Он отходил в угол, как только мы входили в новое здание, складывал руки на груди и пытался прожечь дыры в неодушевленных предметах. Я бы никогда не призналась в этом ни одной живой душе, пока была жива, но было тихое волнение, когда люди думали, что он мой скучающий парень.
Я не была уверена, почему эта идея должна была меня взволновать. Питер не подходил на роль парня. Он напомнил мне одно из тех реалити-шоу «Дом под ключ». Питер не был готовым продуктом, который они продали в конце шоу за огромную наценку. Он был массивным полуразрушенным особняком с большим потенциалом, но еще большими проблемами. В крыше были дыры, а в вентиляционной системе жили белки. Фундамент треснул. Из кранов брызгала черная смола, и все помещение скрипело, как призрак ночью.
Хорошо. Он был не так уж плох, но Питер был полон проблем. Он пытался скрыть это за каменным выражением лица, но это было очевидно. Я просто хотела, чтобы это не казалось моим естественным рефлексом… хотеть починить его самой, вместо того чтобы бежать без оглядки. Я не смогла починить Доусона. Если уж на то пошло, я ничего не могла починить. Все, что я когда-либо могла делать, это продолжать плыть по течению, чтобы держать Зои подальше от плохих вещей. Это все. Я ничего не чинила, я поддерживала их.
Так почему же идея починить Питера была такой чертовски заманчивой?
Я зашла в маленький магазинчик со спортинвентарем, смутно задаваясь вопросом, может быть, у них есть что-нибудь со значительной скидкой, что я могла бы купить для Зои. Потом я вспомнила, что у меня новая работа с приличной зарплатой. Если бы я захотела, я могла бы хоть раз купить ей настоящую ракетку. На самом деле мне еще не выдали зарплату, но я могла бы оплатить ее кредитной картой, потому что знала бы, что деньги придут.
Я ожидала, что Питер будет задумчиво сидеть в углу, но он водил кончиком пальца по краю белой ракетки с золотыми и красными узорами на боку.
Парень, работавший за прилавком… спортивный парень лет двадцати… подошел к тому месту, где Питер любовался ракеткой.
— Это хорошая ракетка. Хотя маленькое, но приятное место удара. Если вы новичок, вам, вероятно, захочется что-нибудь с более крупной головкой ракетки. Так будет более удобнее.
Питер хмыкнул, но не отвел взгляда от ракетки. Парень, казалось, понял намек и побрел обратно к стойке.
— Ты играешь в теннис? — спросила я.
Питер пожал плечами.
— Раньше. Да.
— Почему ты перестал? Стал слишком старым? — спросила я с усмешкой. Питеру не могло быть больше тридцати пяти, и, похоже, никто не говорил ему, что стареть — это плохо. Несколько морщин на его лице только усиливали его привлекательность.
Питер посмотрел на меня сверху вниз в своей обычной манере, словно он задавался вопросом, сможет ли он ударить меня головой прямо в землю, как будто я была надоедливым гвоздем.
— Нет, — было все, что он сказал.
Я закатила глаза и подошла, чтобы посмотреть на детские ракетки. Я бы никогда даже не могла позволить себе поискать настоящую ракетку. Та, что я заполучила для Зои, сдерживала ее, это я точно знала. Струны были ослаблены, рама треснула, а рукоятка отчаянно нуждалась в замене. Одна мысль о том, что она сказала бы, если бы я принесла одну из этих новеньких и блестящих домой для нее, заставила меня улыбнуться.
— Это для детей, — уточнил Питер. Я даже не слышала, как он подошел ко мне сзади. — С другой стороны, ты, вероятно, достаточно невысокого роста, чтобы сойти за ребенка. И у тебя до смешного маленькие руки.
Теперь настала моя очередь сердито посмотреть на него. Как бы ни было заманчиво рассказать о Зои, с Питером было достаточно трудно иметь дело, когда он был в нейтральном настроении. Я даже не хотела представлять, каким бы он был, если бы я дала ему реальную причину злиться на меня.
— О, — засмеялась я. — Интересно, они делают такие для взрослых? — я указала на розовую ракетку с фиолетовыми сердечками на рамке.
Он вздохнул, снимая ракетку с маленького крючка, на котором та висела. В его больших руках она выглядела уморительно маленькой.
— Ты хочешь сказать, что это твой стиль? Розовое с пурпурными сердечками?
Я покачала головой и рассмеялась.
— Нет. Я просто пыталась пошутить.
Хотя я никогда не пыталась навязать Зои стереотипные девчачьи привычки, она всегда любила розовый цвет. Ей он так нравился, что единственным вкусом мороженого, которое она ела, была клубника, и она позаботилась о том, чтобы по крайней мере половина ее одежды была розовой.
— Что ж, ты потерпела неудачу, — сказал он.
Его тон был таким сухим, что я рассмеялась.
Губы Питера дернулись, и у него либо случился легкий припадок, либо он пытался не показать мне, что улыбается.
— Если бы тебе нужна была ракетка, ты бы захотела такую, — сказал он. Он схватил черную ракетку со стены и протянул ее мне. — Она не настолько легкая, чтобы тебе приходилось напрягать мышцы при ударе по мячу, но достаточно легкая, чтобы рука не уставала. Если ракетка будет слишком тяжелой, это замедлит тебя, когда ты пытаешься залпить по сетке.
Я подняла брови.
— Ясно. — Я медленно взмахнула ею, пытаясь вспомнить, чему я учила Зои, чтобы не выглядеть невежественной перед Питером. Хотя он утверждал, что она легкая, на ощупь она была тяжелее, чем дешевая ракетка, которой я пользовалась. Однако баланс, должно быть, был лучше, потому что даже с дополнительным весом было все еще легко маневрировать.
— Что, черт возьми, это было? — спросил он после того, как я сделала вид, что бросаю мяч в сетку.
— Это был залп, — сказала я.
Он заметно съежился.
— Это было похоже на мышечный спазм.
Я была раздражена, увидев, как парень за прилавком прикрывает рот и хихикает.
— Смотри, — позвал Питер. Он взял мое запястье в свою руку и показал мне правильный замах. Это была не совсем стереотипная сексуальная сцена из фильмов, когда герой встает за героиней, примыкая к ней всем телом, вместо этого, это было больше похоже на урок раздраженного учителя, который не мог наблюдать, как кто-то так плохо разбирается в технике удара. По-видимому, я была достаточно жалкой, чтобы все равно ощущать теплые бабочки в животе от его прикосновений.
— И когда ты делаешь свои удары по земле, ты тренируешься с мячом, — сказал он, несколько раз поднимая мою руку вверх, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Ты пытаешься вывернуть запястье в точке контакта. Вот так просто. Легко и просто.
Я кивнула, хотя на самом деле мне было трудно его услышать. Теперь его хватка была не такой крепкой, и мне казалось, что он просто держит меня за руку.
— Хорошо, — сказала я, кладя ракетку обратно на металлический крючок, как только Питер отпустил мою руку. — Может быть, как только мой засранец-босс действительно выдаст мне мою первую зарплату, я вернусь и куплю эту. За исключением того, что доеду я сюда уже на машине, а не пешком по шоссе.
Питер снял черную ракетку с крючка, а затем подошел, чтобы взять белую, золотую и красную, на которую он смотрел раньше.
— Эта рукоятка была слишком большой для твоей руки? — спросил он.
— Нет, нормально, — медленно ответила я.
— Какой размер обуви ты носишь?
— Десятый (прим. 42 российский размер), — сказала я.
Он засмеялся, как будто я пошутила, затем посмотрел вниз на мои ноги, и выражение его лица стало серьезным.
— Ох, — медленно произнес он.
Я ударила его по плечу, прежде чем поняла, что делаю.
— П-прости, — быстро сказала я. — Я просто…
Он отрицательно покачал головой.
— Все в порядке. В любом случае, ты бьешь примерно так же сильно, как мокрая салфетка. Я просто подумал, что у кого-то такого низкого роста, как ты, должны быть такие же маленькие ноги. Хотя с ними все в порядке, — неловко добавил он.
Я скрестила руки на груди.
— Мои гигантские, слишком большие ноги в порядке? Здорово. Спасибо тебе.
Он снял с вешалки какую-то теннисную одежду, схватил пару туфель и бросил все это перед парнем за кассой.
