудится ее кошачьему величеству.
