Ну да. Не было жениха, а тут хоп — и появился.
— Извини, что не сказала раньше, все произошло так внезапно, — вздыхаю, досадуя, что приходится оправдываться из-за Ветрова, — он так сделал предложение, я его совсем не ожидала. Мы поссорились, я убежала к тебе, но он меня догнал. Я подумала, что нехорошо мне будет устраивать ссору с ним при тебе, незачем столько расстройства…
Блин, ну как же бесит.
Вообще-то тетя меня как родную дочь с четырнадцати лет растила, а тут все так смотрится, будто я ей пренебрегла.
— Правильно, Риточка, — неожиданно спокойно вздыхает тетя, — когда двое ссорятся, третьи лишние им не нужны. Надо же… Не ожидала от тебя.
— Сама не ожидала, — говорю искренно. От себя — что соглашусь. От Ветрова — что он настолько сойдет с ума.
— Ну ты хоть до свадьбы-то нас познакомь, — дружелюбно ворчит тетя, — а то как-то не по-людски.
И попробуй скажи, что по-настоящему распишут нас уже сегодня.
Интересно, а будет ли свадьба позже?
Наверняка.
Если уж помолвку Ветров закатил такую, чтоб лицом в грязь не ударить, то при мысле о свадьбе у меня даже голова идет кругом.
Наверняка будет куча народу и пафос-пафос в каждой детали.
— Познакомлю обязательно, — обещаю я, не представляя, как подойду с этим предложением к Владиславу Каримовичу. Обольет меня с ног до головы презрительной холодной синью взгляда и к черту пошлет…
Хотя…
Пусть попробует!
Я, между прочим, ему цены не называла. А значит, на какие-то свои условия должна иметь право.
Интересно на какие?
С Раей мы еще болтаем о том, о сем, о её смешных детишках из второго класса и об их учебных подвигах, о новых заскоках завуча и подвисающем ноутбуке, который вчера заходил починить сосед Сережка. В прошлом году Сережку сватали мне. Я тогда отбилась тем, что еще не оправилась после ухода Сени. Как будто вообще могла оправиться!
И все же хорошо. Разговор с тетей будто настраивает на меня на более спокойный лад. Ничего лучше не стало, но кто знает, если приглядеться — может, можно увидеть луч света на темном горизонте.
Тетка у меня хорошая. Родная.
— Да, кстати, — Рая спохватывается, когда разговор вроде подходит к концу, — Рита, я зачем тебя беспокою. Тебя искали.
— Мордовороты какие-нибудь? — думаю на людей Ветрова. — Не знакомые?
— Ну, один, — тетя будто примеривается к этому слову, — только знакомый он, все его у нас в Королеве знают. Коллектор он.
Что еще за новости? У меня ведь все схвачено, выплаты по просроченной кредитке я гашу в срок, Сивый тоже не должен соваться к моей тете.
— А по какому вопросу он меня спрашивал?
— Он не объяснялся толком, — вздыхает тетя, — только угрожал, тряс квитками и требовал, чтоб ты начала возвращать ему долг.
— Какой еще долг?
— Рита, я не очень поняла. Но кажется, Федор Михайлович взял какой-то кредит под залог вашей с ним квартиры. И не смог отдать!
Дьявол!
Конечно, он не смог отдать. Отчим уже второй год не имеет никакой официальной работы. Сдает мою комнату, чтобы иметь деньги на коммуналку своей доли, и требует, чтобы я платила за свою часть. Пофиг, что я в этой квартире не живу, и не буду, пока он в ней пасется. Он, мол, тогда и за свое платить не будет, и дождется, пока квартиру по суду приставы заберут.
И вот теперь еще какой-то кредит.
Под залог квартиры. Маминой квартиры, которая у нас с ним в собственности напополам. И коллекторы, которые опять ходят по мою душу.
Кажется, я это дерьмо кармически притягиваю!
А может, мне помогают?
Мысль эта внезапная, резкая, и на первый взгляд — совершенно идиотская. Но она так прочно застревает в моей голове, что уже спустя пять минут я в неё почти верю.
Ему очень выгодно, что я нервничаю. Чем больше я нервничаю, тем меньше сопротивляюсь. Коллектор с претензиями — это лишний пункт давления на меня деньгами.
А Ветров ведь ужасно хочет, чтоб я «назвала свою цену». Сдалась. Приняла роль, которой он от меня хочет. Занялась своими непосредственными обязанностями — а именно обеспечением наследника.
И что ему стоит помочь моему отчиму с организацией долга? Можно ведь не только кредит взять, но и в долг под расписку, с процентами. Просрочил долг — здравствуй, коллектор. Орать он может что угодно, я это по тем амбалам, что являлись ко мне, прекрасно помню. Они пойдут на все, лишь бы ты начал им платить и не заявил в полицию. Солгут? Конечно! Непременно! Особенно если кто-то заранее им подскажет, как именно запугивать мою не очень сведущую в этих делах тетю.
Мне кажется, я даже не принюхиваясь учую запах собственного подгорания. И что, я позволю ему вот это? Загонюсь в кабалу покорной овечкой, позволю «решать мои проблемы»?
Те, которые он сам и нарисовал?
Вот только что я могу с этим сделать?
Раздобыть расписку и уничтожить её? Поймать Ветрова с поличным и устроить скандал? И как же мне это сделать?
Мне отчаянно хочется закатить истерику прямо здесь, сейчас, без всяких доказательств. Вот только я хорошо представляю, что из этого выйдет. Ветров надо мной посмеется. Вновь напомнит мне, что если я не играю по его правилам — он портит мне жизнь. Я знаю, он может.
Итак, возвращаемся к той самой истории, что я могу сделать?
Если он играет так грязно — он должен где-то ошибиться. Где-то можно откопать его связь с бандитами. Но я очень сомневаюсь, что подобная информация у него на видном месте лежит.
А где лежит?
Где можно раздобыть компромат на человека его уровня? Ну, не может же быть такого, чтоб его не было? И где бы мне достать покровителя, который возьмет и просто так прикроет меня, когда я обнародую компромат на Ветрова, если его добуду?
Я задумчиво кошусь на наряд Барби-невесты, ожидающий меня на столе.
Один раз я ведь уже добилась, чтобы Ветров ошибся. Когда прикинулась послушной овечкой. Я слишком быстро выдала себя, сбежала, поэтому при повторении в роль нужно будет внести коррективы. Мне нужно время, чтоб он расслабился и перестал ожидать от меня подвоха.
Что ж…
Одеваюсь, мысленно содрогаясь. Нет, платье красивое, дорогое, чулки — нежные, тончайшие, будто пауки плели, белье — без комментариев, пожалуй.
Такое мечтает надеть любая девушка для того, чтобы ей в таком виде предстать перед мужчиной, которому она хочет сказать то, что в словах не очень-то нуждается.
А мне неприятно.
Неприятно надевать хоть что-то, имеющее сексуальный окрас. На работе я предпочитала закрытые платья, добавляя к ним то жакет, то жилет, то объемный шарф, чтобы прикрыть хотя бы грудь.
Не люблю, когда на меня смотрят как на кусок мяса. Не хочу. Хватило по горло.
До сих пор в ушах звенит это липкое.
А теперь пройдись взад-вперед. Пройдись, пройдись и бедрами работай. Тебя должны хотеть все, кто не оплачивал время с тобой. Твоя работа — сиять и вызывать зависть, сахарочек.
Я ушла от этого. Даже не ушла, сбежала, стремясь вытереть из памяти те несколько вечеров, что я «работала». И вот — снова вляпалась в то же самое. Позволяю диктовать, что мне надевать. Разрешу власть имеющему мудаку меня выгуливать и демонстрировать как свою собственность. Коллекционную редкость, с шестью нулями на ценнике.
Лестно, да?
Ни черта!
Ладно. Это ненадолго. Я избавилась от Сени — избавлюсь и от Ветрова. Хотя масштаб личности, честно говоря, у них слишком разный…
Только по стуку каблуков по паркету за моей спиной я и понимаю, что в комнате я уже не одна. Дверь открылась и закрылась совершенно бесшумно.
Я оборачиваюсь, одергивая платье, чтобы хоть на еще один лишний сантиметр прикрыть колени.
За моей спиной стоит девушка. Домработница — если судить по идентичной Машиной униформе. Но разница со скромной тихой Машей налицо. У этой брюнеточки крайне самоуверенный взгляд, гладкие волосы заделаны в высокий хвост. Макияж блестящий, выполнен безукоризненно, я б такой для работы использовать не стала — хотя на моих губах эта ягодная яркая помада и смотрелась бы иначе. Они у меня уже, скромнее. Невиннее, что ли. Вдобавок в этому Машина сменщица явно из тех, на ком даже мешок картошки сядет как идеальное платье от кутюр, приталенное в нужных местах. Так что форма на ней сидит получше, чем на мне — мое платье.
