— Что ты делаешь? — спросила я.
— Покупаю тебе достаточно вещей, чтобы ты смогла поиграть со мной, когда мы позже доберемся до отеля. Рядом с нашим отелем есть крытый корт, которым я пользовался раньше, так что нам не придется выходить на холод. И нет. Я не пытаюсь быть милым. У меня просто руки чешутся снова поиграть, и я не хочу, чтобы у тебя были какие-либо оправдания, чтобы отказать мне.
— Ух ты. Это почему-то самая прекрасная и наименее щедрая вещь, которую кто-либо делал для меня за весь год.
Он ухмыльнулся.
— Я польщен.
Глава 10
ПИТЕР
К сожалению, Уильям действительно умел управлять вертолетом. Мы ждали его на открытом участке травы за заправочной станцией, пока не услышали отдаленный звук лопастей, рассекающих воздух.
В свое время я видел, как приземлялись несколько вертолетов, и, похоже, посадка Уильяма прошла немного быстрее, чем обычно. Машина спикировала вниз, сделала пол-оборота, а затем просто плюхнулась прямо в траву с такой силой, что я увидел, как Уильяма отбросило на сиденье. Я заметил маленькую пожилую женщину на сиденье рядом с ним в огромном пилотском шлеме и паре отражающих солнцезащитных очков. Она смотрела на нас с хитрой ухмылкой. Грэмми. Женщина была бабушкой жены Уильяма, и мои несколько встреч с этой женщиной заставляли Уильяма выглядеть почти ручным по сравнению с ней, что о многом говорило.
Я посмотрел на Вайолет, которая выглядела так, словно ее вот-вот стошнит.
— Я получу страховку жизни, работая на тебя?
Ей пришлось кричать, чтобы быть услышанной сквозь шум лопастей.
— Нет, пойдем, — сказал я, беря ее за руку и заставляя снова использовать меня для поддержки. Это стало второй натурой, когда она опиралась на меня, когда мы гуляли последние несколько часов. Я отказывался признавать, что испытывал прилив тепла и возбуждения каждый раз, когда чувствовал, как ее маленькое тело прижимается к моему. Но у меня было достаточно силы воли, чтобы игнорировать основные физические реакции. Для моего тела было вполне естественно реагировать на нее, но это не означало, что я должен был это признавать.
Я определенно не позволял себе зацикливаться на вопросах, которые ее прикосновение вызвало у меня в голове, например, будет ли она по-прежнему такой же дерзкой, если я раздену ее до нижнего белья, или она была любительницей прелюдий в течение нескольких часов или наоборот, готова была сразу действовать. В любом случае, меня мучила мысль, что я буду учить ее в сексе. Очевидно, моему члену нужно было успокоиться, потому что, клянусь, он посылал мне пошлые мысли, которые кружили и заедали как надоедливая песня, застрявшая в голове.
По иронии судьбы, Вайолет, казалось, думала, что я придурок, в то время как на самом деле я изо всех сил старался, чтобы мой член не попал в уравнение. Когда я не фантазировал о том, чтобы затащить ее в свою постель, я мог сосредоточиться на правде: привязанность снова сделала бы меня слепым. Я бы открылся навстречу любым ее жестоким намерениям. То, что сделала Кристен, почти сломило меня… возможно, в какой-то степени так и было. Я знал, что не переживу второго предательства, поэтому мне пришлось замкнуться в себе.
Мы нырнули под лопасти вертолета, а затем я помог Вайолет подняться по небольшой лестнице, которую сбросил Уильям.
Этот придурок ухмылялся, как сумасшедший, из-за очков-авиаторов, которые были на нем, и огромного армейского зеленого шлема. Его куртка была того же цвета с меховым воротником, как у какого-нибудь летчика времен Первой мировой войны.
Грэмми не встала со своего места в кабине, но повернулась, чтобы посмотреть на нас. Уильям выглядел диким. Я был уверен, что никогда не встречал такого импульсивного человека, как он, и тот факт, что он также был наделен причудливым сочетанием таланта, ума и глупости, делало его еще более опасным. С другой стороны, Грэмми была вообще странной особой. Эта женщина была чистым ядом, но опять же, какая-то ее часть, казалось, все еще хотела лучшего для людей. Чем больше я думал об этом, тем больше понимал, что все члены клана Чеберсон и все их родственники были просто сумасшедшими в разной степени. И вот я здесь, тащу Вайолет в вертолет, пилотируемый одним из них.
Уильям вручил нам обоим пару больших наушников с микрофонами и жестом показал, чтобы мы их надели. Наушники Вайолет не были подогнаны под ее маленькую головку, и после того, как она несколько секунд возилась с ремешками, Уильям протянул руку и поправил их для нее.
Даже маленький, невинный акт примерки ее наушников вызвал у меня желание ударить его в горло. С другой стороны, мне всегда хотелось ударить Уильяма Чемберсона в горло, чтобы заставить его заткнуться, так что, вероятно, это не было насилием, вызванным ревностью.
Наушники приглушили шум вертолета до отдаленного гула. Мы сели на сиденье скамейки лицом к кабине пилотов, которая была слегка отгорожена от нас открытым дверным проемом. Я убедился, что Вайолет пристегнулась должным образом, прежде чем устроиться, отчасти потому, что не хотел, чтобы Уильям думал, что ему нужно и в этом ей помогать. Я знал, что он счастлив в браке, и знал, что он ничего такого не имел в виду, но в любом случае я не хотел этого видеть.
— Вы слышите, Танго Браво? — спросил Уильям. Его голос донесся до моих ушей с легким механическим искажением.
— Принято, — сказала Вайолет. Ей это нравилось, и я неохотно позволил себе слегка ухмыльнуться вместе с ней.
— Принято, — завизжала Грэмми в наушник. — Моя темная звезда сжата и готова к взлету.
Я сделал глубокий, успокаивающий вдох, в то время как Уильям расхохотался. Вайолет выглядела смущенной, а это означало, что она была достаточно невинна, чтобы думать, что Грэмми не может говорить о том, как это звучит.
— Господи Иисусе, — сказал Уильям, как только перестал смеяться. — Думаю, ты упустила свое призвание, Грэмми. Ты могла бы работать в токсикологическом центре. Если бы кому-то понадобилось вызвать рвоту, ты могла бы просто снова заговорить о своей «темной звезде». — Уильям снова рассмеялся, а затем его лицо на несколько секунд стало серьезным.
— Есть ли какой-нибудь способ уменьшить громкость? — спросил я. — У меня звенит в ушах.
— Нет, — сказал Уильям. — Ну, есть. Но я не позволю тебе уменьшать громкость твоего капитана. — Он похлопал себя по груди, а затем нырнул в кабину, чтобы занять место пилота. — Сейчас… Ах, черт. Моя заметка о взлетах, должно быть, улетела во время посадки. Желтая кнопка или красная?
— Если ты шутишь, — сказал я сквозь стиснутые зубы, — это не смешно.
— А что, по твоему, смешно, Питер? — скучающим голосом спросил Уильям. — Получить неожиданное освобождение от налогов? Понимание того, что твой любимый галстук нуждается в химчистке на день раньше?
— Все равно не смешно, — сказал я.
Вайолет, с другой стороны, сдерживала смех.
Уильям нажал на кнопку, и двигатель издал тревожный, скрежещущий звук.
— Упс! — весело сказал он. — Не это.
— Уильям… — предупреждал я.
Я не мог этого видеть, но практически чувствовал, как он закатывает глаза.
— Хорошо, папочка. Пожалуйста, убедитесь, что ваши сиденья находятся в вертикальном положении. В салоне запрещено курить. Вейпинг (прим. эл. сигареты) разрешается, если у вас он есть. Хотя я бы не советовал, потому что в вейпах все же есть никотин, так что у вас все равно развивается плохая привычка.
— Мы не курим вайпинг, — сказал я. — Просто лети уже на этом чертовом вертолете.
— Мы поднимаемся! — Уильям дернул джойстик назад, и мы резко взмыли в воздух.
Я почувствовал, как у меня сжался желудок. Под нами я мог видеть, как полоса предприятий сжимается, пока они не стали похожи на фигуры в настольной игре. На самом деле не имело значения, сколько раз я летал на вертолете, всегда было немного сюрреалистично наблюдать, как мир сжимается под тобой. Знание того, что мой пилот обладал сомнительной психической целостностью, также добавляло к этому опыту слой ужаса.
